Летающие жирафы, мамонты-блондины, карликовые коровы... От палеонтологических реконструкций к предск
Летающие жирафы, мамонты-блондины, карликовые коровы... От палеонтологических реконструкций к предск читать книгу онлайн
Жизнь на Земле не смогли истребить ни падения огромных астероидов, ни гигантские извержения вулканов, а «потопы» и смена магнитных полюсов оказались с точки зрения ее существования незначительными событиями. Можно сказать, что живые существа только сплотились перед лицом общих невзгод. Последние 3,5 миллиарда лет именно они усердно работают над Землей, бросая ее то в жар, то в холод — меняя климат планеты с парникового на ледниковый и обратно, и при этом изменяются сами: с каждой сменой климата возникают все новые существа. Так, порождением последней ледниковой эпохи стали мамонты, кактусы и, возможно, человек, который далеко не первый и не последний в нескончаемой череде превращающихся друг в друга организмов. Книга Андрея Журавлева рассказывает, как палеонтология помогает понять настоящее и будущее нашей планеты. Андрей Журавлев — профессор кафедры биологической эволюции биологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, научный редактор журнала «National Geographic Россия».
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
На первый взгляд эти выкладки напоминают «историометрию» биофизика Александра Чижевского, изложенную им 90 лет назад в книге «Физические факторы исторического процесса». Он связал ряд повторяющихся земных событий — от землетрясений до революций — с 11-летним циклом образования пятен на Солнце. Однако высокоточные наблюдения за поверхностью светила стали возможны лишь в последние десятилетия: Чижевский такими сведениями не обладал. Не смог он собрать и объективные данные по другим явлениям. А эпидемии, голод и прочее — повторяемы, но отнюдь не периодичны. И прямой зависимости психофизического состояния людей от вспышек на Солнце не наблюдается. В отличие от своего предшественника, Чан и коллеги привязывают статистические данные по ценам на зерно, антропометрии, эпидемическому фону к надежной температурной шкале, установленной по изотопным, дендрохронологическим и другим высокоточным измерениям. Впрочем, и некоторые параметры этой климатико-экономической модели, например «индекс фатальности военных конфликтов», плохо поддаются верификации.
Изменения климата влияют и на пути миграций животных, иногда довольно неожиданные. «Вот, черный медведь набедокурил», — говорит Александр Лабуков, мой провожатый в глубь Усть-Майского улуса Якутии, и указывает на проломленную дверь своей островной охотничьей избушки. «Черный, в смысле бурый темного цвета?» — уточняю я. «Да нет, черный — в смысле другой вид — гималайский, небольшой, белогрудый. Ничем его не напугаешь». А ведь до Приморья, где лет сорок назад проходила северная граница области распространения этого медведя, отсюда почти тысяча километров. На север уходят и другие виды млекопитающих. Например, ареал благородного оленя в Якутии, по данным Института биологических проблем криолитозоны СО РАН, увеличился на 60 тысяч квадратных километров — вдвое, в основном в северо-восточном направлении. Особенно сказываются процессы, которые связывают с нынешним потеплением, на тундровой экосистеме: меняется растительность, растет поголовье зайцев и грызунов, с юга приходят прежде сугубо таежные виды, например красная полевка. За ними устремляются таежные хищники — соболь, росомаха. Рысь на Чукотке теперь встречается за тысячу километров от своих обычных лесных угодий. Конечно, с расширением ареала растет и численность зверей. Однако приход в тундру росомахи угрожает кладкам, выводкам и линяющим особям многих редких видов птиц, гнездящихся на водно-болотных угодьях. По мнению геофизика Джоэла Кингзолвера из Университета Северной Каролины, если действительно потеплеет, пострадают не обитатели умеренных широт, живущие при температурах ниже оптимума, а тропические виды, существующие на пределе этого оптимума.
А вот и другой знак, которые многие с удовольствием привяжут к потеплению: в устье реки Юдомы, недалеко от заброшенного десять лет назад гидропоста, в скальном обрыве торчит железный костыль, вбитый здесь в 1938 году. Костыль отмечает уровень реки в межень, то есть самый низкий. Сегодня же от ржавой шляпки до речной глади — добрых четыре метра. А ведь уровень реки находится даже выше привычного для последних лет. Когда-то по Юдоме поднимались пароходы, пусть и колесные, теперь же не каждый перекат преодолеет лодка с мотором. Уровень Лены, куда через Маю и Алдан несет воды Юдома, в июле — августе 2015 года, по данным Научно-исследовательского центра гидрометеорологии «Планета», падал на 5–40 сантиметров в сутки, из-за чего практически прекратилось судоходство на многих участках выше Якутска. Похожая ситуация сложилась на многих реках Южной Сибири, на Байкале, где начались ужасающие лесные пожары. Винят во всем, конечно, засуху и потепление.
Однако и эти катаклизмы ни с того ни с сего не случаются. Седиментологи Мартин Гиблинг и Нил Дэйвис из канадского Университета Далхаузи, изучая древние ландшафты, установили, что реки современного типа — полноводные, протяженные, с плавными излучинами-меандрами, глубокими руслами и обширными островами — появились лишь в середине каменноугольного периода (320 миллионов лет назад), когда на суше окончательно сложились лесные экосистемы.
Вырубка же лесов, которая в больших масштабах происходит именно на юге Сибири, поскольку ценные хвойные породы вывозятся в Китай (за 2014 год — 26,8 миллиона кубометров, только по официальным данным), закономерно ведет к обмелению сибирских рек, поскольку там расположены их бассейны водосбора. И к весенним наводнениям, когда талые воды, не сдерживаемые лесами, за считанные дни и часы скатываются с гор. То же происходит на Кавказе: вспомним наводнение июля 2012 года, унесшее многие человеческие жизни.
Сегодня глобальным фактором, наряду с геологическими и биотическими процессами, стало человечество — тоже вполне закономерный результат эволюции биосферы. К сожалению, темпы технического развития человечества намного (видимо, на сотни и тысячи лет) опережают умственное развитие людей. Название вида «человек разумный» — это всего лишь биномен, присвоенный человеком себе самому в соответствие с правилами зоологической номенклатуры, но отнюдь не научный факт. Масштабы наступления на природу, особенно на наиболее уязвимые и в то же время наиболее важные для поддержания существующего климата биомы, к которым, например, относится дождевой тропический лес (центр биоразнообразия, где сосредоточены тысячи еще не описанных видов), видимо, приняли необратимый характер. Леса вырубаются не столько ради древесины, сколько под посевы зерновых и масличных культур для производства биотоплива и пресловутого пальмового масла. Эти программы поощряются международными институтами, которые таким образом пытаются уменьшить зависимость развивающихся стран от экспорта пищи и топлива. Результат, несомненно, окажется обратным: уменьшение речного водосбора, обмеление рек и озер, засухи, гибель посевов, эскалация голода, миграционные ручейки, превращающиеся в бурные, все сметающие на своем пути потоки…
Почему же с таким упорством все беды списываются исключительно на потепление? Удобно: в потепление виноваты «все», то есть «никто», а не конкретные клептократы. Кто такие клептократы? Узнаем несколько позже. Пока же выглянем в окно и убедимся, что там продолжается ледниковый период…
4. Ледниковый период — мир, в котором мы живем
Космическая таежная тишина застыла ледяной радугой, лишь чуть более бледной, чем ее влажная летняя сестра, и среди елового бурелома внезапно возникла ярко-рыжая гора. На мгновение показалось, что из леса, мягко ступая, вышел мамонт. Впрочем, чувства подвели совсем немного: на опушке стоял бизон — современник шерстистого слона, исчезнувший в Якутии много тысячелетий назад. Его темно-каштановый чуб, будто уложенный первоклассным кутюрье, поседел от изморози. Маленькие глазки, поблескивавшие из-под крутых рогов, внимательно разглядывали незнакомца, посмевшего встать на его тропе. Бык медленно повернулся и беззвучно пошагал по тонкому покрову мягкого снега, плавно огибая неожиданное препятствие. Попытка приблизиться к исполину успеха не имела — он, точно вымеряя дистанцию в семь-восемь шагов, но не прибавляя ходу, двигался к своей цели, в сторону реки Буотамы, где-то под толстым слоем льда впадающей в величественную как бизон реку Лену.
Принять Гурама (так звали бизона-одиночку) за мамонта — ошибка простительная: ведь он принадлежит к подвиду канадских лесных бизонов (Bison bison athabascae), являющихся самыми большими наземными млекопитающими умеренных широт. Они крупнее своего ближайшего сородича — степного бизона (Bison bison bison): масса лесных быков может достигать одной тонны против «всего» 750 килограммов у обитателя прерий.
Более 15 тысяч лет назад предки Гурама, все до единого, ушли из Якутии в Новый Свет. Пешком. Через Берингов мост. Так называют перешеек между Чукоткой и Аляской, на месте которого в нынешнее межледниковье бушует Берингово море. Палеонтологи считают, что последние бизоны доживали свой век в Якутии еще 5–6 тысяч лет назад, археологи указывают на кости этих парнокопытных, обнаруженные на стоянках средневековых охотников с побережья Байкала. На юге Сибири вроде бы встречаются даже наскальные изображения рогатых исполинов. Вывод напрашивается сам собой: люди их по всей Азии и истребили. Однако почему же в Северной Америке бизоны дожили до времен повального применения огнестрельного оружия, а в малонаселенной и ныне Восточной Сибири были выбиты охотниками, еще не знавшими пороха?