В сибирь за мамонтом. Очерки из путешествия в Северо-Восточную Сибирь

Рис. 19. Дочь тайона.

Мой маленький „кодак” в полной сохранности находился в одном из карманов седла. При помощи Слепцова мне удалось, правда, с большим трудом уговорить старшую из девушек позировать перед этим „колдовским ящичком”. По моей просьбе она надела для этого свою праздничную одежду. На этот раз одевание произошло за занавеской. Младшая из девушек скрылась и не появлялась вплоть до моего отъезда.

XIX. ДО СРЕДНЕ-КОЛЫМСКА

Через час мы достигли станции Эбельях. Посланный нами ямщик выполнил поручение, и свежие лошади доставили сюда наш караван еще до нашего прибытия.

Два дня отдыхали мы здесь от перенесенных в течение последних шести суток лишений. Я позволил себе это с тем более чистой совестью, что взятые Герцем отсюда незадолго до нас лошади еще не вернулись обратно. Других же лошадей не было во всей округе. Один ловкий якут так хорошо починил мое сломанное в пути ружье, что оно „верой и правдой” прослужило мне до самого конца экспедиции. Что за искусный народ эти якуты!

Отсюда же я послал гостеприимной вдове фунт чая и пакетик сахара. Девушки получили пестрого ситца и ожерелья из цветных бус.

Ближайшие окрестности были затоплены вышедшей из берегов речонкой. В эти дни отдыха я очень удачно поохотился на уток. Обильная в этих краях водяная дичь обращает на себя внимание своей поразительной доверчивостью. Якуты ловят ее особыми западнями.

Девятнадцатого августа мы прибыли на станцию Селегнях, расположенную на западном берегу Индигирки. На рассвете следующего дня были, первым делом, переправлены через поток наши лошади. В этом месте ширина реки равна 750 метрам. Было три часа утра, когда ямщики погнали сопротивляющихся лошадей в воду. Первой отправилась партия из восьми животных. Лошади поплыли, тесно держась одна около другой, но поток быстро снес их вниз по течению. Впереди, в легком якутском челноке плыл один из ямщиков. За ним с величайшим напряжением сил несся весь табун. На середине реки лошади были оторваны течением друг от друга и уже по одиночке поплыли к берегу. Но все они счастливо достигли противоположного берега. Некоторые из них были, правда, найдены полутора километрами ниже.

Сами мы, вместе с поклажей, переправились на больших лодках. Через час караван снова тронулся в путь. Погода на этот раз была великолепна. В этой холмистой местности мы продвигались сравнительно быстро.

На ближайших станциях, Кен-Кель, Хатыгнах и Малайя было много лошадей. Здесь как раз находятся самые богатые якутские улусы. Близ селений паслось множество лошадей и оленей.

Якуты мастерски приготовляют вкусные блюда из сбитых и замороженных сливок, смешанных с черникой, голубикой и другими ягодами. Особенно хороши замороженные и сгущенные сливки, приправленные киселем из плодов черемухи. Блюдо это имеет приятный привкус, напоминающий синильную кислоту. Вместе с ягодами якуты собирают плоды черемухи (Prunus padus) и хранят их в ледниках.

Особым лакомством жителей прилегающих к Индигирке и Колыме областей является печень налима (Lota wulgaris). Мне приходилось видеть пойманных гарпуном гигантских налимов, вес которых доходил до сорока килограммов. Печень их, сваренная в соленой воде, действительно имеет право занять одно из первых мест среди якутских деликатесов.

В находящиеся между Индигиркой, Алазеей и Колымой озерах, да и в самих этих реках чрезвычайно много рыбы. Нам приходилось видеть, как якуты ловили рыбу неводами, вершами и крючками. Часто попадаются лососи и налимы весом до одного пуда и более. Карасей, линей, хариусов и щук здесь множество.

Низменность между Индигиркой, Алазеей и Колымой испещрена множеством больших и малых озер. Мы прошли эти места в течение двух с половиной недель.

Эта часть нашего пути равнялась ста километрам. Возвращаясь обратно зимою, мы ехали в санях на оленях по совершенно прямому направлению. Теперь же приходилось делать скучные обходы. Здешние озера расположены так близко друг от друга, что между ними нередко имеется лишь узкая полоса земли.

Озерная область представляет большой интерес для зоолога и охотника.

Мы лежали в палатке на походных кроватях, ножки которых от каждого движения уходили все глубже в зыбкую почву. Летом, в тускло- сумеречную северную ночь, водяная дичь находится в постоянном движении. Над нами проносились стаи уток. Взлетая с поверхности озера, они вскоре снова с шумом опускались на его воды. Почти непрерывно слышались звуки, издаваемые крыльями диких гусей и лебедей. Крики их не смолкают ни на одну минуту в продолжение всей ночи. Даже во сне меня преследовали мелодичные, напоминающие колокольный звон, крики пролетающих мимо лебедей.

Стоило нам приблизиться к какому-либо озеру, как с берегов его подымались стаи уток. Мы без затраты лишнего времени пополняли наши запасы провианта.

Гуси и лебеди значительно осторожнее уток.

Еще труднее мне было подкрасться к властелину всего этого водного населения — орлану-белохвосту. Гнезда их обычно расположены на самых высохших деревьях. Наши казаки почтительно называли эти гнезда „орлиными домами”, так солидно и прочно они были построены. Близ гнезд повсюду были разбросаны остатки пиршеств этих крупных хищников: черепа, кости, крылья и перья птиц и зверьков. Расположение гнезда обеспечивает орлану широкий кругозор. Подкрасться к нему незамеченным — почти что невозможно.

Однажды утром, когда солнце, несмотря на половину августа, ярко освещало поверхность близлежащего озера, я заметил кружащегося над водой орлана. Стрелою бросившись к группе многочисленных здесь чернозобых гагар, он выбрал себе одну из этих птиц (Colymbus arcticus).

Интересно было наблюдать разыгравшуюся теперь на воде бешеную борьбу. Драма быстро закончилась в пользу орлана. Держа добычу в когтях, он гордо направился к противоположному берегу. Оставшиеся на озере гагары с гневными криками мчались к месту только что закончившейся битвы.

В это время мы остановились на отдых. Я объехал озеро и подкрался к заинтересовавшему меня орлану. Добравшись до противоположного берега, я быстро нашел гнездо. Неподалеку от него, на одной из лиственниц, сидел и сам орлан.

Ведя лошадь в поводу, мне, как это ни странно, удалось подойти к нему на очень близкое расстояние. Тут только понял я причину его неосторожности. Рядом с старым орланом, оказавшимся впоследствии самкой, сидела пара молодых. Вся компания обедала только что пойманной гагарой.

Материнская любовь явно взяла верх над осмотрительностью. Сильно возбужденная моим появлением птица даже не двинулась с места. Она издавала своеобразные звуки, служившие вероятно чем-то вроде предупреждения молодым.

Когда расстояние между нами уменьшилось до двадцати пяти шагов, птица, наконец, поднялась на воздух. Мой выстрел заставил ее спуститься на землю. Молодые, видимо, ничего не знали о человеке и его кознях. Они подпустили меня совсем близко, и я без труда подстрелил их обоих.

Сопровождавший меня казак прикончил раненого старого орлана. Молодые птицы были оперены темнее старого, но у них еще не было белого хвоста и серо-черных крыльев.

Я уже указывал на то, что якуты охотно едят мясо хищных птиц. От употребления убитых мною орланов они, однако, отказались. Одно из их суеверий указывает на то, что в теле орлана живет какой-то дух.

Во время обеденного отдыха меня сильно позабавил один из наших ямщиков. Еще на станции я обратил внимание на совершенно седого якута и просил содержателя станции дать мне более молодого провожатого. Тем не менее на первой же остановке я обнаружил его присутствие в караване.

Правда, мне тут же пришлось убедиться в том, что он не хуже молодого справляется с переноской тяжелых ящиков и тюков. Переводчик сказал мне, что этому старику исполнилось восемьдесят шесть лет. Я был поражен. Младший из ямщиков подтвердил слова товарища и прибавил, что этот старый якут всего лишь два года тому назад вступил в новый брак. Жена его — совсем молоденькая якутка.