Жёлтый бриллиант

В 1936 году, перед войной, графиня Дарья при помощи преданных ей людей, а такие тогда были, вывезла в Швейцарию все, что могла: деньги, золото, алмазы, картины, фарфор. На маленьких грузовичках, без охраны, по горным дорогам. Господь Бог их сберег! В Цюрихе их встретил банкир Курт Зегель и хранил все, оставленное графиней Дарьей, до тех пор, пока я, Таня Видова, не отвезла все в Россию. Я выполнила завещание графа Петра Головнина, написанное им перед смертью в жаркой чужой стране. То, что я имею, принадлежит мне по праву и по совести.

Иван Петрович Пронцев вытер носовым платком влажную лысину и раскланялся с госпожой Видовой.

Через несколько дней Татьяна Петровна переехала в новый дом. Она обустраивала свое гнездо и не собиралась никуда ехать «на отдых». Теперь она считала, что лучшее место в мире — поселок Сосновый Бор на Рублевском шоссе.

СОН

Николай Александрович Большаков стоял на обочине дороги. В обе стороны неслись машины. Напротив деревни Соколики, вдоль дороги, строился новый коттеджный поселок Соколики — Люкс. Поселок занял почти всю березовую рощицу. Раньше они с маленьким Васькой собирали в рощице землянику и чернику. Осенью, если повезет, попадались подберезовики, сыроежки и даже белые грибы. Теперь между берез стояли дома из типовых бетонных блоков, похожие на «домики Барби», с затейливыми одинаковыми крышами. Скорее, это была одна из улиц парижского «Дисней Лэнда», чем подмосковный дачный поселок. Николай Александрович подумал: «Лучше — так, чем кривые сараи!» Но рощицу было жаль.

Он долго не мог перейти дорогу. Раньше, лет десять назад, по этой дороге две — три машины проедут, теперь — нескончаемый поток. Остановилась дешевая небольшая иномарка. Водитель, уроженец Средней Азии, приоткрыл дверь.

— Вам — куда?

На двери машины написано — «Такси Щелыково». Николай Александрович испуганно замахал руками. Таксист, поехал дальше. «В деревне — такси! Да, отстал я от жизни, — печально подумал Николай Александрович. — Почему? Что со мной произошло? Где я был все это время?» Заболела голова. В черном зимнем костюме в июньскую теплую погоду ему было очень жарко. И еще. Ему было очень страшно. Он стоял на обочине почти час и не мог перейти дорогу. Наконец, машина новой незнакомой модели, с очень стильным дизайном, притормозила. Николай Александрович, как испуганный лось, бросился бежать через дорогу. Хорошо, что в левом потоке тоже притормозили. Николай Александрович кубарем скатился с невысокой насыпи дороги и сел на землю. Кругом высокая трава, кустарники, огромный куст репейника. Он так сидел до тех пор, пока не понял, что угодил в муравейник. Маленькие вечные труженики, искусали разрушителя их многолетних трудов. Они были абсолютно правы!

Николай Александрович встал, отряхнулся, изловил, как мог, этих настырных букашек и пошел искать дом № 32.

Деревня почти не изменилась, только стала более ухоженной. Перед домами — цветы, декоративные кустарники. Почти к каждому дому ведет укрепленный гравием подъезд. Недалеко от дороги открылся магазин. Этакий мини-супермаркет. Николай купил хлеб, колбасу, кусок белорусского сала, коробку чайных пакетиков и две бутылки водки. Когда он вышел из магазина, его как «током ударило». Июнь месяц. Сейчас на даче Татьяна, Артемка, может быть Васька или Лида! Ладно, продукты не пропадут, а водка — это его лекарство. Пересохло горло, ему невыносимо захотелось пить. Николай Александрович вернулся в магазин, купил литровую бутылку «Аква минерале» и тут же, в магазине, выпил. Продавщица, кавказская женщина лет сорока, спросила:

— Чего, не здешний, ищешь кого?

Николай Александрович смутился, как-то оробел.

— Да, я, того, в дом 32 иду, это — там, за спортивной площадкой.

— Да, за площадкой, стоит такой дом. Красивый!

Продавщица с любопытством, даже с опаской разглядывала неизвестного. Худой, почти лысый беззубый человек, с беспокойными, бегающими глазами, в черном костюме — среди лета, вызывал у нее подозрение и испуг. Она два года работает здесь, но ни разу не видела этого человека. От выпитой воды, теплого костюма и, прежде всего, от впечатлений, еще непосильных для его психики, у Николая Александровича дрожали руки, по лицу текли струйки пота.

— Тебе, зачем дом 32 нужен? Там давно никто не живет.

Продавщица — первый, совсем посторонний, незнакомый человек, с которым он разговаривал сам, без помощников и защитников. Последние почти три года ужаса и страданий, в беспамятстве, Николай Александрович провел рядом со старой матерью и женщиной из «Социальной службы», в маленькой квартире. Даже район, где он обитал, волею обстоятельств был пуст, безлюден и готовился к сносу.

Заикаясь, он, начал говорить:

— Раньше в этом дом, жил мой друг, ученый. Физику преподавал в институте. Я из другого города приехал, хотел навестить коллегу. Он, что, уехал куда?

Продавщица всплеснула руками.

— Так, ты ничего не знаешь? Ай-яй-яй! Ты, точно, знакомый? А то сейчас много разных людей ходит, все выпытывают, выспрашивают. Кому — работа нужна, кто купить или продать чего хочет! А этот, твой друг — так он жену свою бросил. С молодой женой или любовницей на юг куда-то укатил. Жена, говорят, от горя сильно болела, чуть не умерла! Она сюда ни разу не приезжала. Сынок их, кажется, в первое лето приезжал. Мы еще строились. Садовник, узбек, долго жил. А теперь — два года никто не появляется. Да мы уже магазин открыли, когда узбек уехал.

Николай Александрович, задумался.

— Дайте мне большую бутыль воды, подешевле. И пошел по направлению к дому № 32.

— Тебя, как звать-то? — крикнула вслед продавщица.

— Николай. Колей меня звать!

Дом стоял на прежнем месте. Только древесина немного потемнела. Красный фонарик «Охраны» не мигает, отключен. Калитка закрыта на ключ. Ключа, естественно, нет. Связка ключей от дачи всегда лежала в бардачке машины. Но машины тоже нет. Там, на участке, в укромном уголочке есть запасной комплект. Забор двухметровой высоты, из толстых, плотно подогнанных досок в металлической раме.

Николай Александрович прошелся вдоль заборов. Соседей справа и слева не было. Они всегда приезжали на выходные или в августе. На противоположной стороне участка небольшой «ничейный» тупик, где есть подход к забору. До тупика Николай Александрович шел по жаре с тяжелым пакетом продуктов и бутылью воды очень долго. Встретил несколько жителей деревни. Он открывал рот, чтобы поздороваться, но люди специально отводили глаза. Или они, действительно, не узнавали в нем знакомого человека?

Исследование забора со стороны тупика ничего не дало. Николай Александрович присел на бревно, которое осталось от их стройки. Вокруг росла крапива высотой с забор. Он снял пиджак, ботинки. Достал из пакета колбасу, хлеб. Он долго лазил по кустам крапивы, наконец, нашел баночку от зеленого горошка или от кукурузы. Таня всегда в кругу семьи возмущалась свинству соседей. Втихаря, собирала чужой мусор в мешки и вывозила вместе со своим. Еще Николай Александрович нашел ржавый кривой ножик. Таким ножом Филя зачищал стволы яблонь от старой коры, потом красил «помолодевшие» яблони побелкой. Николай Александрович пошкрябал нож, о металлическую стойку забора и вытер рукавом пиджака. В баночке из-под кукурузы жил паук. Он прогнал паука, вытер баночку краем рубахи, налил водки, мелко нарезал колбасу и сало. Обед вышел на славу! После второй баночки захотелось спать. Николай Александрович расстелил около бревна пиджак, накрыл голову куском бумажного мешка от цемента, найденного там же, в крапиве, и крепко заснул.

Ночью он проснулся. Открыл глаза. Над ним простирался бескрайний, непостижимый Космос. Он видел, скорее, угадывал многие созвездия. Конечно, очки совсем не годятся. Но карту звездного неба он помнил наизусть. Где-то на третьем курсе Училища, Николай вдруг увлекся астрономией, ездил на лекции и «на телескоп» в МГУ им. М.В. Ломоносова. Получил несколько незачетов на сессии, и с астрономией пришлось расстаться.