Сволочи (СИ)

— Разве такое бывает?

— Как видишь. — Мэд тихонько заплакала.

Я вздохнул. Совсем недавно, наверное, Паккет казалась мне бездушной стервой, у которой на уме что-то своё. Кто бы мог подумать, что на самом деле она такая хрупкая и беззащитная?..

— Всё будет хорошо, — пообещал я. — Будут у тебя и муж, и детки. Вы будете жить долго и счастливо.

— Не рассказывай мне сказки!

— Я и не собирался. Вот увидишь, Мэдисон, всё так и будет.

Прошло около часа. Мэд уже окончательно успокоилась, умылась и даже захотела есть. Ужин принёс в спальню тот самый громила (как оказалось, его имя Дрейк), и Паккет угостила и меня.

— В этом есть даже плюс, — рассуждала она, запивая бутерброд чаем. — Не придётся ничего говорить Хендерсону.

— То есть ты будешь жить с мыслью, что у тебя мог быть от него ребёнок, а ему хоть бы хны?

— А что ты предлагаешь? Смысла нет ему рассказывать…

— Всё равно это как-то неправильно. У меня такое ощущение, что я вру ему.

— Ты не врёшь, — успокоила она, — а просто недоговариваешь.

— Это одно и то же.

Я с головой погрузился в свои мысли.

— О чём думаешь? — тихо спросила Мэдисон.

— Да так…

— Джеймс, я не хочу, чтобы ты забивал себе этим голову.

— А как?! — спросил я. — Как по-другому?! Разве ты её не забиваешь этим?

— Я стараюсь свыкнуться с мыслью…

— А я нет! Мне не даёт покоя мысль, что на земле могла появиться новая жизнь, но из-за какой-то мелочи ребёнок умер, так и не родившись!

Она уставилась в пол; в глазах вновь скопились слёзы.

— Извини. — Я погладил Мэдисон по плечу.

Она мотнула головой и сморгнула слёзы.

— Давай постараемся забыть это всё как страшный сон, — предложила Паккет через пару минут. — У вас с парнями много работы, и тебе не стоит зацикливаться на моих проблемах.

— О’кей, постараемся забыть. Но я не обещаю, что скоро.

— И не надо. Ты лучше пообещай мне, что Логан ничего не узнает.

— О чём? — поинтересовался голос Хендерсона, и мы с Мэд одновременно обернулись.

Он стоял в дверях, прижавшись плечом к косяку, и сверлил нас взглядом.

— Ты что тут делаешь? — спросил я, подойдя к другу.

— Тот же вопрос. Вроде ты говорил, что поехал домой…

— Так я и поехал, — подтвердил я. — Но потом вспомнил, что хотел заехать к Мэдисон.

— Интересно зачем.

— Когда мы прошлый раз отдыхали все вместе, Генри забыла у Мэдисон дома свой клатч. Я решил забрать.

— А, — кивнул Логан и прошёл к кровати. — И где же он?

— Вот, — вмешалась Паккет и достала из-под кровати свой клатч. Я слабо улыбнулся.

Девушка кинула его мне, и я поймал вещицу одной рукой.

— Спасибо за чай, Мэдисон. Рад был зайти.

Она с улыбкой кивнула, и я, попрощавшись, открыл дверь.

— А о чём я не должен был узнать? — вопросил Хендерсон и тем самым заставил меня остановиться.

— Вот это уже не твоё дело, — ответила Мэдисон и незаметно мне подмигнула.

Я слабо улыбнулся и ушёл. Нет, это было его дело. Можно сказать, это было только его дело. Его и Мэдисон.

О том, что дальше происходило между так называемой Лодисон, мне не известно.

МЭДИСОН

Когда очередной рабочий день подошёл к концу, я, сидя в гримерной, набрала номер Лимонника. Сначала трубку упорно не поднимали, а затем неприятный женский голос сообщил: “Аппарат абонента находится вне зоны действия сети”.

Вздохнув, я убрала мобильный в сумку и вышла из помещения. Видимо, снова придётся добираться до дома самой.

Появилось желание совершить пешую прогулку, за одно и подумать над кое-чем. Свой маршрут я проложила через давно заброшенный людьми парк, где уже года три не распускались цветы и не пели птицы. Этот парк показался мне идеальным местом для того чтобы пройтись по нему одной и поразмышлять.

И вот, когда я преодолела довольно приличное расстояние по ветхой тропинке, мне навстречу попался мужчина. Странно. Обычно люди здесь не ходят, а если и ходят, то большими компаниями. Мужчина был невысокого роста, лет пятидесяти на вид, одет не бедно, но и не богато. Наши взгляды с ним встретились, и когда я поняла, кому принадлежит этот взгляд, моё сердце беспокойно подпрыгнуло в груди. Я тут же отпустила глаза и сунула руки в карманы: они задрожали.

В нескольких метрах от меня шагал Дэвид Паккет… Если же это имя вам ни о чём не говорит, скажу проще: мгновенье назад мой взгляд встретился со взглядом моего отца.

Когда наши пути пересеклись, папа остановился и мягко спросил:

— Мэдисон, неужели ты засияла настолько ярко, что уже и родного отца не узнаёшь?

Я медленно развернулась и взглянула ему в глаза.

— Разве? — спокойно осведомилась я, хотя внутри готова была закричать. — А мне кажется, что кое-кто другой не узнаёт свою родную дочь, папа.

Последнее слово я произнесла как-то неуверенно и робко. Всё-таки долгих пять лет я не называла родного человека папой…

— Да, — согласился отец, покивав головой, — ты права, очень некрасиво всё это получилось…

— Ты о чём?

Папа вздохнул и, оглядевшись, поинтересовался:

— Ты никуда не спешишь?

— Разве только домой.

— Отлично. Тогда давай зайдём в кафе, и я всё тебе расскажу.

Я согласилась.

— Неплохое заведение, — оценивающим тоном произнес отёц, когда мы сели за столик. — Уютно.

— Да, я часто тут бываю. Что закажешь?

— Супы здесь подают?

— Нет, пап, — ответила я, раскрыв меню. — Это китайский ресторан, и здесь готовят китайскую еду.

— Да? Тогда посоветуй мне что-нибудь, раз ты часто тут бываешь.

— Хорошо… — Я пробежала глазами по меню. — Вот. Закажи себе хрустальные дим-самы или кальмары хэй жао.

Папа посмотрел на цену и, усмехнувшись, отложил меню.

— Пожалуй, закажу себе просто чай. Надеюсь, его подают в этих китайских ресторанах?

Я кивнула и позвала официантку, одетую в шелковый цветастый костюм. Записав наш заказ, она удалилась на кухню.

— Ты так выросла, — заметил папа, разглядывая меня.

— Мне двадцать три. Неужели я не должна была вырасти?

Он рассмеялся и вздохнул.

— Мне кажется, ты хотел о чём-то рассказать, — напомнила я.

— Тебе не кажется, Мэд. Сейчас принесут заказ, и я поведаю тебе обо всём, о чём ты только захочешь узнать.

Минут через десять к столику подоспела официантка. Она поставила наш заказ на стол, и мы с отцом сразу оплатили еду.

— Начинай, — попросила я папу и взяла в руки китайские палочки.

— Ох, — вздохнул он, почесав затылок. — Я даже не знаю, с чего мне начать… Это так непросто. Задавай мне любые вопросы, я отвечу.

— Где мама?

— В больнице.

— Что-то случилось? — забеспокоилась я.

— Нет, нет, Мэдисон, всё хорошо. Она у психолога.

Я вопросительно нахмурилась, и отец, снова вздохнув, произнес:

— Видимо, придётся рассказать тебе всё как было. Слушай, дорогая.

Он отхлебнул чаю и продолжил:

— Пять лет назад, когда ты ещё жила во Френдейле, врачи обнаружили у мамы опухоль мозга. Мы тебе намеренно ничего не говорили. А зачем? Ты заканчивала школу, волновалась, мы не хотели тебя травмировать. Мы надеялись на лучшее, в тихую откладывая деньги, и молчали… В общем, врачи дали маме всего три месяца. Больше, сказали, не протянет. Знали бы они, как сильно ошибались!Ну, мама посчитала, что нужно эти три месяца провести всем вместе. Ты должна помнить, что она стала проявлять больше внимания и заботы, часто говорила о том, что любит нас… А тебе это не нравилось, помнишь? Сильно не нравилось. В прочем, ты почти никогда не любила телячьи нежности. И из-за этого ты как раз и поругалась с нами тогда. Прямо в свой день рождения! Накричала на маму и убежала из дома на ночь глядя. Знаешь, как мама плакала? Я не мог её успокоить. А когда ночью заявился полицейский и сказал, что нашей дочери нет в живых… У мамы случился нервный срыв. Она помутнилась рассудком, света белого не видела из-за горя. Каждый вечер я её чуть ли не силком тащил домой с кладбища. Она лежала на могиле и просила у тебя прощения за то, что не удержала тебя в тот вечер. Соседи советовали сдать её в лечебницу, но я не слушал. Я бы ни за что свою Сьюзи не отдал этим санитарам…