Никто не узнает

На утро все стало на своим места. Исчезли вопросы и душевные терзания. Да, возможно в действиях Машки и был некий автоматизм, появившийся от выключения чувств. Но зато отсутствие переживаний, помогло ей высидеть без лишнего беспокойства все уроки, и на контрольной по истории она думала о предмете, а не о их с Лисом отношениях.

В десять минут четвертого она села в машину к Глебу и они поехали к Лису в больницу.

— Как учеба? — спросил Глеб, что бы не молчать.

— Хорошо, — кивнула Машка. — Очень надеюсь, что смогу поступить в хороший ВУЗ. Знаешь, эти последние пол года мне было как-то не до учебы и поэтому сейчас приходится туговато, но я стараюсь. Да и учеба помогает отвлечься от неприятностей…

— Куда думаешь поступать?

— Хочу на иняз, а там — посмотрим.

Помолчали.

— Как Лис? — спросила Машка.

— Хорошо, как все негодяи. Он звонил мне. Рассказывал, что с утра приезжал его папа, отстегнул бабла и Лису дали отдельную палату. Да, я ему не сказал, что привезу тебя. Сюрприз.

— Понятно, — кивнула Машка.

— Сама к нему зайдешь. Я потом. Один.

Палата у Лиса была маленькая, но зато по-домашнему уютная. Окно прикрывали не только равнодушные жалюзи, но и легкие, с оттенком топленого молока, занавесочки. На бледно-персиковых стенах — две акварели и плазменный телевизор, из обстановки — больничная койка, тумбочка, пара стульев и небольшой столик.

Когда Машка вошла, звук у телевизора был приглушен. Лис лежал на спине, до подбородка накрытый одеялом и, видимо, дремал. Машка тихо опустилась на стул у кровати. Несколько минут она с нежностью смотрела на любимое лицо, стараясь найти в нем следы каких-то мук и изможденности, но Лис выглядел вполне безмятежным, только ссадина на щеке говорила о том, что авария все же имела место.

— Лис, — тихо позвала Машка.

Он вздрогнул и распахнул сомкнутые ресницы. В его синих глазах мелькнуло удивление. Он как-то совсем забыл о Машке, переживая боль, причиненную Элиной.

— Привет, — улыбнулась девушка.

— Ты откуда взялась?

— Не рад? — поняла Машка. — Думал отдохнуть от меня? Мне вчера Глеб рассказал, что с тобой случилось. Я хотела, что бы он еще вчера меня к тебе отвез, но он отговорил… Ты… Долго ты будешь здесь?

— Не знаю. Я как-то не очень удачно приземлился — сломал пару ребер и ногу о какой-то штырь распорол… В общем-то пустяки, но, — Лис откинул край одеяла и продемонстрировал забинтованную ногу. — Кровищи было! Но врач сказал, что шрам будет тоненький и со временем станет еле заметным.

— Шрамы украшение мужчины, да, Лис? — Машка горько усмехнулась. — У тебя уже есть один шрам, теперь вот еще это… Если так пойдет дальше, то ты станешь просто неотразим.

Машкина шутка Лису не понравилась. Он вспомнил вдруг одно серенькое зимнее утро. Еще тогда, когда Лис пытался выиграть у Макса дурацкий спор. Машка тогда не пожелала ехать ночевать домой и осталась. Лис проснулся в дурном настроении, начал говорить ей гадости, на мекая на то, что бы она по-скорей убиралась. Он сидел на краю дивана, спиной к девушке, отпуская колкие реплики. Машка молчала. И вдруг он почувствовал, как она прикоснулась к его шраму. Почувствовал и вздрогнул. Замолчал. Притаился, словно дикий зверь. А Машка, как-то очень бережно погладила ужасный рубец, тянущийся от бедра вверх, к лопатке и внезапно обняла Лиса и зашептала, словно баюкала: "Бедненький мой Лисеночек. Если бы я могла…Если бы я знала, как, я бы убрала, я бы вылечила все твои шрамы… Я бы сделала так, что бы тебе никогда-никогда не было больно… Лисеночек мой…"

Лиса неприятно кольнуло это воспоминание. Разговор, который и без того не клеился, прекратился совсем. Лису отчаянно захотелось, что бы Машка ушла. Видимо потому, что она знала слишком многое из того, что он хотел скрыть.

— Тебе нужно что-нибудь привезти из дома?

— Нет. У меня отец с утра был. Он все привезет. Да, будь дома к пяти. Он заедет.

Ее щеки вспыхнули — Машку обидели слова Лиса. Он просил отца привезти ему вещи. Отца, с которым избегает общаться, а не ее, девушку с которой живет!

— Ладно, — кивнула Машка, едва сдерживаясь, что бы не разреветься от обиды и его холодности. — Я пойду. Там Глеб в коридоре. Он хотел с тобой о чем-то поговорить… Ты звони, если будет нужно, потому что я не знаю когда смогу приехать. У меня такой завал с учебой…

— Договорились, — кивнул Лис.

Когда девушка поднялась, что бы уйти, он вдруг взял ее за руку:

— Малыш, ты даже не поцелуешь меня на прощание?

Она улыбнулась и это была улыбка ребенка, простившего обиду.

— Ты совсем не думаешь обо мне, — укорила Лиса Машка — присаживаясь на край кровати.

— Думаю, — улыбнулся Лис, поглаживая ее маленькие розовые пальчики. — Я хочу быстрее выйти отсюда, потому что беспокоюсь, как ты там без меня.

Он притянул девушку к себе. Нежно поцеловал в губы. В ответ она обняла его за шею и прошептала:

— Лис, ну почему ты не можешь со мной всегда быть таким?

— Такова жизнь, — философски съехал он со скользкой темы.

Машка отстранилась от него, заглянула в глаза.

— Что такое? — улыбнулся Лис.

— Ничего, — покачала она головой и отвернулась.

— Послушай, — посерьезнел Лис, — Я же вижу. Что у тебя случилось?

— Все хорошо, — ответила она. — Я пойду.

Машка встала и торопливо вышла из палаты.

— Как он? — спросил у нее Глеб.

— Ты был прав. Замечательно, как все негодяи…

Она выглядела опустошенной, но Глеб не хотел приставать к ней с вопросами. Говорит, что все в порядке, значит так и есть. Точка.

— Хорошо, — кивнул он. — Я пойду, поздороваюсь с ним. Я не долго. Подождешь меня? Я тебя домой отвезу.

— Спасибо, — безучастно кивнула Машка.

Когда Глеб вошел к Лису в палату, то его спокойный оптимизм, как ветром сдуло.

— Привет, — поздоровался он с Лисом и без вступлений поинтересовался: — Ты долго еще будешь над девчонкой куражиться?

— И я рад тебя видеть! — улыбнулся Лис. — Стал на защиту униженных и оскорбленных? С каких это пор? Это твоя сумасшедшая так дурно на тебя влияет?

— Будешь говорить со мной в таком тоне — я тебе прямо здесь морду набью, — пообещал Глеб.

— Наверное за тем и приехал?

— Нет. Приехал узнать, как ты себя чувствуешь, после всего пережитого, — Глеб говорил спокойным тоном — у него получилось взять себя в руки.

— Отлично! — ответил Лис. — Разве ты ждал от меня другого ответа?

— Ян передавал тебе привет. Сказал, что вечером они заедут с Владом.

— Угу, — кивнул Лис. Скрестив руки на груди он наблюдал за расхаживающим по палате другом.

— Что ты там Машке наговорил? Она от тебя бледная, как мел вышла.

— Глеб, давай ты не будешь лезть, а?! — возмутился Лис. — Ты давай ее еще защищать начни! Думаешь, она подарок?!

— Она может и не подарок, но ты у нас прямо китайский сервиз в праздничной упаковке! Ты знаешь, что она вчера в обморок грохнулась, когда я ей сказал, что тебя машина сбила?! Она и так успокоительное пьет, а тут ты еще со своими геройствами! Хочешь, что бы она тоже в больницу загремела?

— Мне бы это польстило, — ухмылялся Лис.

— Да что с тобой такое?! — заорал, не выдержав Глеб. — Ты же был нормальным! Неужели это все из-за Элины?! Какая-то сука, разбила тебе сердце, а ты все не можешь этого забыть и жить нормальной жизнью! На Машке за все отыгрываешься!

— Какой, ты тонкий, бля, психоаналитик! — скривился Лис. — Бледнеет Машка или краснеет, дело не твое! Она пришла сюда какая-то странная и мне интересно — не ты ли ей болтнул лишнего?!

— Я! — с вызовом ответил Глеб. — Потому что если бы я ей не сказал, где и с кем ты был, перед тем, как тебя сбила машина, она бы ринулась к тебе в больницу прямо среди ночи! Ей почему-то казалось, что бедному мальчику больно и плохо и она тебе нужна!

— Нафига, Глеб?!

— Потому что смотреть уже тошно, на то, что ты творишь!

Лис на долго замолчал, потом выдал совершенно неожиданную для Глеба вещь: