Считай звёзды (СИ)

Дилану хватило одного раза. Одного признания своей заинтересованности. Больше он никому никогда не раскроет своих мыслей.

Неумение скрывать себя позволяет допустить ошибку — О’Брайен стреляет быстрым взглядом за спину Остина, желая убедиться, что Райли больше нет на месте, но она еще стоит. Там. И русый оглядывается, сразу находя предмет заинтересованности «недруга», поэтому улыбка расширяется, а довольство в его груди увеличивается в разы:

— Ты собирался поболтать с ней? — опять окидывает взглядом, полным пренебрежения. Дилан всё же смотрит в ответ, с чувством унижения и стыда за себя самого, за свою личность, за то, какой он есть. Это неестественно. Подобное отношение к себе неправильно, но именно его воспитывает в себе мальчишка под давлением Остина.

— А ты не боишься, что вы просто не поймете друг друга? — русый знает, на какие точки давить. — Интеллектуально вы немного разные, — вырывает из рук Дилана полученный на том уроке табель успеваемости — смятый лист с отметками. О’Брайен мнется, наконец, в полной мере пропустив сквозь себя ощущение унижения, от которого сердце ускоряет удары. Остин внимательно изучает отметки, поморщившись:

— Уровень у тебя, мягко говоря, имбицила, — улыбка. Взгляд на Дилана. И впечатывает мятый лист обратно в грудь мальчишки, заставив того сделать еще шаг назад. Остин еще долгое время сохраняет их зрительную войну, в которой выходит победителем, так как О’Брайен первым отводит взгляд. Русый поворачивается к нему спиной, двинувшись уверенным шагом к подруге, а на лице той начинает сиять та самая знакомая улыбка.

Дилан топчется на месте, нервно моргая из-за легкой потерянности в эмоциональном плане. Он озирается по сторонам, будто считает, что все вокруг наблюдают за его провалом. Каждый видел, как его опустили? Почему-то мальчишка в этом убежден…

…Задрался я. Ощущать себя хуже…

…Поднимает пропитанный обидой и еще невинной злостью взгляд на Остина, пока тот обнимает Райли за плечи, о чем-то громко говоря, и девочка смеется, находя его слова забавными.

Ему достается всё. Даже если оно ему не требуется,

Просто как факт. Факт того, что он лучше. А О’Брайен где-то под его ногами. Ниже…

Знаете, тут играет роль самооценка, мужское самолюбие, кретинизм. Жаль, что в пятом классе я не особо заботился об этом, а вот сейчас всё дерьмо скопилось и подперло прямо к глотке. Ещё немного — и блевану к херам от отвращения к себе, поэтому должен сделать что-нибудь, что способно оправдать меня перед собой. Знаю, звучит непонятно, но для меня это имеет смысл.

Порой мне правда кажется, что именно мои вросшие в разум мысли о моральной ущербности становятся таким сильным барьером перед разговором с кем-либо. Но к чему сейчас об этом думать? Вряд ли удастся в короткий срок изменить в себе то, что воспитывал годами. Тихий. Молчаливый. Низший слой. Тупой. Нет, реально, идиот. Странно, что я так боялся подойти к Райли и показаться ей придурком. Я ведь и без того им являюсь. Ирония, блять.

Взгляд скачет по строчкам параграфа по химии, слова путаются в голове, по вине того информация не обрабатывается. Приходится вновь и вновь перечитывать одно и то же, но результат остается неизменным. Выдыхаю, спиной прижавшись к спинке стула. Отклоняюсь назад, закинув голову, а ледяными ладонями тру немного горячее от скачка температуры лицо. Дышу. Головная боль усиливается с каждой минутой, проведенной за этим столом с этими учебниками и тетрадями. Сколько можно? Есть ли шанс заснуть в обнимку с теорией по физике, а завтра на «отлично» написать тест? Хотя, мне даже мечтать о такой высокой отметке не стоит. Сам себе кажусь шутом.

Сцепляю пальцы на затылке, чтобы поддерживать голову в удобном положении. Смотрю на часы, с раздражением следя за минутной стрелкой, быстро двигающейся по кругу. Знаю, надо взять себя в руки и приступить к занятиям, но от усталости глаза готовы расплавиться. Прикрываю их, подарив себе возможность насладиться темнотой, но недолго.

От недостатка сна понижается способность различать внешние раздражители, правда хватают сознательно за шарканье ног, поэтому открываю веки, уставившись в потолок. Краем глаз улавливаю силуэт, промелькнувший в стороне коридора. Поворачиваю голову, изучаю поверхность распахнутой двери, пока не удается еще раз убедиться в присутствии еще одного человека на первом этаже дома.

Если судить по звукам, то напоминает нервное постукивание ключами по замочной скважине, в попытке найти подходящий. Думаю, именно это привлекает меня. Я бы не оторвался от уроков, если бы девушка, например, не спустилась за книгой в гостиную или за кружкой воды на кухню, но она, блин, возится с замком входной двери, а на дворе ночь. Гулять собралась?

Выхожу в коридор, сунув ладони в карманы джинсов, а взглядом упираюсь в спину соседки по дому, которая стоит у двери в одной футболке и спальных штанах. Босиком. Волосы в полном беспорядке. Локоны разбросаны по плечам. С интересом слежу за её скованными попытками подобрать ключ, будто она не помнит, какой из них верный.

К слову, Райли не посещала школу вчера. Полагаю, она отсыпалась благодаря той таблеточке, что подкинул ей в чай.

Девушка что-то мычит, дергая ручку, словно желая сорвать дверь с петель, так что громко вздыхаю, устало выдавив:

— Куда путь держишь, крольчатина?

Янг-Финчер оборачивается, и, честно, ожидаю проявления её агрессии. После того момента с её попытками прибить меня только и существую, готовясь к новым нападкам, но выражение лица у девушки скорее растерянное, чем злое. Она моргает, явно испытывая дискомфорт в глазах, которые щурит, чтобы бороться со светом в прихожей. Ровно, но быстро глотает кислород. Не скажу, что выглядит выспавшейся. Белки глаз покрасневшие, мешки под ними говорят о пребывании в сознании больше суток. Значит, она не спит нормально. Что ж, не думаю, что кто-то в этом доме вообще может похвастаться здоровым сном.

Райли слишком уж долго пялится на меня, как будто до неё никак не доходит, кто я, так что прерываю молчание между нами, повторив интересующий вопрос:

— Куда собралась? Если в магазин, прихвати мне пивка, — пускаю смешок, ощущая себя свободно в разговоре с той, с кем раньше вообще боялся пересечься взглядом. Нет, серьезно, каким я чудиком был, раз даже страшился находиться с этой девкой в одном помещении? И чем руководствовалось мое сознание? Вот она, передо мной. И, знаете, совсем не вижу причин для какого-либо волнения. Райли, как Райли. Кусок мяса. Крольчатина…

Взгляд девушки медленно скользит вниз, а дрожащая ладонь поднимает локоны волос, неуверенно убирая за ухо, чем оголяет ровно выпирающую ключицу с родинкой у самой шеи.

Ну ёперный…

Сглатываю, качнувшись с пяток на носки, кое-как сохраняю безразличие на лице, стараясь не думать об очень даже милой части тела девушки, которая вряд ли подозревает о том, как одна её родинка может вызвать в моей глотке херов ком.

В том помещении было довольно темно. Неудивительно, что я не заметил эту деталь.

Хотя, какая уже разница?

Не хочу проявлять ни малейшего морального сбоя, так что щелкаю пальцами, привлекая внимание девушки. Она поднимает голову, еле оторвав тяжелый взгляд от пола.

— Я на… — сомнение в голосе, во всём её теле. Переминается с ноги на ногу, продолжая одной ладонью незаметно дергать ручку:

— Я на занятия, — наконец, дает подобие ответа, от которого мои брови немного поднимаются:

— В два часа ночи? — не могу не усмехнуться краем губ. Стою на месте, но мышцы пропитываются готовностью проявить себя, в случае, если Райли всё-таки найдет способ открыть дверь. Я, конечно, всё понимаю, но именно меня обвинят, если с ней что-то произойдет. Уверен, Митчелл отрицательно настроит мать, заставив поверить, что я имею отношение к тому, что может произойти с девчонкой, если та выскочит ночью за порог. Мне не нужны лишние проблемы.

Райли хмурит брови. Выглядит не озадаченной, но не скажу, что её мыслительный процесс в порядке. Она будто в поверхностном сне. Вполне возможный вариант, кто знает, как на неё подействовали таблетки.