Когда птицы молчат (СИ)

Очистить разум от непрошенных гостей помог очередной завал на работе. В онкоотделении поломался аппарат МРТ. Главврач была в шоке. Она побаивалась, что причиной поломки стали сотрудники больницы, и из-за их некомпетентности все отделение лишится одного из лучших средств диагностики.

Я поехала туда к восьми утра, потому что на десять у меня уже было назначено совещание.

Меня встретил мужчина около сорока лет со строгим выражением лица.

Вадим Игоревич, — его рукопожатие крепкое, но сдержанное, рассчитанное на женщину.

Ирина.

Я расскажу вам о том, что случилось. Надеюсь, вы свяжитесь с производителем и поставщиком, чтобы они как можно быстрее исправили неполадки.

Вы думаете, это не из-за неправильной эксплуатации?

Я уверен, что люди здесь не при чем. Мы выдерживали все нормативы, технические перерыв в установленное время, диагностика была по плану.

Тогда что же случилось?

Думаю, это какая-то неисправность в самом аппарате или программном обеспечении, потому что наши мониторы показывают какую-то ахинею.

Он открывает передо мной двери. Проходя мимо, замечаю, что он пристально смотрит на меня. Аромат его крема для бритья резковатый и строгий, под стать ему. Мне как-то не по себе от его взгляда, тяжелого, цепкого. Я выбрасываю из головы мысли о том, что он может со мной заигрывать. Скорее всего, хочет доказать, что поломка не связана с квалификаций его коллег, вот и давит меня взглядом.

Когда это началось?

Пару дней назад. Пытались разобраться своими силами, потом вызвали системщика.

Он что-то делал? — человек, не знакомый со специализированными компьютерными программами, установленными на машинах изначально, мог бы что-то повредить.

Просто провел диагностику железа.

Какие результаты?

Компьютеры в порядке. Так он сказал.

Хорошо. Я сегодня свяжусь с производителем. Оборудование на гарантии. Пусть пришлют своего специалиста.

Когда нам ждать ответов? — его требовательный голос начинает раздражать.

Я не знаю. Я сделаю все, что от меня зависит.

Хотелось бы верить.

Я удивленно на него смотрю. Какая наглость и непочтительное отношение!

Простите? Вы сомневаетесь в моем желании помочь вам?

Извините. Я, наверное, устал и раздражен из-за того, что мы не можем проводить диагностику. Отложили несколько операций, потому что не можем получить точную картинку.

Может быть, вам стоит переговорить с каким-то другим отделением, где есть МРТ?

Там же огромные очереди. Все по записи. Нам ли не знать.

Я переговорю с начальством. Люди обеспеченные смогут пройти обследование в платных клиниках за свой счет, если результаты нужны быстро, а мы, возможно, сможем взять на себя тех, кто не располагает большими средствами.

Спасибо, Ирина, — он жмет мне руку. В его голубых глазах я читаю уважение и интерес.

А кем вы работаете в фонде?

Заместитель директора.

Странно, что мы с вами не встречались.

Я, обычно, имею дело с административными должностями. С главным врачом, например. Ну и медперсонал меня знает, потому что иногда просто хожу по палатам.

Я хирург. Но ни разу вас не встречал рядом с пациентами.

Я не задерживаюсь, — мне становится неудобно. Вадим Игоревич — довольно симпатичный мужчина. Чуть выше среднего роста, шатен, подтянут, а руки у него просто загляденье. Такие аристократические, холеные, с длинными чуткими пальцами. Наверное, так и должны выглядеть руки хирурга.

Когда мне ждать вашего звонка?

Я думала позвонить главврачу, когда у меня будут новости. Уверена, она вам сообщит.

Он, по всей видимости, довольно неулыбчивый человек. Но неглупый и больше не настаивает на звонке.

Провожая меня до выхода, он предусмотрительно открывает передо мной двери, держа другую в кармане халата.

До свидания.

Был рад знакомству с вами.

Я выдавливаю из себя вежливую улыбку и выхожу на улицу. Какое-то странное чувство, будто я испугалась того, что со мной может флиртовать мужчина.

На подъездной дорожке внезапно сталкиваюсь нос к носу с Наирой.

Здравствуйте.

А, это вы, милочка!

Как ваши дела?

Первый курс позади. Теперь нужно узнать результаты.

Она выглядит похудевшей, но даже болезнь не сможет стереть следы ее былой красоты. Бирюзовый шелковый платок по-прежнему модно повязан на голове, скрывая неприятные последствия химиотерапии. В этот солнечный день я впервые замечаю ее необычные глаза — немного тусклые, но проницательные, живые, почти такого же оттенка, как и шелк на ней. Что-то мелькает в мозгу, но я не успеваю рассмотреть пролетевший образ.

Вы хорошо выглядите.

Да, учитывая, сколько мне лет, и что я больна раком.

Все-равно настрой у вас хороший.

Какой смысл оплакивать себя заранее? Только время потеряю. Кстати, я могу и не успеть, — она смотрит на тонкие золотые часики.

Надеюсь, у вас не МРТ.

Оно самое. А что случилось?

Я как раз пришла сюда по этому поводу. Поломался аппарат.

А что же мне Вадим Игоревич не позвонил?

Потому что забыл, Наира.

Он подходит и протягивает мне свою визитку.

Я очень вас прошу, позвоните мне, именно мне, когда разузнаете что-нибудь, — переводит взгляд с меня на Наиру. — Вам сообщат, когда явиться на прием. Но предупреждаю — если первый курс не даст улучшений, удовлетворяющих меня, я буду настаивать на операции. Вы угробите себя упрямством, Наира. Рак здесь будет абсолютно не при чем.

Не прощаясь, он разворачивается и идет к зданию.

Ох и характер. Люблю таких! Наверное, в этом и беда. Мой первый муж был просто деспотом.

Не знаю, стоит ли терпеть такую самоуверенность.

А разве она не украшает мужчин? Между прочим, вы ему понравились.

С чего вы взяли?

Он смотрит на вас, как акула. Так он смотрит только на рентгеновские снимки с опухолями, которые собирается вырезать. Решительно, словно бросает вызов. Он любит быть победителем.

Вот и пусть борется со своими опухолями.

Да что это с вами? Внимание такого мужчины не может не льстить. Хотя, если вы замужем…

Нет.

Влюблены?

Нет, — надеюсь, что секундное колебание было незаметным.

Наира хитро прищуривается. Потом усмехается и смотрит куда-то вдаль.

Я тоже была когда-то влюблена. Но это не всегда означает счастье, не так ли?

Наверное, соглашусь с вами.

Я думаю, что иногда люди слишком слабы в силу юного возраста или характера, чтобы вынести любовь.

Как это?

Это ведь как рак. Появляется у тебя, хочешь ты этого или нет, растет, захватывает, часто причиняет боль, лишает сил и разума.

Я бы не рассматривала ее так трагично. И уж тем более не сравнивала бы со смертельно опасной болезнью.

А вы пробовали когда-нибудь излечиться от любви? Заставить себя все забыть, снова спокойно дышать, даже глядя на него? Того самого?

Я молчу. Она права. У меня вылечиться не получилось.

Всякий раз, когда любовь случалась в моей жизни, это было тяжело. По силе боли я чувствовала, насколько это захватывающее, всепоглощающее чувство. И каждый раз мое сердце разбивалось, когда нам приходилось расставаться.

Зачем же обязательно было расставаться?

Потому что во мне проявлялись ужасные грани личности. Я могла быть жестокой, глупой. Ах, какой же глупой я была.

Все можно исправить.

Это вы к тому, что мне нужно быть готовой отойти в мир иной с легкой душой?

Нет, что вы!

Не получится. Я никак не найду одного человека, чтобы попросить у него прощения.

Ее глаза затягивает блестящей пеленой, но она не позволяет слезам пролиться. Крепко сжимает губы, вдыхает и поворачивает голову так, чтобы я не заметила ее горя.

Видите ли, Ирочка, я очень виновата перед сыном. И хочу получить его прощение. Да что там. Мне бы хотя бы взглянуть на него! Мой первый муж не хочет говорить мне, где сын. Сказал, таково было его желание.

А вы не пытались искать сами?

Пыталась. Вот недавно думала, что вышла на его след, но он успел уволиться и уехать.