Когда птицы молчат (СИ)

Помогите, пожалуйста! Кто-нибудь меня слышит?

Я пытаюсь приоткрыть дверцы лифта, но безрезультатно. Тарабаню, как ненормальная, руками и каблуками.

Пожалуйста, помогите мне. Откройте эти чертовы двери! Или хотя бы не трогайте сумочку! — мое отчаяние переходит все границы. Дура! Зачем я кладу в кошелек такие ценные вещи? Им там не место!

Не кричите, — глухой мужской голос звучит откуда-то снизу. — Что у вас случилось?

Я застряла.

И поэтому так орете? У вас что, клаустрофобия?

Нет! Ору я потому, что у меня пытались вырвать сумку.

Да, я видел это краем глаза.

Она выпотрошена?

Не могу сказать, потому что она довольно высоко.

А вы не могли бы взять ее, пока двери не отроются.

Вы всегда доверяете первым встречным? Может быть, я заберу ее себе.

Я вас не вижу, но у меня не складывается впечатление, что вы имеете пристрастие к дамским сумочкам, — хотя через двери лифта звуки доносятся не четко, а довольно приглушенно, мне кажется, что обладатель такого голоса должен иметь пристрастие к красивым женщинам, дорогому виски и знать, что туфли и ремень брюк обязаны быть одинакового цвета.

А что, если я заберу ее содержимое себе? Вас это не пугает?

Нет. Мне кажется, вы приличный человек.

Почему?

Потому что не говорите «шо» и обращаетесь ко мне на «вы».

Я слышу низкий, негромкий смех. И по моему телу начинают ползти мурашки. Что-то есть в этих звуках, я не могу уловить — то ли сексуальный тембр, который посылает определенные сигналы определенным участкам моего тела, то ли скрытая угроза, которую уловило мое подсознание.

Хорошо, отпустите сумочку. Я попытаюсь ее выдернуть.

Через десять секунд ему это удается.

А если я пробуду здесь час, вы не уйдете?

Это зависит от того, какие анекдоты вы будете мне рассказывать.

Я не умею. Предлагаю наоборот — рассказывать анекдоты будете вы, а я обещаю смеяться. Вообще я благодарный слушатель, с хорошим чувством юмора и к тому же быстро забываю все шутки, на следующий день мне можно заново их рассказывать — эффект будет тот же.

Вы предлагаете мне встретиться с вами и завтра?

Разве что я снова застряну в лифте.

Он опять смеется. Вдруг раздается звон и лифт дергается. Я вскакиваю на ноги и лихорадочно жму на кнопку первого этажа.

Когда двери разъезжаются, я потрясенно ахаю.

Боже мой!

Что ж, иногда ты меня и так называла.

С моей сумочкой в руках в шикарном черном пальто и костюме передо мной стоит Вронский.

Глава 28

Голубые глаза выглядят огромными на исхудавшем лице. На ней дорогое кашемировое пальто цвета молока, черное платье и сапоги на высоких каблуках. Светлые волосы красиво уложены. Она производит впечатление успешной в финансовом плане женщины.

Она выглядит блистательной и несчастной.

Можно мне мою сумочку?

Протягиваю ей сумку, ее рука вздрагивает, когда соприкасается с моими пальцами.

Я часто думал, что испытаю, увидев ее снова, встретившись с ней случайно?

Раздражение от неловкости момента, обычную неприязнь или ярость?

Но внутри не всколыхнулись былые обиды. Я просто впитываю каждую деталь, запоминаю, как светлые пряди касаются щек, как ресницы изогнутой дугой оттеняют ее светлые, чистые глаза.

Мы оба молчим, исследуя друг друга взглядами. Наверное, у меня такое же жадное выражение лица, как и у нее. Будто эта встреча — лишь случайность, благодаря которой нам выпал шанс узнать то, чего мы старательно избегали.

Она не искала меня, я знаю. Иначе давно бы нашла. И я не интересовался, как дальше сложилась ее судьба. Я уехал из города меньше, чем через месяц после нашего разрыва. А сейчас вернулся только для того, чтобы навестить стареющего отца.

Как же она красива! Я и забыл…

Мысли, как тени, пробегают по ее лицу. Когда-то мне не составляло труда читать ее, как открытую книгу. Мне и сейчас кажется, что я вижу потрясение, грусть, испуг, тоску…

Она отворачивается и стремительным шагом проходит мимо, опустив голову.

Убегает точно так же, как и когда-то. Может, стоит ее отпустить? Но эта тоска в ее глазах…

Ира, стой!

Она оборачивается, полы пальто разлетаются в стороны. Она боится меня? Не хочет видеть? Не могу устоять.

Что же опять убегаешь? Давай подвезу тебя.

Не нужно. Я сама доберусь, — у нее сиплый голос, словно она заболела.

Мне не сложно.

Интерес просто убивает меня. Одно дело — забыть о ней, когда нет ничего рядом, что напоминает о ее существовании, другое — видеть ее, коснуться кончиками пальцев и отпустить опять.

Она стоит немного растерянная и не знает, что мне ответить. Я подхожу к ней так близко, что чувствую легкий запах духов, тех самых, которыми она пользовалась на Крите, тех самых, которыми каждое утро нашей недолгой совместной жизни пах я, вставая с ее постели.

И все воспоминая, так усердно спрятанные мною в глубинах памяти, вырываются наружу. Я снова ловлю ее на улице под дождем и целую, пока у нас не сбивается дыхание, покупаю ей чулки и белье, потому что после нашего страстного секса в парке они безнадежно испорчены. Но больше всех остальных моментов я вспоминаю те ночи, которые мы провели вместе, в съемной квартире рядом с моей, в уединенной спальне, которую я считал нашей. Я помню каждое утро, когда она готовила мне завтрак и целовала перед уходом на работу. Я помню все!

Беру ее под руку и веду к выходу. Она не сопротивляется, но и не горит желанием ехать со мной. Все забыто?

Заглядываю в ее личико, исхудавшее, с выделяющимися скулами. Ее красота стала изысканной и утонченной, подчеркнутая трагичностью и загадочностью. Что произошло в ее жизни?

Борюсь с собой, но проигрываю.

Мне все еще хочется знать, как повернулась ее судьба, я все еще чувствую потребность коснуться ее.

Подвожу ее к своей новой белой Ауди. Мне почему-то как мальчишке хочется произвести на нее впечатление. Но насколько я помню, она не интересовалась ни уровнем моих доходов, ни той материальной выгодой, которую можно было получить от такого парня, как я.

Открываю дверцу, она элегантно садиться в салон, подбирая края пальто.

Домой?

Я больше не живу здесь.

Куда тогда?

Она называет адрес, я приблизительно помню дорогу.

И где ты сейчас живешь?

Я переехала на новое место, когда мне предложили работу, — она уходит от ответа.

Что за работа?

В благотворительном фонде.

Тебе всегда нравилось это направление.

Да. Я рада, что мне представился такой шанс.

А здесь как оказалась?

По работе и заодно родителей проведать.

Я обдумываю ее ответы. Как и я, она не осталась здесь. Она сказала, что переехала, но не упомянула мужа. Насколько мне известно, Влад занимает мою бывшую должность. Они работают в разных городах? Живут порознь?

Я стараюсь умерить интерес. Как бы не сложилась ее судьба, меня это не должно волновать. Она сделала свой выбор, и он был не в мою пользу.

На протяжении всего пути она молчит, сцепив руки на сумочке. Лицо неподвижно, взгляд застыл где-то вдалеке. О чем она думает? О тех ошибках, что мы совершили?

Она говорит, чтобы я повернул налево и остановился. Смотрит на меня непроницаемым взглядом. А она изменилась. Я не могу, как раньше, увидеть ответы на свои вопросы в ее глазах. Наша встреча ошеломила ее, но она взяла себя в руки.

Спасибо.

Дверца машины хлопает, я наблюдаю за ее танцующей походкой. Она не сказала, что рада, не выразила надежду, что мы еще увидимся. Упорхнула, как птица, оставив после себя только легкий запах духов в салоне. Уверен, что ее уже завтра не будет в этом городе. Как и меня.

У меня до сих пор все дрожит внутри. Я много раз представляла нашу встречу и со временем моя воображаемая реакция менялась. От жалостливых увещеваний меня простить к выжидательной позиции, от безрассудной, но молчаливой любви и попытки запечатлеть все до последней мелочи в памяти до холодного кивка и вежливого вопроса о здоровье.