Blue Strawberry (СИ)

- Куросаки-сан? – Урахара был явно удивлен столь раннему визиту временной синигами в его скромное жилище, но встревоженный вид той, заставил его поскорее впустить неожиданного гостя.

- Урахара-сан, вы видели сегодня Гриммджоу?

- Гриммджоу-сана? Нет… – Покачал он головой и как-то рассеянно отвел взгляд от испытывающих его искренность карих настойчивых глаз Куросаки. Но она его просчитала.

- Вы же знаете, что он посещает Уэко Мундо, ведь так?

- Кто? Я? Нет…. – Развернул он веер и скрыл смущенную часть своего лица.

- Урахара-сан? Я категорически требую, чтобы вы мне все рассказали. Какие дела нарисовались у бывшего Эспады в мире пустых?

- Не понимаю, о чем ты говоришь, Куросаки, – стоял на своем шляпник.

- Ой, прошу… Вы и не понимаете – это что-то из области фантастики. – Она принялась агрессивно наступать на владельца магазина, который все еще не пришедший в себя после пробуждения, явно терял сноровку в ловкости и остроумии. – Не сомневаюсь, что за этим всем стоит именно ваша персона и именно в вашу светлую, гениальную, но совершенно бестолковую голову пришла мысль отправить арранкара обратно. Вот только зачем? Что вам от него понадобилось? Урахара-сан, отвечайте же!

Ичиго буквально загнала в угол Кисуке, отчего тот несколько сконфузился: не каждый день молодые девушки вот так прижимают его к стенке – в прямом смысле этого слова. И где Йоруичи, когда она так нужна? По части дипломатии и коммуникабельности – он все-таки неисправимый олух.

- Э-э-э, Куросаки-тян, ну, что ты так наседаешь на меня? Я здесь абсолютно ни при чем. Ну, почти, что… Но только не нужно весь план Иноуэ-сан спихивать на меня…

- Иноуэ!.. – Хлопнула Ичиго по стенке рукой.

- Э?.. – Урахара не успел больше вымолвить ничего, так как Куросаки пулей вылетела из магазина, оставляя шляпника в полном смятении: нехорошо вышло, что он выдал Орихиме с потрохами, но еще обиднее – то, что он, и вправду, не собирался этого делать.

В квартиру Иноуэ звонили нахально и безостановочно. Казалось, что к ней отчаянно рвались хулиганы, или поклонники, или, на крайний случай, соседи снизу, которых она, возможно, могла затопить. Орихиме, только проснувшаяся, еще в пижаме, выглянула из своей комнаты, но капитан Ичимару, выйдя от себя, опередил ее и уже открывал «неугодным гостям» входную дверь.

- Ты? – Гин слегка удивился, увидев перед собой не “толпу разъяренных поклонников” Орихиме, а одинокую фигуру временной синигами.

- Здорова! – Недовольно буркнула она и, протиснувшись между застывшим капитаном и косяком двери, решительно зашагала к Орихиме, стоявшей на пороге своей комнаты.

- Ч-что-то случилось, К-куросаки-тян? – Ее невинный запинавшийся голосок под стать большим, невинным, испуганным глазкам… не оставил от ярости Ичиго ни следа. Она, тяжело переводя дух, запыхавшись еще от бега по дороге от магазина Урахары сюда, попыталась говорить как можно сдержаннее и спокойнее:

- Иноуэ? Что случилось с Гриммджоу?

- С Гриммджоу-сама? – Серые глаза сделались еще больше: – Он не приходил еще сегодня… – Рыжеволосая мигом закусила губу, проболтавшись сходу о визитах арранкара.

- “Еще”?.. – Ичиго истерично хихикнула. – Та-а-ак, прекрасно, и какие же это у вас дела по утрам?

- Ну… мы это… – Замялась Орихиме. – Прости, Куросаки-тян, но я не могу тебе сказать этого…

- Вот как? – Вспыхнула Ичиго, правда, не зная, что ей делать дальше. Не то раскричаться на подругу, не то расплакаться и убежать, не то найти Джагерджака, из-под земли того вытащить, если потребуется, и разорвать на мелкие кусочки…

- Яре-яре, – послышался позади голос приближавшегося Ичимару: – Иноуэ-тян, лучше расскажи ей все, а то она сейчас такого себе напридумывает…

Девушки обе уловили скрытый подтекст и покрасневшая хозяйка квартиры поспешила покачать головой:

- Куросаки-тян, это не то, что ты думаешь… Мы это…

- Что “это”?..

Сероглазая тяжело выдохнула и, взяв синигами за руку, повела ту в третью комнату. Она хотела предупредить Куросаки, но слабо представляла в какой форме и какими словами говорить о том, что сейчас находилось за дверью.

- Прости… Что не сказали тебе раньше… – Она легонько нажала на ручку и дверь поддалась, медленно и бесшумно распахивая перед Куросаки совершенно невероятную картину.

Карие глаза под рыжей челкой в шокирующем открытии остановились в одной точке. Рот норовил отпустить челюсть вниз, но Ичиго хрипло пропустила звук меж его губ:

- Улькиорра? Этого не может быть…

Орихиме покосилась на реакцию подруги и, не наблюдая пока приступов агрессии, осторожно ввела ту в комнату. Ичиго смотрела заворожено. Маленькая спаленка в теплых тонах с пробиравшимся сквозь розоватые шторки дневным светом окрашивала в мягкий персиковый цвет и бледного человека, лежавшего на футоне. Он вроде, как спал: расслабленное лицо, по крайней мере, говорило об этом. Веки не дрожали, а две зеленые слезные дорожки перечеркивали не напряженные щеки плавными линиями. Темные губы также выровнялись в спокойную прямую, не загибавшуюся теперь вниз от привычного высокомерия и отчаяния. Вроде бы все, как обычно, но вот только... Половины его остатка маски не было, равно, как и уха под ним… Куросаки скользнула взглядом по всему телу: не было правой руки от локтя, а правая нога – вообще отсутствовала. Она с ужасом бросила взгляд на дыру пустого – сейчас она была куда больших размеров, почти на всю грудь и брюшину, рваная и… безнадежная.

Хозяйка квартиры склонилась у «спящего» и укрыла того покрывалом. Куросаки-тян видела достаточно, чтобы понять, что это существо – безжизненное и безопасное для нее. А для самой Иноуэ? Девушка мягко улыбнулась себе в душе: для нее не было ничего более жизнеутверждающего этой самой картины, ведь она сама создала ее, склеивая по крупинкам свое счастье с помощью непоколебимой веры и преданной любви. Девушка осторожно убрала со лба легкие черные прядки – непослушный ветер любил играть с ними, и Орихиме не возражала против этого: так она представляла, что этот человек ожил и без ее вмешательства, а сейчас просто забылся во сне на какой-то миг…

Куросаки заворожено смотрела на Иноуэ и на Улькиорру, на то, с какой заботой она относилась к своему “гостю” – в ее жестах было столько нежности, столько обожания, столько смысла, что она просто замерла, забыв, что говорить и как дышать. Ее карие глаза смотрели не в страхе, а в безмолвии на лежавшего перед ней беспомощного и безжизненного Куатро Эспада, арранкара, которого она боялась больше всего на свете и которого так и не победила, отдав его на «съедение» своему чудовищному Пустому. Как Улькиорра оказался здесь? Разве Пустой не победил его? И те жуткие отрывочные воспоминания глазами Хичиго о смертельных ранах Мурсиелаго?.. А те забивавшие ее нос и сознание запахи пепла и растаявшей надежды… Разве не это случается со всеми пустыми, кто умирает… Тогда? Как?

- Ин-ноуэ… Что все это значит? – С опаской спросила Куросаки, откровенно боясь, услышать вразумительный ответ, поскольку логике все увиденное и происходившее на ее глазах просто не поддавалось.

- Хочешь услышать всю историю от начала до конца… тогда принимаю заказ на чай и печенюшки, – усмехнулся Ичимару, несомненно, бывший уже в курсе всех событий.- Тут в пяти минутах не обойдешься.

Куросаки сглотнула: это замечание будто вывело ее из ступора. Собственно, она пришла сюда исключительно ради Гриммджоу и… признаться, до сих пор не понимала, каким он боком приходился к мертвому Улькиорре на полу в квартире Орихиме. Бр-р-р! Все эти три имени и три человека вкупе: что все это значило?

Иноуэ будто читая ее вопросы по глазам, потянулась к небольшому тряпичному мешочку у головы Куатро и высыпала себе на руку немного пепла.

- Это прах Улькиорры-куна… – Пояснила она. – Когда ты, то есть твой Пустой, победил, то его тело рассыпалось на крыше Лас Ночес на миллионы таких вот крупинок…

Орихиме перехватила воздух, слезы собирались в комок от нахлынувших самых страшных в ее жизни воспоминаний, но ей нужно было собраться с силами и все объяснить Куросаки – они и так слишком долго держали ее в неведении.