Blue Strawberry (СИ)

Гриммджоу, завидев сразу, направился к нужному месту более уверенной и решительной походкой. Срываться в сонидо он не хотел, точно боялся потревожить эту звенящую тишину своим скоростным порывом. К тому же… Как это, не прискорбно замечать, его накрыла банальная ностальгия. Хотелось пройтись по этим самым улочкам, заглянуть во дворец Айзена, метнуться к своей комнате и посидеть в зале для совещаний. Все это когда-то считалось домом для Сексты, хотя и обманчиво – только сблизившись с Куросаки, Джагерджак понял, что домом называют не стены, в которых ты спишь, а объятия, в которых засыпаешь и просыпаешься… Куросаки стала его пристанищем, потому как она была ему дороже и милее всего. А это призрачное ностальгическое чувство лишь искажало истинные воспоминания арранкара о Лас Ночес, месте, где у Гриммджоу не было совершенно никого близкого, месте, где Король Пантер и сам растворился, позволив себя подчинить служению Эспаде и Айзену.

Новый звук заставил Сексту вновь притаиться, вжавшись в узкий переулок непосредственно перед центральным замком. Топот шагов, шорох одежд, короткие фразы – мимо Джагерджака должны были с секунды на секунду пройти несколько человек и он их уже узнал: Тия Харрибелл со своим выжившим фрасьоном в полном составе явно куда-то торопились…

- Ваше Величество... – Долетело до уха Гриммджоу и он неожиданно для себя фыркнул: «Вот как… Очевидно, Трес, уцелев в сражении, избрала себе неплохое местечко…» Кровь короля закипела, точно это его трон посмел занять кто-то, но вспыхнувшая в памяти карамель в глазах Куросаки, осадила его. В самом деле? Чего он так завелся? Да будь Харрибел хоть трижды королевой Уэко Мундо, ему-то какое до этого дело? Он давно и безоговорочно променял серебристый песок мира пустых на зеленые улицы мира людей, и никакое тщеславие, и тем более эго, не заставят его признаться, что он, Секста Эспада, вообще выжил в этой войне. Оставаться для “своих” невидимкой куда проще и… спокойнее.

«Так, Гриммджоу, с каких пор ты задумываешься над спокойствием, точно ты тысячелетний старик?» – Ругался про себя арранкар, и, стараясь ступать беззвучно, вывернул из тупика. Тии и ее подлиз уже и след простыл. Церемониал, наверное, отнимал много времени у этой неразговорчивой недотроги, но раз уж она встала на путь королевы… – Менос ей в помощь. А он просто тихонечко проскользнет, доделает свое дело до конца и также тихонечко свалит, пока его не завербовали куда-нибудь в новую Эспаду.

Конечные расчеты Джагерджака в своих поисках оказались верными: довольно таки широкое черное пятно из опавших пылинок Мурсиелаго контрастно выделялось на белоснежной дюне Лас Ночес. Пятно четко отображало пробитую в куполе дыру со всеми ее рваными и угловатыми контурами. Безветренность этих мест запечатлела след в совершеннейшей неприкосновенности, точно дожидаясь момента прихода Гриммджоу и упрощая его завершавшуюся роботу до невозможности.

«Вот так! – затянул он веревки на кожаном мешочке. – Порядок, приятель!» – Довольно подумал Джагерджак про Улькиорру, отмечая по ходу, что тому просто-таки несказанно везло: и личный “прахоискатель”, и личный реаниматор, и даже личный целитель. Кому-то видать и впрямь это было нужно – воскресить Шиффера, точно от него судьба еще что-то ожидала или просто-напросто давала ему второй шанс на жизнь.

Арракар не без грусти бросил взгляд на дворец Айзена перед уходом, но все же сделал шаг в сторону от него. Затем второй, третий, четвертый. Работа выполнена. «Улькиорра» в мешочке грел руку восхищением: признаться, Джагерджак до сих пор не верил, что именно он проделал за эту неделю, и, главное, для кого. «Чертов ублюдок…» – Усмехнулся Секста, обещая себе все-таки порядком оторваться над воскресшим Куатро.

Шаги стали гулко ударяться эхом в крайних улочках. Джагерджак видел впереди себя не врата, а глаза Куросаки, которые тянули его вперед скорой радостью встречи – ведь сегодня он постарался на славу и справился достаточно быстро. Осталось только пройти через переход, передать оставшиеся останки Шиффера полоумной Иноуэ и… «Киса, я у твоих ног!»

Гриммджоу довольно заключил свою правоту, смеясь над мнимыми страхами временной синигами. Он ей еще покажет за то, что она смела в нем сомневаться. Конечно, не в той дерзкой манере, как сегодняшней ночью... Ну, не складывались у них грубые игры, как ни крути, и даже крути – то тоже никак. Плевать. Куросаки вопреки взрывному характеру, все-таки требовала ласки и нежности, и кто он такой, чтобы отказывать ей в этом? Если она хотела именно этого, то он сделает для нее все, дайте ему только выбраться отсюда...

Внезапный шорох за спиной Короля Пантер насторожил его, но, живо обернувшись на предполагаемую угрозу, в глаза и нос Сексты что-то ударило невесомое и жутко вонючее. Его тело будто пробило миллионом острых иголок, но вмиг перестав чувствовать что-либо вообще, оно согнулось в коленях, и повалилось плашмя на песок.

«Черт… бы тебя побрал, Куросаки… – Только и успел подумать обездвиженный Джагерджак, не озвучивая в голове мысль до конца: «… с твоим дурным предчувствием». Сознание арранкара помутнело и провалилось в пустоту неизвестности…

====== LXIX. НЕЗАВЕРШЕННОЕ ЧУДО: СОБРАТЬ СЧАСТЬЕ ПО КРУПИЦАМ ======

- Ну, что, Куросаки Ичиго, успела попрощаться со своим дорогим Гриммджоу?

- Айзен… Оставь меня в покое… – Пробубнила синигами, заткнув пальцами уши. Это ее мало спасало, ведь голос Айзена во сне казался просто таки громогласным, точно он говорил в невидимый рупор и непосредственно в голове у Куросаки. Собственно, он и был в ее голове и, что бы она ни делала, он никуда не девался отсюда. Нудил. Стращал. Хохотал. В зависимости от его настроения. Но определенно наслаждался тем, что допекал своего врага.

- Ах, бедный-бедный котик: «Вышел утром на мосток, подскользнулся – и в мешок!»

Фантом из ее сна добился должного результата: Куросаки посмотрела на него расширяющимися все больше и больше глазами, в зрачках которых зарождался долгожданный для него ужас и гнев… Он победно рассмеялся и покосился на своего Куатро, который, впрочем, теперь едва просматривался в черноте кошмаров синигами, точно его пробирало в этом мраке светом и все тело Мурсиелаго становилось все прозрачнее и прозрачнее день ото дня.

- Что ты сделал с Гриммджоу? – Накинулась на него рыжеволосая.

- Я?.. Не я враг тебе, Ичиго… – Айзен оказался за спиной Куросаки и сжал ее плечи: – Мы оба знаем, что все беды проистекают от... проклятых синигами!

- Н-нет… – Прошептала девушка, отрекаясь от этого предположения. – Нет! – Закричала уже теперь она и проснулась…

Белый свет бил в окно и, первый вопрос, который возник в сонной голове Куросаки: был ли с ней сегодня ночью Гриммджоу? Вчера она уснула, не дождавшись его, сегодня же – проспала рассвет, на котором он всегда покидает их дом. Так был ли он сегодня?.. Неужели она способна была не заметить его появления? Неужели могла не отозваться на тепло его прижимающихся к ней рук и щекочущее дыхание на щеке. А поцелуй? Он ведь всегда целовал ее на прощанье… но сейчас ее кожа будто отдавала чуждой пустотой.

Ичиго села на кровати, сгибая ноги в коленях. Она обхватила руками рыжую шевелюру и судорожно забарабанила пальцами по затылку: что же произошло и что дальше делать? Не умевшая сидеть на месте и постоянно рвавшаяся всех спасать, временная синигами уже просчитывала свои шаги наперед. Успокоиться. Собраться. Прийти в магазин Урахары. Расспросить про Гриммджоу. «А что, если его там не было…» – Предположила Куросаки. Где-то на заднем фоне злорадно расхохотался Айзен.

«Так... только не бить тревогу и не впадать в панику… – Уже переодевалась она. – Подумаешь, сказала «люблю»… Гримм ведь не такой человек, чтобы бросить девушку после этого… – Ичиго понимала, что проникалась привычными женскими страхами, совершенно неподходящими для их ситуации и для их конкретной пары. – Он – вообще не человек, если уж на то пошло… – Успокаивала она себя. – И к тому же его обещание. Джагерджак – вспыльчив, упрям, своенравен, но он один из тех, кто держит свое слово, несмотря ни на что… – Куросаки уже обувалась внизу, на ходу бросая Юзу, что не голодна. – Нет… Я бы беспокоилась по столь глупому поводу, если бы не это дурацкое предчувствие, что с ним что-то случилось. И этот сон. И намеки Айзена... Эх, Гриммджоу, дурак ты, что не послушался, а я – дура, что отпустила тебя…»