Непутевая

— Фэт! — сказал Хок, постучал пальцем по бутылке «Южного счастья», взмахнул рукой и пропел: «Ха-а-нг». Потом поднял бутылку и произнес: «Намах».

Мне оставалось надеяться, что он знает, что делает. Он распечатал бутылку, поднес к носу, вдохнул аромат правой ноздрей, потом — левой, наполнил бокалы, и мы выпили залпом. Наполнил снова. Мы взяли с тарелки по кусочку колбасы и хором пропели: «Шива. Шакти. Я очищаю похотливое тело». Съели колбасу — она символизировала животную страсть — и запили «Южным счастьем».

Хок снов наполнил бокалы. Мы взяли по кусочку морского тунца — он олицетворял водные формы жизни, — съели и запили вином.

Потом взяли по щепотке соли — «соль земли» — и снова запили вином.

Мы повторили всю процедуру. Бутылка с квартой вина наполовину опустела. Мне было не по себе. В другом месте, в другое время этот ритуал доставил бы удовольствие, но сегодня, в Старкс-Боге, он казался бессмысленным.

Мы закрыли глаза, посидели, медитируя, выпили еще по бокалу и хором проговорили: «Кундалини».

Запили вино водой. Хок протянул мне косточки кардамона, мы очистили их, разделили и стали жевать.

Я сняла пеньюар и устроилась на спальном мешке, а Хок сел рядом и восхищенно уставился на мое голое тело. Сейчас вонзится в меня самым вульгарным образом! Мое сердце забилось. Все эти недели я мечтала отдаться герою войны. Зачем же нужна эта чушь?

Хок положил руку на мое сердце и забормотал: «Я — Шива, я — Шива»… Потом встал на колени и начал гладить мне шею, уши, бедра, колени, ноги… Я ждала. Наконец он дотронулся до лобка.

Он рывком сбросил Айрин халат. Пенис, как готический шпиль, торчал в небо. Он лег рядом и стал ждать, пока мы задышим в едином ритме. Потом положил на меня правую ногу, и я почувствовала, как его пенис чуть-чуть вошел в меня. Может, это и есть Майтхана?

Прошло примерно тридцать две минуты. Мы лежали, дрожа, и ждали, когда снизойдет Самараза. Нирвана. Транс. Смерть. Бог знает что еще.

Мысли путались. Пенис поник и лежал на мне, словно ватный тампон. На лбу Хока выступил пот, лицо покраснело. Мне стало жаль его, я погладила небритую щеку, закрыла глаза и представила, что плыву по волнам «Южного счастья»…

Я проснулась от чьего-то плача. Я лежала под яркой лампой, а в ногах у меня свернулся крепко спящий голый Хок. На нас упала чья-то тень. Айра.

— Ты уже вернулся, дорогой?

Он всхлипнул. Я оттолкнула Хока, села и накинула пеньюар — он был на мне в нашу брачную ночь. От холода тело покрылось гусиной кожей.

— Это не то, что ты думаешь, Айра.

— А что?

— Это не секс, — терпеливо объяснила я.

Айра врезал ногой по помосту. Посуда разлетелась вдребезги.

— Боже всемогущий, Джинни! Я ведь все видел.

— Я понимаю, это очень похоже на секс, но это не секс. Поверь мне, — взмолилась я.

— Нет! Не верю! Вы — ты и твои хиппи — думаете, что можно веревки вить их таких доверчивых простаков, как я! Ты использовала меня, Джинни! Вот почему ты отказалась выполнять свой супружеский долг! Держу пари, ты лгала мне всегда! Каким же я был идиотом! Ты таскалась с кем попало!

— Неправда! Я ни разу не изменила тебе! И сейчас — тоже. Этот человек и я, мы хотели избавиться от рабства физических тел!

— Конечно! Называй это как хочешь, но с меня хватит! Ясно? Ты с того самого дня, как мы познакомились, только и знала, что издевалась надо мной! Убирайся! И забирай своего психопата!

— Сейчас?

— Сейчас! Сию минуту! Убирайся в свою коммуну! Спи с этим чучелом! Вы оба — звери. Иди куда хочешь! Мне все равно. Только исчезни из моей жизни! — Он снова заплакал.

Хок зевнул, сел и огляделся. Колокольчик тихо звякнул. Постепенно к нему вернулась память, и лицо потемнело от боли.

— О Боже! Я уснул! Я проспал! Целый год — к черту! Боже мой! — Он увидел меня и простонал — Джинни! Мы все проспали!

Я кивнула на Айру.

— Айра, это Хок. Хок, это Айра, мой муж.

Айра зарычал. Хок подскочил и — истинно южный джентльмен — протянул ему руку. Айра врезал ему по лицу и сбил с ног.

— Вон с моего двора! Оба!

— А Венди? Детям нужна мать!

— Мать, но не сука!

Мы с Хоком потащились за Айрой в дом.

— Послушай, Айра, — начал в кухне Хок. — Я тебе объясню…

— Одевайтесь — и вон отсюда, — спокойно сказал Айра и снял со стены «винчестер».

Я надела брючный костюм и бросила в сумочку крем и помаду. Я поняла, что меня выгоняют. В конце концов, это Айрин дом, Айрин город, родственники, мебель… его дочь. Меня просто использовали. Я разозлилась. Он считает, что это я использовала его? А кто готовил ему еду? Стирал и гладил рубашки? Кто терпел его сексуальные фокусы? Это все не считается?

Я поднялась к Венди. Она спала: влажная, разрумянившаяся, крошечные ручки сжаты в кулачки. Это его дочь, как и все вокруг. Но, в отличие от всего остального, еще и моя. Я заберу ее. Я наклонилась и поцеловала нежную щечку.

В дверях Айра откашлялся и жалобно проговорил:

— Мне говорили, что я промахнулся, связавшись с «соевой бабой». Я думал, что смогу сделать из тебя приличную богобоязненную женщину.

— Значит, все были правы, а ты ошибся?

— Выходит, так.

— Не бери в голову, Айра. Змея всегда остается змеей, даже если ты набросил ей на шею цепь.

Была полночь. Мы с Хоком проспали больше четырех часов. Айра стоял в дверях со своим «винчестером» и смотрел, как мы потащились по немощеной дороге прочь от его каменной крепости. Ночь мы провели в поле. Хок молчал. Его лицо застыло в маске страдальца.

Утром, когда я проснулась, он лежал, закинув руки за голову, и смотрел в ясное летнее небо.

— Привет! Куда дальше, Хок?

Он не ответил. Я помахала перед его глазами, он даже не моргнул. Потом медленно повернул голову и непонимающе уставился на меня.

— Куда дальше? Весь мир — в нашем распоряжении.

Он молчал. Потом снова уставился в небо.

— Хок!

Он не шевелился.

— Хок! — Я потянула его за кольцо с колокольчиком, как фермер за кольцо упрямого быка. — Послушай, Хок, это еще не конец света. Поверь, не конец. Мы будем тренироваться и через месяц снова попробуем достичь майтханы. Большое дело! Только поменяем «Южное счастье» на что-нибудь послабей.

Он молча смотрел в небо.

— Хок, ну что ты, в самом деле? Это смешно.

Он ничего не ответил. Я схватила его за руку и сильно дернула; но она безжизненно опустилась. Я легла рядом и тоже уставилась в небо. Что нам делать — мне и этому зомби? Есть разные варианты. Можно вернуться к Айре. Можно сдать Хока в ФБР, а самой разыграть временное умопомрачение и упросить Айру взять меня обратно. Можно спрятаться в Хоком на ферме Этель и Моны. Можно оставить его здесь, на этом поле, и позаботиться о себе — вернуться в Халлспорт или еще куда-нибудь. Можно обмануть пограничников и провезти его в Монреаль, отыскать кого-нибудь из приятелей и жить с ним, если он согласится, или придумать что-то для себя самой.

Я скатала спальный мешок и прикрепила к рюкзаку. Потом растолкала Хока, взвалила ему на плечи рюкзак, взяла за руку и повела, как вьючную лошадь. Мы направились к ферме Этель и Моны. Я чувствовала себя так, словно вернулась домой после долгого изгнания на чужбину.

Дом был пуст. Дверь болталась под порывами ветра. На полу гостиной валялся мусор. Мне стало страшно. Я думала, они подскажут, что делать, или, по крайней мере, поддержат морально.

Я обошла все комнаты. Пусто. Я сняла с Хока рюкзак, подвела к кушетке и усадила. Он равнодушно рассматривал свои грязные ногти. Он был таким диктатором, когда тренировал меня, всегда точно знал, что когда делать. Где эта уверенность теперь? Она бы так сейчас пригодилась!

— Ну что дальше?

Он изучал свои ногти, будто не слышал.

Я прошла на кухню, нашла несколько больших банок с рисом и соей, сухофрукты, орехи, семена куджута и подсолнухов. Все было покрыто пылью. Я взяла две пригоршни сухофруктов и поделилась в Хоком. Мы сидели и грызли жесткие, как подошвы, абрикосы и груши.