Камень преткновения

— И для меня тоже, — пробормотала Гэсси.

— Неужели? — Бесс повернулась и пристально посмотрела на эту маленькую, хрупкую женщину, удивляясь собственной дерзости. После мучительной церемонии похорон всякие условности казались ей просто нелепыми. — Разве не вы довели его до самоубийства своими непомерными претензиями? Драгоценности, меха, дорогие курорты! На все это честным путем не заработаешь.

Гэсси залилась краской и отвернулась к окну, приложив к глазам платок.

— Как ты можешь так говорить со своей несчастной матерью в этот тяжелый момент…

— Простите меня! — Бесс пошла на попятную. Так было всегда. Она не могла противостоять Гэсси.

— Совершенно не понимаю, Бесс, что с тобой происходит в последнее время, — с величественным негодованием заметила Гэсси.

— Я очень обеспокоена, — ответила Бесс. — Просто не представляю себе, как расплатиться с людьми, все потерявшими из-за папы.

Брови Гэсси поползли вверх, и она воскликнула:

— Расплатиться? С какой стати? Ведь не мы брали у них деньги, а твой отец. Но он умер.

— Это ничего не меняет, неужели не понимаете? — спокойно возразила Бесс. — По закону данные им обязательства обеспечиваются его имуществом.

— Я так не считаю, — холодно произнесла Гэсси. — Допустим, какую-то часть долгов нам следует заплатить. Но ведь жизнь твоего отца была застрахована…

— В случае самоубийства, — голос Бесс дрогнул, — страховка не выплачивается. — Девушка до сих пор не могла без содрогания вспомнить лежавшего в луже крови отца и закрыла глаза. — Так что на страховку надеяться нечего.

— Что ж, пусть всеми этими делами займется поверенный, — вздохнула Гэсси. — Ему за это платят. — Она стряхнула нитку со своего жакета. — Мне уже нужен новый костюм. Пожалуй, пройдусь завтра по магазинам.

Бесс до боли захотелось оказаться в этот момент за тысячу миль отсюда. Она и так не могла справиться с обрушившимся на них горем, а тут еще Гэсси… Отец как-то ухитрялся ладить с женой, по крайней мере Бесс так казалось. Баловал он и Бесс. Но она быстро взрослела.

Бесс попросила шофера по пути домой высадить их около конторы адвоката и отпустила, сказав, что потом они возьмут такси, но шофер заявил, что дождется их, и эта доброта тронула Бесс до слез. Тем более что она не знала, сколько придется заплатить за такси.

Поверенный Дональд Хьюз, симпатичный, с голубыми глазами и добрым сердцем, был не только поверенным, но и другом семьи. Он радушно принял Бесс и Гэсси и стал объяснять им, что следует делать.

— Как я уже говорил, дом придется продать, — сказал он, переводя взгляд с матери на дочь.

Бесс кивнула:

— Мы готовы к этому. Кроме того, у мамы еще остались драгоценности…

— Я не стану продавать последние драгоценности, — прервала ее, подавшись всем телом вперед, Гэсси.

— Но это необходимо, — продолжала Бесс.

— Нет, — отрезала Гэсси. — И не будем к этому возвращаться.

Девушка вздохнула:

— Я могу продать свои.

— Только не жемчуг двоюродной бабушки Дори! — воскликнула Гэсси. — Это я тебе категорически запрещаю!

— Он скорее всего фальшивый, — заметила Бесс, избегая взгляда матери. — Бабушка Дори любила недорогие украшения, вы же знаете.

Бесс ошибалась. Это выяснилось уже на следующий день, когда она отнесла жемчуг к ювелиру и была ошеломлена названной им суммой. Но ни поверенному, ни матери она ничего не сказала. В отношении этого жемчуга у нее были свои планы.

— Очень жаль, жемчуг был бы весьма кстати, — тихо заметил Дональд. — Теперь об акциях, облигациях и ценных бумагах…

Когда были расставлены все точки над i, Бесс поняла, что они полностью обанкротились. Кредиторы, согласившись на возмещение в размере пятьдесят центов за доллар, вернут себе хоть что-то, а Бесс и Гэсси не останется ничего. Картина жертв и лишений, которую нарисовал Дональд, показалась весьма мрачной, по крайней мере Гэсси.

— Я покончу с собой, — воскликнула она с театральным пафосом.

Бесс пристально посмотрела на мать.

— Великолепно, — взорвалась она, сломленная горем. — Только этого мне не хватало. Два самоубийства в семье меньше чем за неделю.

Гэсси, похоже, устыдилась.

— Простите меня, — пробормотала она.

— Все не так плохо, как кажется, Гэсси, — мягко произнес Дональд. — Вы и не представляете, сколько людей искренне вам сочувствуют. Я вчера собственными ушами слышал, как старый Джейми Григгс восхищался вашим самообладанием.

— Правда? — улыбнулась Гэсси. — Как это мило с его стороны…

— Кстати, Бесс права. Можно продать дом с правом на аренду, при условии, что вам удастся найти покупателя. — Выставьте его на продажу и посмотрите, как пойдет дело. А пока подпишите несколько документов.

— Хорошо, — согласилась Гэсси, просияв при мысли о том, что останется в своем доме.

— А как быть с Холлистерами? — тихо спросила Бесс. — Вы же знаете, Кэд в трудном положении и надо вернуть ему все сполна. Он вложил самую крупную сумму, и несправедливо платить ему по пятьдесят центов за доллар.

— Пожалуй, — вздохнул Дональд. — Кэд здорово пострадал. Обычно он осторожен и не идет на большой риск, но на этот раз оплошал. И чем это для него обернется, одному Богу известно. Его ждут трудные времена, если он не вернет свои деньги. А жаль, ведь его финансовые дела только-только начали поправляться.

— Но он сделал это по доброй воле, никто его не принуждал, — с негодованием заявила Гэсси.

— Да, это правда, — согласился Дональд. — Но с точки зрения закона он вложил деньги в гарантированную сделку. Фрэнк Сэмсон дал ему письменную гарантию, и теперь он сможет ее реализовать.

— Разве это не странно для такой рискованной сделки, как папина? — взволнованно спросила Бесс.

— Возможно, но у Кэда есть законные основания вернуть свои деньги. Все, до последнего цента.

— Выходит, до глубокой старости я буду ежемесячно посылать Кэду чек на десять долларов — рассмеялась Бесс, но тут же залилась слезами. Она была в полном отчаянии… Отец умер, семья опозорена и вдобавок долги, которые придется всю жизнь выплачивать, одной, без всякой помощи. Гэсси такая же опора, как сломанная трость. Она повиснет на Бесс тяжким бременем и, словно капризный ребенок, будет требовать красивые дорогие вещи, превратив жизнь Бесс в сущий ад.

— Не плачь, Бесс, встрепенулась вдруг Гэсси. — Все будет хорошо, дорогая.

— Разумеется, — всхлипывая отозвалась Бесс, прижимая к глазам носовой платок. — Простите меня. Я просто очень устала.

Дональд кивнул. Уж он-то хорошо знал, что ждет Бесс. С этой стареющей женщиной, ее матерью, девушка хлебнет горя.

Во второй половине дня соседи, следуя деревенскому обычаю, принесли Сэмсонам поесть, и Бесс возблагодарила Бога, что существует такой обычай. Элайз Холлистер прислала жареных цыплят и немного овощей, но сама не пришла. Не пришел и Кэд. Бесс недоумевала, но еду приняла с благодарностью. Мод помогла Бесс расставить на столе блюда с едой, после чего Гэсси, жалуясь на головную боль, отправилась в постель. Как только она ушла, Бесс достала жемчуг двоюродной бабушки Дори, села в машину и поехала к Холлистерам.

Она миновала несколько выгонов для скота, где внутри на ржавых серых столбах вдоль ограды была натянута проволока, с пропущенным через нее электрическим током. Дом Холлистеров, как уже было сказано выше, не блистал роскошью, но жить в нем было удобно. Бесс с любовью оглядывала обшитое белой вагонкой свежеокрашенное двухэтажное здание, а также террасу с двумя креслами-качалками и качелями. Вокруг дома росли могучие дубы и орех, а весной здесь всё буквально утопало в цветах, которые заботливо выращивала Элайз, благодаря чему и прославилась. Теперь же, в зимнюю пору, дом выглядел печально и уныло.

Поставив машину в подъездной аллее, Бесс пошла к дому. Уже стемнело, луна скрылась за тучи, но, к счастью Бесс, на террасе горел свет. Бесс шла медленно, размышляя о том, какой трудный выдался день. Но и вечер обещал быть не легче. Бесс даже не переоделась — на ней был тот же черный костюм, что и на похоронах, никакой косметики, волосы выбились из тугого пучка.