Камень преткновения

Прислушиваясь к звукам телевизора, доносившимся из глубины дома, Бесс постучала.

К ее удивлению, дверь открыла сама Элайз. У нее были такие же, как у Кэда, темные глаза, а волосы, некогда черные, поседели.

— Бесс, — ласково проговорила Элайз. — Что привело вас сюда?

— Мне нужно поговорить с Кэдом, — усталым голосом ответила Бесс. — Он дома?

Женщина проницательная, Элайз сразу же заметила зажатую в тонкой руке Бесс шкатулку для драгоценностей.

— Дорогая, мы пока не умираем с голоду, — проговорила она. — Пожалуйста, идите домой. У вас были трудные дни.

— Не надо, — прошептала Бесс, сдерживая слезы. — Не надо меня жалеть, я этого просто не вынесу. У меня сердце разорвется на части.

Элайз кивнула:

— Ладно. — Она выдавила улыбку. — Кэд в кабинете. Второй этаж, дверь справа. Мальчики смотрят телевизор, — добавила она, взглянув на дверь гостиной, — и вам не помешают.

— Благодарю вас. За все. Жареные цыплята были восхитительны. Мама тоже передает вам свою благодарность.

Элайз хотела что-то сказать, но вдруг осеклась, а потом проговорила:

— Это единственное, что я могла сделать. Хотела приехать сама, но сломалась машина и мальчики не смогли меня отвезти.

— Это не важно. Мы все равно вам очень благодарны, — тихо заметила Бесс. — Мне так хотелось бы научиться готовить!

— Напрасно Гэсси не позволяла Мод учить вас стряпать, — сказала Элайз.

Бесс вздохнула, потом сообщила:

— Мод уходит от нас в конце недели. Пришлось ее отпустить. — Бесс попыталась улыбнуться. — Постараюсь сама научиться готовить. Сожгу несколько обедов, но в конце концов что-нибудь получится.

— Разумеется… Если мы можем чем-нибудь помочь…

— Спасибо. — Бесс коснулась плеча Элайз, повернулась и пошла по длинному коридору, поднялась на второй этаж и постучала в дверь справа.

— Войдите.

Голос Кэда звучал устало и раздраженно. Это не прибавило Бесс храбрости. Она вошла и в изнеможении прислонилась к двери. Затем оглядела комнату с потертым линолеумом на полу и такими же потертыми коврами. В общем, кабинет Кэда не шел ни в какое сравнение с кабинетом в Спэниш-Хаусе. Кресла выцвели от времени, а картины на стенах восходили к двадцатым годам. На письменном столе, заваленном бухгалтерскими книгами и бумагами, стояла небольшая лампа.

За столом, склонившись над бумагами, сидел Кэд. С минуту он не поднимал головы, и Бесс потрясло выражение крайней усталости на его лице. Теперь вся ответственность за ранчо и за семью лежала на нем. Как, должно быть, он ненавидел Сэмсонов за то, что они с ними сделали, грустно подумала Бесс.

Кэд наконец поднял голову, и, когда увидел Бесс, к выражению усталости на его лице добавилась горечь.

— Хэлло, Бесс, — приветствовал он ее не без удивления. — Светский визит?

— Думаю, вы охотно спустили бы меня с лестницы, если бы я осмелилась явиться со светским визитом после того, что мы вовлекли вас в такую историю, — виновато проговорила Бесс, ставя на стол шкатулку.

— Что это? — спросил Кэд.

— Жемчуг двоюродной бабушки Дори, — тихо ответила девушка.

Кэд вскинул брови, взял шкатулку, открыл ее и едва не зажмурился от сияния старинного розового жемчуга, которому цены не было. Бесс видела, что Кэд потрясен, хотя ни единый мускул не дрогнул на его лице.

— Ваш поверенный знает о нем? — спросил Кэд, сверля ее взглядом.

Бесс отвела глаза.

— Я решила, что это необязательно, — уклончиво ответила она. — Затея папы обошлась вам дороже, чем другим кредиторам. А этот жемчуг возместит вам все до последнего цента.

— Он стоит гораздо дороже — закрывая шкатулку и ставя ее на стол, резко заявил Кэд. — Это фамильные драгоценности. Наследство ваших будущих детей.

Бесс остановила взгляд на видневшейся из-под его расстегнутой голубой рабочей рубашки груди.

— Вряд ли у меня когда-нибудь появятся дети, — возразила она. — Так что жемчуг мне ни к чему.

— Он пригодится вашей матери, — сказал Кэд, вставая из-за стола. — И я ни за что не поверю, что она одобрила ваш поступок. Думаю, вы даже не сказали ей, что принесете мне эту шкатулку.

— Ей сейчас не до меня, — робко проговорила Бесс.

Кэд медленно обошел стол, сел на край и закурил. Джинсы плотно облегали его крепкие мускулистые ноги и узкие бедра. Бесс не могла отвести от него восхищенных глаз.

— Что у вас останется после того, как вы расплатитесь с долгами?

— Мы не расплатимся, — просто ответила Бесс, завороженная его мужественностью, с трудом сдерживая желание подойти к нему поближе. Сердце ее билось так сильно, что, казалось, сейчас выскочит из груди.

— Я сказал вашему поверенному, что готов согласиться на пятьдесят центов за доллар, — тяжело дыша, произнес Кэд, всматриваясь в лицо Бесс, — хотя это не самый лучший вариант.

— Мне следовало догадаться, что вы это сделаете.

— Зачем тогда вы принесли мне жемчуг? — тихо спросил он. — Неужто думали, что я соглашусь уладить дело таким образом?

Бесс улыбнулась:

— Я не была уверена, но надеялась. Вы первый и главный участник сделки и потеряли гораздо больше других. Я не хочу, чтобы вы лишились Лэриета.

— Это мне не угрожает, — бросил Кэд. — Я найду способ его сохранить.

Взгляд Бесс скользнул по его запыленным башмакам. Он постоянно был в трудах. С лица его не сходило холодное, насмешливое выражение, но в глазах таилась тоска, и Бесс чувствовала, что под маской равнодушия скрывается горячее, жаждущее любви сердце. Но это сердце Кэд Холлистер держал на замке и никому не открывал. В том числе и Бесс.

Это давалось ему нелегко. Сейчас на юном лице Бесс можно было прочесть все ее чувства. Кэда сводила с ума сама мысль о том, что уже много лет Бесс буквально боготворит его. Но слишком много было причин, не позволявших ему поддаться ее обаянию, хотя Кэда неудержимо влекло к этой девушке. Ее мать была уверена в благоразумии Бесс. И хотя теперь они стали нищими, Бесс в отличие от Кэда с самого рождения была создана для роскоши. К тому же на нем лежала ответственность за Лэриет и семью, тем более сейчас, когда из-за отца Бесс он потерял все, что имел.

В общем, Кэд счел своим долгом сделать все, чтобы Бесс охладела к нему. Однако по-прежнему читал в ее наивных глазах обожание и с трудом сдерживал свою страсть. Доведенный до неистовства, он однажды так жестоко унизил ее, что до сих пор чувствовал угрызения совести. Тогда было просто необходимо заставить Бесс не думать о нем, но теперь…

Кэд неожиданно встал со стола, и Бесс невольно отпрянула. Без всякой видимой причины это разозлило Кэда.

— Бога ради! — взорвался он с пылающим взглядом.

Бесс, закусив нижнюю губу, во все глаза с опаской смотрела на Кэда.

Кэд видел, что она испугалась, и это вызвало в нем приступ ярости. Он испытывал неодолимое желание схватить ее в объятия и до смерти зацеловать, чтобы она задохнулась — не от страха, от наслаждения. И сознание того, что он не вправе этого сделать, сводило его с ума.

— Не тряситесь так, дорогая, — язвительно произнес он. — Вряд ли найдется мужчина, способный опьянеть от страсти к вам.

Кэд уже говорил ей об этом, и Бесс ничуть не обиделась. Она лишь потупилась, и на лице ее появилось несчастное выражение.

— Я знаю, — сказала она. Не возмутилась, не возразила, и это привело Кэда в еще большее бешенство. Она была так дьявольски уязвима…

Девушка смотрела на него своими кроткими карими глазами, в которых Кэд прочел призыв. Этот взгляд обжег его, парализовал его волю, он стал терять контроль над собой. Неожиданно он положил руку ей на предплечье и прижал к себе так, что она почувствовала тепло его мускулистого напряженного тела. На широкой груди, в завитках темных густых волос, словно бриллианты, сверкали капельки пота.

— Это лучшее, что вы можете предложить? — серьезно спросил Кэд севшим голосом. Его глаза были совсем близко, и это потрясло Бесс. Кэд же, увидев, что она в замешательстве, проклинал себя за свой дурацкий вопрос. Девушка не поняла, что он имел в виду, до того была наивна.