Вечная сказка (СИ)

* * *

- Я принесла книги, - устроившись на полу второго этажа, мы легли рядом на животы, и я положила два тома перед собой и Луханом. Снова придя к нему на следующий день, я немного успокоилась, что изменений не происходит. Ладно, что их нет в лучшую сторону, главное, что и в худшую нет сдвигов. – Умные книги о реинкарнации и метемпсихозе.

- Я не смогу переворачивать страницы… - напомнил молодой человек печально. Укорив себя за оплошность, я посмотрела на обложки, соображая.

- Тогда не получится оставить тебе их, а сейчас я буду переворачивать за обоих, - улыбнувшись, я вселила в него бодрость, и он ответил тем же. – Итак, с чего бы начать? Мудрые люди прошлого, мне кажется, были ближе к духам и потустороннему, поэтому попробуем найти то, что нам нужно, у них. Индусы и древние греки много писали о душе, её трансформациях и закономерностях. Я спросила в библиотеке всё, что упоминает эту тему. Начну вот с этого: Плутарх, Платон, Немесий Эмесский и другие античные философы о душе. А тебе индусов. Там слишком сложно, а ты старше и умнее, - я раскрыла книгу перед ним и пролистала все предисловия до первой страницы, придерживая её пальцами. – Как дочитаешь – скажешь, - я распахнула и свою, уткнувшись в неё почти носом. С такой увлеченностью никогда не станешь учить уроки, ни в одиночестве, ни с подругой. От этих знаний зависело всё, и моё и его. И какая-то удаль невольно поселялась в мозгу, ему хотелось трудиться и доискиваться правды среди гор информации. Рядом был Лухан, неощутимый, но всё равно пребывающий тут.

- Я всё, - сказал он. Отвлекшись от чтения, я перекинула страницу и продолжала держать разворот, чтобы он не захлопнулся. Минуты пошли за минутами, перетекая в часы. Исследование путаных теорий обещало нам спасение, и мы погружались в него с головой. Я перелистывала книги обеими руками, и когда Лухан прочитывал быстрее и окликивал меня, мы поглядывали друг на друга, забавляясь своим занятием, наслаждаясь присутствием друг друга. Он лучился радостью. Я была почти счастлива. Это так здорово, лежать вот так вместе, даже молча, даже не касаясь. Просто зная, что вот оно, создание, которое тебя любит, которое ты любишь. Половинка. – Речь идёт о карме, - бормотал Лухан, улавливая основную идею произведения, - Кармическая цепочка превращается в бесконечно замкнутый круг. Из-за неправильных поступков, недопустимых действий и даже желаний, от которых нужно освободиться, чтобы разорвать вечное пребывание в этом мире и возвращение в него… а что у тебя?

- Тут разное… один пишет, что душа должна прожить три вида жизни, возродиться трижды, как человек, животное, и растение – они верили, что у растений тоже есть душа, - и тогда…

- Ну, растениями и животными мы ни разу не были, - засмеялся Лухан в лежащие перед лицом руки, в которые он то утыкался, и оттуда торчали только любопытные глаза, бегающие по строчкам, то клал на них подбородок сверху, рассуждая. – Да и жизней случилось куда больше трех.

- Хорошо, тогда другое: метемпсихоз – это духовное обновление, как бы рождение заново с целью совершенствования. Это так же называется палингенезией и обозначает, что перерождение может быть и прижизненным процессом, как повышение уровня. Прокачка персонажа, - захихикала я.

- Прокачка? – недоумевающее поглядел на меня Лухан. Удивившись, что он не понял меня, я медленно осознала причину его неосведомленности.

- Ты никогда не играл в компьютер, - обозначила я. Он кивнул.

- Только потому, что я знаю о нем и почти всём, что творится в нынешнем мире, я подозреваю, что был на земле человеком ещё семнадцать лет назад, - я задумчиво порассматривала его и пришла к выводу:

- Я рада, что ты именно такой. Немного устаревший, - мягко обозвала его я. Он понял и засиял глазами. – Это куда лучше, чем те парни, которых я встречаю постоянно в школе, - пауза, застывшая от того, что мы любовались друг другом. Бессловесно, эмоционально, бесконтактно. Я тряхнула волосами. – Но вернёмся к нашей науке!

- Да, вернемся, - подтвердил Лухан и опять лег, глядя перед собой. – Это повышение уровня у греков смахивает на избавление от кармы у индусов. Всё сводится к тому, что надо как-то преобразовать себя благими и правильными поступками, чтобы стать лучше и заслужить после смерти чего-то хорошего.

- Но если ты не можешь больше совершать никаких поступков, ни положительных, ни отрицательных, то как же?.. – я осеклась, испугано округлив глаза. – Значит, виновата я, да? Ты чистый дух, ты разорвал связь с этим миром, у тебя получилось! А я осталась тут… проблема во мне… это я… я что-то не так сделала… не сделала чего-то…

- Перестань! Это вовсе не обозначает этого, - попытался меня успокоить Лухан, опять напрасно протянув руку и поводив ею возле меня, по мне, но сквозь. Я угомонилась со своими догадками, чтобы не разочаровывать его. – Кто тебе сказал, что нужно вырваться именно из этого мира? Что он – наказание? А если суть в том, чтобы родиться более удачно, здоровым и счастливым. Выходит, наказан я. Разве похоже на то, что я более облагодетельствован, чем ты?

- То, что этот мир – отхожая яма, не нуждается в доказательствах, - усмехнулась я. – Достаточно того, как нас разлучали столько раз во все времена! Если в нем безмятежно не может существовать любовь, о какой его красоте и порядочности вообще можно говорить? Я ненавижу этот мир!

- Вот, может, для этого тебя тут и оставили, - вкрадчиво улыбнулся Лухан. – Чтобы ты его полюбила.

- Именно поэтому я не верю в существование никаких высших сил. В этом нет логики, заставить полюбить человека что-то, показывая только отвратительные, неприятные и жестокие вещи. Почему бы не смилостивиться, не даровать счастье? Трудно будет отказать в любви такому миру.

- Ладно, пес с ними, я тоже ничего не понимаю в делах веры и религии. Есть ещё теории? – кивнул он на книгу.

- Платон говорит о связи души и звезд… он вообще считал, что душа одна единственная во Вселенной, и её части живут в людях, а когда они умирают, то воссоединяются с первоначальной основой.

- Судя по тому, что я ни с чем не воссоединился, теория хромает, - подытожил Лухан.

- Кстати, именно Платон первым записал миф о половинках, - подмигнула я. – Хоть в чем-то же он прав?

- Прав, - признал мой возлюбленный и мы, подведя ладонь к ладони, смотрели на то, как они держатся, совсем рядом. Ну и пусть мы ничего не ощущаем. Зато чувствуем.

- Ты где была так долго опять? – услышала я с кухни строгий голос отца. После неозвученного примирения, отношения с родителями шли ровно, и я, разувшись, заглянула к ним с матерью, сидевшим за столом. Он читал газету, а она резала что-то к ужину.

- Задержалась в библиотеке, зачиталась, - в доказательство потрясла я рюкзаком за спиной, набитым книгами.

- Не забывай в следующий раз поглядывать на время, - папа отвлекся от газеты и взглянул за окно. – Там уже темнеет! Ну, хорошо ли школьнице в такой час ходить по улицам? Позвони в следующий раз, я тебя встречу.