Колыбельная для Джона (СИ)

- Не густо, - подытоживает Шерлок. – Я ушел по делу, - он разворачивается и, традиционно взмахнув полами пальто, сбегает вниз по лестнице.

Джон остается в одиночестве, глупо улыбаясь, по крайней мере, Шерлок предупредил, что уходит, значит, Джон не совсем пустое место для него. Конечно, совместный ужин оказался всего лишь прикрытием для расследования, но это же можно расценивать как заботу? Собственные рассуждения кажутся наивными.

Ночью Джона будят протяжно-пронзительные звуки. Джон не из робкого десятка, поэтому действует довольно оперативно, извлекая припрятанный под матрасом отцовский незарегистрированный зигзауер. На носочках, стараясь не скрипеть ступеньками, он спускается по лестнице, толкает дверь в гостиную и изумленно замирает на пороге. У незашторенного окна, в свете заглядывающей в гостиную луны стоит Шерлок и играет на скрипке. Игрой это можно назвать с натяжкой, но Джон прячет зигзауер в карман, притворяет дверь и опускается на последнюю ступеньку лестницы. По-хорошему, следовало бы вернуться в спальню, найти беруши и попытаться уснуть – завтра вечером предстоит ночная смена в хосписе, но что-то удерживает его. Возможно, хрупкая фигура Шерлока, выглядящая в лунном свете особенно одинокой и беззащитной, отчего его хочется оберегать и защищать. Джон прислоняется к стене виском и закрывает глаза. В темноте жуткие скрипичные завывания кажутся какой-то фантасмагорией. Вслушиваясь, Джон не замечает, как плавно эта какофония приобретает очертания нежной мелодии, убаюкивающей его. Джон засыпает под эту простенькую, но такую теплую и уютную музыку. Сквозь сон он слышит голос Шерлока, чувствует его сильные руки на своей спине и даже шевелит ногами.

- Ну давай же, Джон, поднимайся, тут ступенек не так уж и много, ты, знаешь ли, тяжелый… Сам давай, сам…

И Джон дает, честно поднимаясь по ступенькам вверх, так и не открыв глаза. А потом пол уходит из-под ног, и он падает в крахмальную чистоту постели, чтобы проснуться утром в своей спальне. Произошедшее ночью вспоминается с улыбкой. Наверное Шерлок случайно наткнулся на заснувшего на лестнице Джона – спасибо, что не оставил там. После душа Джон чувствует себя почти бодро. Он готовит утренний чай и лезет в холодильник за молоком, с изумлением обнаружив отсутствие головы. Шерлок, вероятно, еще спит. Джон оставляет для него чашку с чаем на кофейном столике, с удивлением замечая на каминной полке череп. Вчера его определенно там не было. Уж не скальпировал ли Шерлок давешнего холодильного подселенца? Нет, череп определенно не свежий. Интересно, откуда Шерлок притащил этого бедного Йорика?

Учеба проходит привычно насыщенно и до отвращения однообразно. Джон ловит себя на том, что скучает по Шерлоку. Майк, Жанин и Мэри кажутся идиотами, и это точно влияние Шерлока, не иначе. Домой после занятий зайти не удается, у Джона дежурство. Он еще рассчитывает немного почитать патанатомию, но умирает один из пациентов, и вся ночь заполнена неприятными обязанностями, связанными с этим обстоятельством. На Бейкер-стрит Джон возвращается разбитый и вымотавшийся, с головной болью, отупляющей до полнейшего равнодушия, и в очередной раз пропуская утреннюю лекцию по патанатоми. Что толку идти в университет, если он все равно заснет прямо в лекционном зале. Когда Джон добирается до спальни, обнаруживает на кровати свой ноутбук. В окне браузера открыта страничка с вакансиями какого-то агентства - и зачем бы Шерлоку это было нужно? Что он там искал? Ведь явно не работу для Джона. Взгляд невольно пробегает текст, выхватывая интересное предложение для студентов: работа на дому по первичной обработке каких-то социологических опросов с достойной оплатой. Сон мгновенно проходит, а рука сама тянется к телефону, чтобы позвонить и уточнить наличие указанной вакансии. Что бы ни искал Шерлок, но Джону это подходит идеально. С агентством все устраивается наилучшим образом, и после небольшой пробежки от места будущей работы к месту прошлой работы, Джон оформляется и увольняется соответственно, удачно получив и аванс, и расчет. Чувствуя себя богачом, Джон покупает мясо и овощи, чтобы порадовать соседа домашней едой. Из всех проблем осталось только подтянуть патанатомию и тогда, Джон в этом уверен, все наладится. Шерлок появляется на Бейкер-стрит под вечер, с бутылкой вина в руке и эйфорией по поводу закрытого дела. Они ужинают на кухне, и Шерлок с удовольствием смакует подробности расследования, а Джон слушает с энтузиазмом, восхищенно глядя на него. Шерлок не может не вызывать восхищения, в этом Джон уверен абсолютно. Так начинается их соседство на Бейкер-стрит.

Они быстро приспосабливаются к совместному быту. Для начала объединяют доходы на общую карточку. Так проще рассчитываться за покупки продуктов и оплату жилья. С новой работой у Джона появляется больше свободного времени. Если б он не питал нежных, старательно скрытых чувств к Шерлоку, то это высвободившееся время непременно посвятил бы учебе, а в частности патанатомии, с которой определенно пока не случается романа. Но Джон слишком заинтересован в Шерлоке, чтобы игнорировать все то, во что тот его вовлекает. А вовлекать Джона в свою жизнь у Шерлока получается просто идеально, если понять, что вся жизнь Шерлока – его работа в качестве частного консультанта в полиции. Шерлок может разбудить Джона среди ночи, чтобы отправиться с ним на место преступления, и Джон ни слова не скажет против, наоборот, с воодушевлением помчится ночными улицами Лондона за преступником, сжимая в кармане доставшийся от отца незарегистрированный зигзауер, чтобы в случае чего спасти Шерлоку жизнь. Шерлок бесцеремонен в своем желании иметь благодарного зрителя в минуты собственного триумфа, поэтому выдергивает Джона с лекции, отрывает от подработки, похищает с практических занятий, и Джону остается лишь удивляться, почему он до сих пор еще отличник, ну если не считать патанатомии. Почему он до сих пор не прекратил этого безобразия? Возможно, ему просто нравится весь этот адреналиновый драйв, такая мысль все чаще и чаще посещает Джона, иначе зачем бы он так стремился на следующий год взять себе в качестве спецпредмета военно-полевую хирургию. Джон, похоже, адреналиновый наркоман, раз ему нравится жизнь с Шерлоком, ее темп и содержание. Да, Шерлок невыносим в быту, он раздает команды направо и налево, он капризен, несдержан, требователен, груб, заносчив. У него действительно нет границы между своим и чужим, он до неприличия любопытен, ревнив и эгоистичен, друзья, предупреждавшие Джона об этом и многом другом, безусловно, правы. Он может играть на скрипке (если это завывание можно назвать игрой) среди ночи и не проронить ни слова в течение нескольких дней, и это тоже правда, Шерлок не соврал. Но в то же время иногда он бывает по своему заботлив. В тот первый день их совместного проживания он все же убрал отрубленную голову из холодильника (Джон боится даже предположить, куда). Он выводит Джона на прогулки, когда тот, зарывшись в зубрежку, забывает о сне и еде, и голова, предсказуемо, начинает болеть. Он просто заходит в комнату Джона, сдергивает его с кровати и выгоняет на улицу. Джон ворчит и сопротивляется, у него зачет или лабораторная, к которой нужно подготовиться и головная боль привычно задвигается на задний план, но Шерлок неумолимо тащит его в парк и почти час они гуляют по дорожкам, засыпанным желтыми листьями, пока головная боль не стихает, и в груди Джона не разливается теплая благодарность к соседу. Это конечно не от заботы о Джоне, а из нежелания гулять в одиночестве, но Джону приятно думать, что все же, пусть частично, но это забота о нем. Иногда Шерлок приносит по утрам круассаны, как правило, это случается, когда он занят каким-то делом и приходит домой лишь под утро, как раз к процессу заваривания чая Джоном. Однажды, это случается ближе к зимним экзаменам, когда Джон откровенно плавает в патанатомии, Шерлок приводит его в морг Бартса, где они вместе по разной полицейской надобности уже бывали. Но с Молли у Джона прежнего теплого общения уже не получается. Она не смотрит на него, когда говорит, и кривит губы при прощании. Джон чувствует себя виноватым перед ней, возможно, она хотела бы быть на его месте, возможно, она считает, что Джон присвоил себе чужое. Это напряжение между ними сквозит во всем, и Молли никогда не предлагает Джону кофе, подчеркнуто принося его лишь одному Шерлоку. Джон не обижается, он понимает Молли очень хорошо, потому что сам влюблен в этого гения. Впрочем, нельзя сказать, что в человеческих чувствах Шерлок совсем слеп. Он видит это напряжение между ними и даже несколько раз припирает Джона к стенке, ревниво интересуясь, что между ним и Молли происходит. Джон всегда пожимает плечами, уклоняясь от ответа, и Шерлок сердито щурится. Но в этот раз, когда он приводит Джона в морг, Молли там нет. Там никого нет. А у Шерлока есть ключ. Джон спрашивает, зачем они пришли, но Шерлок не отвечает, молча выкатывая первый труп. Когда Джон подходит ближе, начинается наглядный урок патанатомии от Шерлока, который в качестве преподавателя оказывается таким же гениальным, как и в качестве детектива. Разобравшись на примере трупа с одной темой, Шерлок переходит к следующему трупу и следующей теме, пока Джон разбирается с микроскопом. В морге они застревают до утра, и Джон совсем уже ничего не соображает, слушая бодрого Шерлока. Невозможно усвоить так много нового материала за короткий момент времени, но с Джоном это случается – патанатомию он сдает на отлично. И это исключительно заслуга Шерлока. Иногда Джон гадает, с чем связана такая заботливость со стороны соседа и, перебрав множество вариантов, в том числе и лестный для себя «он нравится Шерлоку», выбирает самый очевидный – он удобный сосед. И это – объективная реальность. Джон не конфликтен, хозяйственен, аккуратен и заботлив. Он заполняет холодильник продуктами, готовит завтраки и ужины, заваривает чай, носит в химчистку свои и шерлоковы вещи, убирается в квартире и прикрывает гению спину в его опасных увлечениях. Конечно, такого соседа стоит ценить. Если он вылетит из университета и уедет в свой Эдинбург, не скоро удастся найти второго такого ценителя очень специфической скрипичной музыки Шерлока. Кстати о музыке, теперь Джон почти уверен, что играть в традиционном смысле Шерлок не умеет, все его скрипичные экзерсисы напоминают мартовское пение котов, и чаще всего, к сожалению, пронзительно-какофоническая муза Шерлока посещает того преимущественно ночью. Но Джон давно смирился и даже с пониманием относится к этой особенности личности Шерлока. Когда Шерлок замирает в одиночестве у окна, со скрипкой на плече, у Джона сжимается сердце от нежности к нему. Той мелодии, что он слышал, засыпая на лестнице, Шерлок больше не играет, и теперь Джон почти уверен, что она ему приснилась, хотя с Шерлоком нельзя быть в чем-то уверенным до конца.