Колыбельная для Джона (СИ)

- Джон Ватсон, - слова даются с трудом, - Джон, просто Джон.

- Пошли, - командует Шерлок, - я живу тут неподалеку, на Бейкер-стрит. Приведешь себя в порядок. Ты же из нашего университета?

- Да, - уши Джона полыхают от смущения, - с медицинского.

- А я химик…

Он разворачивается, взметнув полами пальто, и стремительно идет по улице, а Джон, вспоминая слова Себастьяна о том, что Шерлок Холмс умеет влиять на людей, идет вслед за ним, не понимая, почему не смог отказаться, ведь держаться подальше от этого типа – самая разумная политика сохранения здравого рассудка. Джон идет за ним, словно привязанный на веревочке, сердится сам на себя и размышляет, уж не гипноз ли это в самом деле. Они останавливаются перед дверью, на которой написано «221 Б». Шерлок открывает ее, пропуская Джона вперед. Небольшая чистенькая прихожая, лестница на второй этаж.

- Нам туда, - кивает Шерлок, перешагивая через ступеньки, и Джон, делать нечего, плетется следом.

Они оказываются в уютной гостиной со старомодными обоями и ложным камином, двумя креслами, диваном, журнальным столиком, заваленным каким-то хламом. Джон оглядывается, не в силах подавить неловкость момента, переминаясь у порога. Шерлок сбрасывает пальто, вытряхивает, не очень деликатничая, Джона из куртки и подталкивает к двери.

- Ванная там, чистое полотенце возьми в шкафчике, - распоряжается он так, словно Джон его старый знакомый или младший брат, хотя они как минимум ровесники.

Джону не остается ничего иного, как выполнить инструкции – глупо спорить, будто ванная и полотенце не нужны. В ванной комнате чисто, и Джон переживает, что наследил, не догадавшись стянуть мокрые кроссовки на входе. Он аккуратно умывается, моет руки и оттирает грязь со стареньких джинсов. С интересом оглядывается, останавливая взгляд на огромной чугунной ванне с витыми ножками и древней допотопной лейкой душа. Шкафчик с полотенцами и прочими ванными принадлежностями находится около узкого окошка, и Джон некоторое время пытается увидеть через него улицу. Ничего интересного – кусок неба, угол дома и мусорный контейнер во дворе. Полотенце мягкое, пахнет цветочным кондиционером, каким когда-то давно пользовалась мама. Джон вдыхает этот забытый запах и сердце начинает болеть – воспоминания опять накатывают волной, и приходится срочно умываться холодной водой, чтобы вернуть себя в норму и не разреветься от этой утраченной чистоты и уюта, словно девчонка. Когда Джон возвращается в гостиную, Шерлок сидит в одном из кресел, вытянув ноги и сложив руки в каком-то молитвенном жесте, и выглядит глубоко задумавшимся. Джону неловко беспокоить его, но он не может уйти молча, вежливым людям, к коим причисляет себя Джон, полагается благодарить за помощь и прощаться, уходя.

- Закончил? – Шерлок поднимает на него свои невероятные глаза, и Джон неловко переминается с ноги на ногу.

- Да, - кивает головой, - я там наследил немного. Прости, забыл снять кроссовки…

Шерлок делает рукой нетерпеливый жест, означающий что-то вроде досадливого «ах, оставь!» - это выглядит довольно забавно, и Джон улыбается.

- Спасибо, что позволил воспользоваться ванной, и… я пойду? – Джон делает шаг к двери.

- Подожди, - Шерлок морщится, - ты же живешь в общежитии, да? Со Стемфордом? - Джон кивает, не понимая, к чему тот ведет – может, хочет что-то передать Майку. – Жизнь в общежитии не легка для тех, кто действительно хочет учиться – вечные гости, шум за стенкой, ворчащий сосед…

- Ты рассказываешь МНЕ прелести жизни в общежитии? – изумляется Джон. – Я все это знаю.

- Не перебивай, - сердится Шерлок. – Мне нужен сосед, и я предлагаю тебе им стать. Здесь есть еще одна спальня наверху, - он тычет пальцем в потолок. - Плата чисто символическая, квартирная хозяйка моя… родственница, вообще отказывалась деньги брать.

Джон изумленно хлопает глазами:

- Зачем тебе сосед? – недоумевает он. – Живи один, сделай из свободной спальни химическую лабораторию, ты же химик…

Шерлок раздраженно закатывает глаза:

- Химическая лаборатория у меня на кухне, а сосед мне нужен потому, что родители поставили такое условие. Они не очень доверяют мне, - он кривит губы в презрительной усмешке. - В конце концов, ты ничего не теряешь. Не сможешь со мной ужиться, вернешься к Стемфорду. Или ты имеешь что-то против лично моей персоны? – Шерлок подозрительно прищуривается. - Конечно, недостатки есть у всех. Я на скрипке играю, бывает, молчу несколько дней… Три моих предыдущих соседа не продержались и двух недель в общей сумме.

- Нет-нет, - поспешно отвечает Джон, - я не имею ничего против тебя, ты мне… - он чуть не говорит «нравишься», но вовремя спохватывается, - не неприятен.

- Тогда согласен? – Шерлок смотрит пристально. – Перевози свои вещи хоть сейчас, вот ключ, - он кидает Джону связку, и тот ловит ее на автомате. – С хозяйкой позже познакомлю…

- Да… Но… - Джон в растерянности разглядывает ключи – все происходит слишком быстро.

- Что не так? – голос Шерлока звучит резко.

- Почему я? – задает Джон мучающий его вопрос. – Ты же меня совсем не знаешь. Вдруг я какой-нибудь маньяк…

Шерлок высокомерно вздергивает брови, становясь похожим на коронованную особу, и у Джона захватывает дух.

- Я все о тебе знаю. Мне достаточно посмотреть на человека, чтобы понять, кто он такой, тебе разве не говорили? – уши Джона опять краснеют, сами по себе, и он неловко кивает, вспоминая их знакомство в клубе. – Ты перевелся из Эдинбурга. Стипендиат. Закончил музыкальную школу по классу кларнета. Работаешь в хосписе, чтобы помогать брату-алкоголику. Вероятно, он вырастил тебя, когда родителей не стало, и сейчас ты чувствуешь необходимость отплатить ему за добро. У тебя есть подружка, но она тебе не нравится. Твоя сексуальная ориентация…

- Достаточно, - прерывает его Джон, смущаясь, - ты действительно знаешь меня. Но как? Откуда?

- Элементарно, - Шерлок самодовольно усмехается и начинает объяснять, каким образом пришел к сделанным выводам.

- Невероятно! Потрясающе! – не может сдержать Джон восхищения, и Шерлок удивленно смотрит на него.

- Люди так не говорят, - произносит он озадаченно.

- А как они говорят? – интересуется Джон, улыбаясь.

- Отвали, - Шерлок невольно улыбается в ответ. – Я где-то ошибся?

- Гарри - сестра, у меня сестра-алкоголичка, - объясняет Джон. – В остальном – все в точку.

- Всегда есть что-то, - досадует Шерлок.

Вещи Джон перевозит на Бейкер-стрит еще до обеда.

- Ты сошел с ума, - говорит Майк на лекции по общей гигиене. – Мы же тебя предупреждали, Холмс – катастрофа. Держись от него подальше!

- Ненормальный, - крутит у виска пальцем Жанин, - опыт Себастьяна и Ирен тебя ничему не научил? Хочешь, я найду еще десяток пострадавших от его гениального заносчивого величества?

- Он выставит тебя через неделю, - обещает Мэри, - или ты сам сбежишь от него.

Джон лишь пожимает плечами – жить в центре города за мизерную плату – роскошь, о которой можно только мечтать, и потерпеть соседство невыносимого гения – не такая уж страшная расплата, тем более, если этот гений нравится. С миссис Хадсон, квартирной хозяйкой, Джон знакомится вечером своего первого дня на Бейкер-стрит – милая болтливая пожилая леди с легкомысленными кудряшками на голове, искренне любящая Шерлока и называющая его «мой мальчик». Шерлок терпит ее сюсюканье и вздыхает с облегчением, когда она уходит. За то время, что Джона не было, чистенькая гостиная успела превратиться в воронье гнездо, а Шерлок, переодевшись в пижамные штаны и халат, утратил изначальный лоск и идеальность. Джону это нравится. Приятно сознавать, что даже гениям не чуждо ничто человеческое. Правда отчего-то на коленях Шерлока лежит старенький ноутбук Джона, который он даже не успел достать из сумки, и это, мягко говоря, не очень правильно. Джон помнит из тех сведений, которыми его снабдили друзья, что Шерлок невыносим в быту, не знает границы между своим и чужим, груб, ревнив, самоуверен и заносчив. Джон не собирается осложнять себе жизнь ненужными скандалами с соседом, кроме того, в его ноутбуке нет решительно ничего такого, что хотелось бы скрыть. Шерлок, выглянув из-за экрана ноутбука, ловит вопросительный взгляд Джона, вероятно готовый дать отпор любой брани, но Джон лишь устало пожимает плечами и проходит на кухню. Голова опять раскалывается, и ни одна чертова таблетка не помогает. Хочется чаю. По дороге домой, Джон зашел в Теско. Он всегда был хозяйственным мальчиком, а жизнь с Гарри приучила к самостоятельности, поэтому, лишившись студенческой столовой, которую они с Майком частенько посещали, когда того не подкармливала Жанин, Джон здраво решает запастись хоть какой-то едой, чтобы не сидеть вечером голодным. На последние деньги, оставшиеся после того, как он отдал большую часть зарплаты Гарри, Джон покупает молоко, чай и французский багет. Возможно, чай – излишняя роскошь, но без него Джон не может нормально функционировать, и кроме того, ему чисто субъективно кажется, что именно чай уменьшает ту тупую головную боль, преследующую его, с которой не справляются традиционные средства. Джон открывает холодильник, собираясь положить туда молоко, и замирает, в шоке таращась на отрубленную голову, уютно расположившуюся между банкой с глазными яблоками и свертком с чем-то неаппетитно зеленым, напоминающим плесень. Он закрывает холодильник и снова открывает его в надежде, что голова исчезнет, однако голова по-прежнему глумливо скалится покривившимся ртом.