Исцеление (СИ)

Дальше Ника уже не слушала. Повернула голову и робко посмотрела на шефа, он подошел к ней и ободряюще улыбнулся. Она все ждала, что он разозлится, пошлет этих затейников туда, куда не проникает дневной свет. А он невозмутимо поставил свою ногу рядом с ее, чтобы парню было проще их связать.

— Но это же… То есть я не… — залепетала Ника.

— Все в порядке. Если не сопротивляться, они быстрее отстанут, — тихо ответил Веселовский.

— И вы… не против? Я имею в виду, вы ведь можете отказаться? — прошептала она, когда чертов тренер затянул узел на ее лодыжке.

— Могу. Но лучший способ заставить участвовать всех — участвовать самому. Тогда им будет неудобно сачковать.

Его крепкие мышцы жгли ее через два слоя ткани. Все навалилось сразу: запах одеколона, близость тел. Даже веревка вдруг стала искушением, и это ей, девушке самых что ни на есть пуританских взглядов. Поэтому Нике приходилось постоянно сжимать руку, впиваясь ногтями в ладонь, чтобы не терять связь с логикой и окружающим миром.

— Марк Андреич, вы собираетесь победить? — поинтересовалась она, уже прикидывая, чем ей придется пожертвовать.

— Брось! И давай не будем выкать. Мы в одной связке, вне стен офиса — сойдет.

— Конечно, как скажете.

— То есть можно уже начинать.

— Ну да, точно. Конечно. Как… — она сделала над собой усилие. — Как скажешь.

— Победа нам не нужна, — мягко произнес он, и ей показалось, что она ощущает вибрацию его голоса кожей. — Отнесись к этому, как к лесной прогулке. Давай, приготовься, начнем со связанных ног.

Стартовый пистолет выстрелил, и Ника послушно двинулась было вперед, но ширина его шага заставила ее пошатнуться.

— Тише, тише, не торопись, — проговорил он, будто успокаивая норовистую лошадку. — Обхвати меня за талию, держись… Моя вина, будем шагать потихоньку.

Словно наблюдая за собой со стороны, Ника робко протянула руку и сделала, как он предложил. Боже! Какое твердое, но вместе с тем гибкое у него тело! Теперь понятно, за что дамы забальзаковского возраста платят стриптизерам. Под ее пальцами все бугрилось, перекатывалось… И хоть она всегда считала главным мужским достоинством ум, теперь ей было плевать на бизнес-чутье Марка и прочие его заслуги перед обществом.

Его рука теплым грузом легла на ее плечи, он прижал ее к себе, и она каким-то чудом умудрялась переставлять ноги, не повиснув на нем безжизненной лианой. Если бы кто-нибудь сейчас посмел развязать их, она, забыв о гордости и стыде, легла бы на землю и вцепилась в штанину Марка, волочась следом, как приставший к подошве листочек.

— Вот видишь, у нас неплохо выходит, — пробился в ее вязкий от чувственности мозг голос Веселовского.

Он был бодр, лихорадка его не заразила. И ясно, почему: столько лет укреплял иммунитет со своими тигицами… Теперь одна среднестатистическая домашняя кошка не вызовет у него даже желания погладить.

— Я приготовила дегустацию, — старательно артикулируя, произнесла она больше для себя, чем для него. — Надеюсь, вышло неплохо.

Она избегала личных форм, потому что пока не могла обращаться к нему на «ты», несмотря на откровенно похабные желания, которые сейчас ее одолевали. Напротив, в этой пропасти между ними было что-то особо волнующее.

— Прекрасно. Если честно, меня впечатлили твои сертификаты с курсов. Значит, решение было более, чем взвешенным.

— Да. Я не стала бы беспокоить ва… — она осеклась, но успела исправиться. — Важного человека из-за сиюминутной прихоти.

— Я тебе верю. Ну вот, еще чуть-чуть, и первое испытание пройдено.

Что? Оторваться от него? Нет, пожалуйста! Еще чуть-чуть! Неужели тут совсем негде заблудиться? Пошел бы дождь, они бы прятались, бежали, нашли гостиницу, когда микроавтобус уже отчалил, и он пустил бы ее в свой номер, и там, нетерпеливо сдирая мокрую одежду… Но нет, небо чистое, как в день победы.

— Предпоследние, зато ни разу не упали, — подытожил Веселовский, нагибаясь, чтобы развязать веревку.

Ника только сейчас обнаружила, что многие уже встают на групповые лыжи, и у Оксаны весь левый бок в земле. Надо же, магия Веселовского распространяется и на его партнеров, у самой Ники даже на кроссовках ни пятнышка. И Марк, разумеется, словно из магазина, удивительно, что из его штанов не торчит этикетка. Она случайно перевела взгляд на него и застыла: пока он корпел над веревкой, часть спины оголилась, из-под пояса показалась черная резинка с логотипом… Карташова, приди в себя! Именно так люди и становятся маньяками.

— Смотри, там еще два места, — он выпрямился и расправил футболку. — Ну что, встанем на лыжи?

Две доски со штрипками для нескольких пар ног. И никакой страховки, даже без лыжных палок! Как люди должны на них передвигаться? Хотя… Если они с Марком встанут друг за другом, она будет прижата к…

— Это издевательство какое-то, — бурчал Анатолий Семенович. — Мы что, школьники?

— Два высших образования! — возмущалась Алла Михайловна. — Ради этого? Нет, ребят, даже не пытайтесь.

— Так и быть, можете переходить сразу к ходьбе гусиным шагом, — девушка-тренер указала на следующую зону испытаний, огороженную оранжевыми флажками.

— Давайте просто плюнем на эти лыжи, — взмолилась Люба. — Марк Андреич, ну пожалуйста! Я весь бок отбила! А если мы все поляжем? Грязно же! Как мне в этом потом домой ехать.

— Вот именно! — ноздри Анатолия Семеновича раздувались так широко, что и с нескольких метров был виден каждый волосок. — Я отказываюсь. Если хотите, оформите этот день мне за свой счет.

— Но так нельзя! — садистка в форменной футболке даже спорила с улыбкой.

— Программа тренинга была одобрена руководством, — радостно кивнул ее напарник.

— И что, меня теперь уволят после пятнадцати лет? За какие-то дурацкие игры? — Анатолий Семенович содрал флажок и зверски его скомкал.

— Ну что вы, — вмешался Веселовский. — Это просто развлечения для укрепления климата в коллективе. Никакого принуждалова. Если кто-то устал, может пройти к столу с закусками. Уверен, там и ребусы какие-нибудь найдутся, и мафия.

Сослуживцы с облегчением отошли от лыж.

— Но лично я, — Веселовский заставил всех обернуться. — Собираюсь продолжить занятия. Активность на свежем воздухе еще никому не повредила. Наверняка, найдутся те, кто думает так же. Да, Карташова?

Ника мысленно распаковывала коробки с десертами и думала, чем угостить шефа в первую очередь, а он… Она обвела взглядом коллег и сразу поняла, что потом придется поплатиться. Но подвести Веселовского было выше ее сил.

— Конечно, Марк Андреич. Я с удовольствием… — она подбирала слова, чтобы описать эту содомитскую вакханалию, но в голову приходили только обидные эпитеты. — Будет интересно посмотреть, что нам еще приготовили.

Оксана устало ссутулилась, Вася закатил глаза, Таня свирепо поджала губы. Ника понимала: они не хотели выглядеть самыми слабыми в глазах шефа. На тренеров всем было плевать, но мнением Веселовского все дорожили. Лыжи оставили позади, хотя это, пожалуй, единственное, на что была сейчас согласна Ника. При условии Марка за спиной.

А дальше был гусиный шаг. Худшее изобретение физкультурников. Ника приучила свое тело к спортивным нагрузкам, порой даже получала наслаждение после хорошей тренировки в зале. Уверенность в себе, приятное гудение в мышцах. Но советские школьные ископаемые вроде каната, козла и гусиного шага не вызывали ничего кроме омерзения и страха.

Пятиться назад на корточках? Это было почти невыполнимо. Ника обреченно опустилась, чувствуя, будто собралась оправиться на глазах у коллег. Ситуацию спасало лишь то, что остальные были в том же положении.

Ткань опасно натянулась и даже заскрипела, пояс впился в живот. Ника еле двигалась. В любом другом случае отставать было бы спасением: плестись в хвосте и верить, что скоро про тебя забудут. Лучший прием для забегов на длинные дистанции. Но при движении назад Ника была формально впереди, то есть у всех на виду. Ее позорно раскоряченный зад — на виду у всех. У Веселовского.