А может?.. (СИ)

====== Глава 32 ======

Комментарий к Глава 32 Всем читателям снова большой привет) Эх, что-то расстраиваете вы меня в последнее время – совсем не комментируете. А ведь авторяка больше всего любит комментарии – критика, пожелания, мнения и просто эмоциональный отклик. Порадуйте хотя бы парой слов – тогда я буду знать, что мой труд не совсем бесполезен) Я была бы очень признательна.

Лето шло размеренным ходом. Начало съёмок седьмого сезона было назначено на чуть более позднее время, чем обычно — на вторую половину августа, поэтому у актёров было в запасе ещё несколько недель, чтобы отдохнуть и набраться сил, хотя многие из них постепенно всё равно уже начали возвращаться из отпусков. Кэндис и Джо и Йен с Никки даже успели вернуться в Ковингтон — город, в котором должны были проводиться съёмки первой половины седьмого сезона. Руководство было немало удивлено решением Кэндис продолжать работу, но она давно поняла, что вечно беременной домохозяйки из неё не получится: работа была для неё лучшим способом для самореализации. А потому, посоветовавшись с врачом и прислушавшись к своему состоянию, позволившему убедиться в том, что вреда здоровью продолжение съёмок не принесёт, Кэндис с энтузиазмом начала готовиться к седьмому сезону. Джо препятствовать жене не стал, но возвращаться домой наотрез отказался, твёрдо решив, что будет жить в Ковингтоне вместе с женой, пока будут идти съёмки. Изменения во внешности актрисы заставили сценаристов искать пути сюжетного выхода из сложившейся ситуации, что было весьма непросто, учитывая, что героиня Кэндис была вампиром, которым, как известно, беременности не свойственны. Однако «убирать» из сюжета такого яркого персонажа, как Кэролайн, и терять, пусть даже на время, такую талантливую актрису, как Кэндис, режиссёры не хотели, поэтому в конечном итоге руководство сумело прийти к компромиссу, и к началу работы над седьмым сезоном было готово практически всё.

В отличии от друзей Нины, чьи летние каникулы не запомнились какими-то яркими событиями и шли в размеренном неторопливом режиме, позволяя им расслабиться и отдохнуть от уже порядком надоевшей суеты, отпуск самой Нины пошёл совершенно не так, как она задумывала. К родителям в Торонто она выбраться так и не смогла: они с Остином взялись за переезд, который затянулся на две недели и порядком измотал нервы им обоим, что усугубило состояние болгарки, которая всё сильнее пыталась закрыться от внешнего мира и уйти от своих проблем. Поняв, что состояние девушки граничит с депрессией, Остин решил исполнить её давнюю мечту отдохнуть на средиземноморском побережье, где Нина, несмотря на её любовь к путешествиям, ещё ни разу не была, и купил путёвки во Францию. Поэтому последние июльские дни и начало августа Добрев и Стоуэлл проводили в Сен-Тропе, находя для себя разные способы досуга — от принятия солнечных ванн на пляже до дайвинга и полётов на параплане. Нина, ценя заботу бойфренда, старалась не огорчать его и быть приветливее и нежнее с ним, но получалось у неё это не всегда: болгарку не радовали ни комфортабельные условия, создаваемые дорогими отелями фешенебельного курорта, ни хорошая погода и тёплое море, ни изысканная кухня, ни активное времяпрепровождение. Она улыбалась, но тоску в глазах, как ни старалась, скрыть всё равно не могла. За то время, что они были вместе, Остин успел очень хорошо узнать Нину, а потому прекрасно видел, что тревога в её душе не успокаивается а, наоборот, становится лишь сильнее. От этого не по себе становилось и ему самому: Остину постоянно казалось, будто бы он неволит Нину, что жизнь с ним всё равно не даст ей того, о чём она мечтала. Но на откровенный разговор Стоуэлл так и не решился, в глубине души надеясь, что время сможет помочь болгарке справиться с её состоянием.

— Ну, чем займёмся сегодня? — спросила Нина, расчёсывая перед зеркалом волосы после душа, пока Остин, расположившись к плетёном кресле неподалёку, читал журнал. — Мы ведь завтра уже улетаем.

— Имеешь в виду, нужно вытворить что-то этакое — чтобы мы запомнили Сен-Тропе и Сен-Тропе запомнил нас? — усмехнулся Стоуэлл.

— Ну, может, даже и так, — с неким вызовом ответила Нина. — Хотя лично я и так запомню эти две недели, проведённые здесь. Сен-Тропе — очень уютное место, хоть и шумное. Я бы с удовольствием вернулась сюда вновь через некоторое время.

— Я надеюсь, что сегодняшний день ты запомнишь ещё лучше, чем предыдущие две недели, — вдруг улыбнулся Остин, отложив журнал и встав с кресла.

— Что ты имеешь в виду? — непонимающе спросила Нина.

— Ты готова? В смысле, уже оделась, причесалась, всё нормально?

— Да.

— Тогда пошли, — Остин улыбнулся и протянул руку болгарке.

— Стоуэлл, что ты задумал? — спросила девушка.

— Ничего особенного. Просто хочу, чтобы наш отпуск завершился на мажорной ноте.

— Я так и знала, что ты не можешь просто так улететь из Сен-Тропе, — хохотнула Добрев.

— Так, всё, не теряем времени на разговоры. Возьми пляжную сумку с солнцезащитным кремом и очками, и пойдём.

Нина выполнила просьбу Остина, и они вышли из отеля. Уже на улице Стоуэлл достал из кармана шортов чёрную непроницаемую ткань и повязал её болгарке на глаза.

— Что ты делаешь? — неудоменно спрашивала она.

— Пусть будет сюрпризом, — невозмутимо отвечал Остин.

— Остин, как я буду идти? Так, предупреждаю: когда я не вижу ничего вокруг себя, у меня начинаются огромные проблемы с координацией. Это я так, к тому, что, если я вдруг отдавлю тебе ноги, я тут не при чём!

Едва Нина закончила последнюю фразу, она взвизгнула от неожиданности, потому что Стоуэлл вдруг подхватил её на руки.

— Вот теперь никаких проблем точно не будем, — улыбнулся он и поцеловал девушку.

— Господи, Остин, поставь меня на место! Не надо меня нести!

— Нина, скажи, кажется, говорил тебе, что готов всегда носить тебя на руках?

— Да, говорил, — пробормотала Нина.

— Ну вот, буду исполнять свои обещания, — хохотнул Остин и понёс болгарку в сторону причала.

Когда через несколько минут Остин добрался до пристани, где их ожидала небольшая белая яхта, на которой красивыми большими синими буквами было выведено её название — «Калифорния», он аккуратно поставил Нину на ноги и снял с её глаз повязку.

— О боже, — только и смогла вымолвить болгарка.

— На протяжении двух этих недель мы с тобой нашли массу способов весело провести время, — начал Остин, — но всегда вокруг нас был шум, гам, много народу. А я всегда хотел провести время наедине с тобой, раскинувшись где-нибудь на лежаке под палящим солнцем и слушая шум прибоя и крики чаек. На этой яхте нет никого, кроме нас и шкипера. Можешь делать здесь всё, что хочешь, — подытожил Стоуэлл. — Но думаю, что перед возвращением в жизнь с сумасшедшим графиком тебе просто необходимо как следует расслабиться и побыть вдали от шума машин и дискотек.

— Наверное, я никогда не привыкну к твоим сюрпризам, — улыбнулась Нина, обнимая бойфренда за шею. — Ну зачем? Столько денег…

— Ш-ш-ш, — парень перебил Добрев, приложив свой указательный палец к её губам. — Об этом тебе думать уж точно не стоит. Я просто захотел порадовать свою девушку, разве мне нельзя этого сделать?

В этот момент Остин посмотрел Нине в глаза. Он улыбалась, как и обычно, но по взгляду казалось, что она вот-вот заплачет.

— Ты всё равно очень грустная, — тихо сказал Стоуэлл.

— Нет-нет, — встрепенулась Добрев. — Остин, тебе показалось. Просто я и правда немного устала от всей этой суеты.

— Я люблю тебя, — прошептал парень, робко притянув болгарку к себе.

Нина ничего не ответила, а лишь улыбнулась и подарила Остину нежный поцелуй, зарывшись руками в его волосы.

— Ты — волшебник, — прошептала наконец она, заставив улыбнуться и Стоуэлла.

Парень подал болгарке руку, и вместе они по небольшому мостику прошли на яхту.

Всю ночь Йен плохо спал. Ему постоянно казалось, что в спальне душно, хотя все окна были открыты нараспашку, а если он и засыпал, то ненадолго: во сне начинали трястись руки и появлялось ощущение, что он куда-то падает. У Йена было такое чувство, будто бы на грудь положили огромный камень: дышать было тяжело. В последний раз, ближе к утру, Сомерхолдер проснулся не из-за неприятных ощущений во сне: в какой-то момент ему показалось, будто в сердце вонзили огромный кинжал — боль была острая и настолько резкая, что Йен от неожиданности громко закашлял.