Погода, Утро (стихи)

Александр Гейман

П О Г О Д А. У Т Р О

МАМЕ и ТАНЕ

* * *

У подъезда пятиэтажки,

Где с пригоршней розовых саж

Ходит ветер играть в пятнашки

И бежит на шестой этаж,

Происходят странные вещи:

В белых дымках глаза и тень

Ночь укрыла, что в этот вечер

На свиданьи она и день,

У стекла - золотые ахи,

У деревьев - хороший смех,

Утра нет, а цветами пахнет,

Голубыми, счастливей всех.

На прозрачных ресницах, в высях,

Там, где ветра этаж шестой,

Не дошел и остался, высох,

Звездный капающий слепой.

Дом ещё улететь качнулся,

Люди видят небо и птиц,

У людей красивые чувства

И прекрасная правда лиц.

11.05.1981

* * *

Надену шлепанцы, с полпачкой папирос

Часок возьму и пошатаюсь вдоль по улице.

Уйму-ка сердце, городом порос,

Пусть вечер сам проталкивает пульсы.

Там, как под росами, под птичьим языком,

То - ощутима, то - неощутима,

Весенне важничает, - нет, не звукоем,

А певчая какая паутина.

Там - посмотри - с размерностью рассад,

Глазей и тронь хоть голыми руками,

Стрекозы в ветках ивовых растят

Пока вполголоса зеленое дыханье.

И дрожь листов, а дом близ разжевал

Теней серебряным, подробным переплеском,

Что вот, мол, на зиму где брали кружева

Светить луне, стекая с занавесок.

То россыпи таких пахучих стрел,

Что будто даже не черемух и сирени,

А, видно, август, август прилетел

Из августейших воздухов с вареньем.

То мошки - в пляс, то в небо - тополя,

То с верою прожорливой, святою

В траву зеленую пускается земля,

Захватывает дух над высотою.

А в небе пар невиданных чудовищ,

Луны и звезд неслыханная кладь,

На их горбах. Вечерний Мед Медович

Повсюду в воздухе и отпустил молчать...

23.05.81

* * *

Ее чуть приоткрытый рот,

Певучий полуооборот,

Смотри, - на белый свет одна,

Шагнула и цветет.

Ее смятенье и глаза,

Зрачков и воздуха гроза

И пред грозой голубизна,

И линий переход.

Как в шепотах звездосложенья

Туман окутывает сад,

Над нею - дымка и круженье

Ухаживает аромат.

Еще пугаются шаги,

К груди прижаты кулачки,

И только тень и уголки

В касаньи сквозняков.

Но чуть в разлете - локотки,

И придыхают лепестки,

И засквозили лепетки,

И море лепетков.

Обмолвней звездного на влаге,

Кромешнее порывов вьюг,

У кромки мира в полушаге

И откровенье, и испуг.

Еще, стесняясь, медлит кисть,

Еще быть день остерегись,

Ударить молния не смей

И гром её минуй.

В ней мир дыханье затаил,

Над ней тревоги утолил,

И в мире цвесть поверил ей

На шаг и поцелуй.

30.04.82

* * *

Белый январь и желтый март,

Как сохнущий фыркающий кот,

Из кожи в кожу впадает год,

Сто настроений берет на зуб.

Алый скворечного звона май,

Пахнет водой,

как и июнь,

Лужа, где лопнули пузыри,

И вот уже плещутся небеса.

На травной слюне - это июль,

Скрип кузнецов и глаза стрекозы.

Красный коричневый хриплый октябрь,

Простудился, глотая дождь,

Звезды в клякс фиолет декабрь,

Черный апрель, где жирный крик

Почвы, солнечных веток: дай!

И пар и копоть с органных горл,

Тучами схваченный аккорд,

Дымчатый мажущийся ноябрь.

Из неба в небо влетает год,

В погодах ночует и днюет год,

Как кожи носит, - и вот, когда,

Как журавли в просторе, - звук,

Влаг губами окликнут цвет,

Ставь паруса, - и снасть, и высь

Настороже - шагни и мчись,

Самая гулкая синь сентябрь.

5.02.81

* * *

На лучах иного солнца, далеко,

Голубой мерцающий цветок.

Ему утром чашу лепестков

Моют воды и туманов молоко.

И капель из чаши у цветка,

И круги по чаше озерка.

И тогда мне дышится легко.

А ещё за мириады звезд,

Завиваемых в космический Мальштром,

Забывается и успокоен шторм,

И не бьется о высотный мост,

Что вознес пролеты к облакам,

И помчался вдаль за океан.

Льется высь, и свежесть солона,

Пьется радость птицами взахлеб.

И с многоэтажный небоскреб

Вырастает новая волна.

И ужасна вздыбленная зыбь,

Виснут тучи, каменнее глыб,

И орет в раскинутый шатром,

В воздуха свинцового Мальштром,

Словно в раковину с пеною у губ,

Словно тесны дно и берега,

Темных вод беспамятная глубь,

Бешеный творится ураган.

Только мост, как парусный корабль,

Рассекает молнии и хлябь.

И тогда мне тягостно невмочь.

Грозную вдыхаю чью-то мощь,

А где космос, звездами космат,

Дышит в озеро, и шепоты, и ночь,

У цветка тревожен аромат,

И мерцание, печальное, как дождь.

июль-август 1981

* * *

НАД КРЫШАМИ ГОРОДА СТОЯТ СВЕТЛЫЕ ЗВЕЗДЫ

Под звездами, меж марли раскрытых окон, гуляет по городу ещё невидимое, неслышное воздухоплавание корабликов тополиного пуха, на улицах пахнет сиренью и на цыпочках ходит ветер, поют уже птицы, скоро будут золотые брызги высоко на стеклах и далеко побегут тени, взойдет солнце, а навстречу ему, с запада, сверкают молнии и катит на город синяя туча.

Уже зашаркала по асфальту метла, уже дневные бабочки в воздухе, и смотрят в небо первые прохожие на остановках, и подбегает к ним первый троллейбус,

- и золотые брызги на стеклах, и далеко бегут тени, - и становится жарко, и прохладно в подъездах, и только высыпать из домов всей миллионной толпе народа, зашуметь во все стороны разноцветным машинам, открыться булочным и кафе, - и совсем будет в городе утро.

А меж тем и туча уже заслоняет небо над городом, подула ветром, гремит громом, брызжет молнией, и ещё одной, и еще, - и вот, прямо из седьмых снов, город от набережной до окраин попадает под небывалый дождь.

Тут хозяйки бросают кастрюли и кидаются закрывать окна. Что творится на улицах! В пять минут намок и прибит к земле пуховый платок тополей, нет сухого листа и на самых больших деревьях, мокры все камни, все цветные японские зонтики, по колено ручьи на асфальтах, а дождь все прибывает. Как будто, если не вся, то уж никак не меньше, чем пол-Атлантики, собралось в тучи и пришло, и хлещет на город, - то идет, покачиваясь на ходу, как слон с хоботом воды, то воробушком прыгает по подоконнику, то как будто выхлопывают огромный водяной половик и с водой оттуда сыплют громы и молнии. Визгу, смеху на улицах, над лужами стоит пар, и, как яркие медузы, плывут в нем промокшие зонтики, и ныряют в него машины летучими рыбами, и шумят водосточные трубы на стенах, и весь город захлестнут непредсказуемой влагой в узоре и ажуре мимолетности, и пьет дождь, и не может весь выпить земля.