Гадюки в сиропе, или Научи меня любить (СИ)

Настоящая любовь оказалась сладкой на вкус. Очень приятной.

Дитрих сам точно не мог определить, в какой момент понял, что любит девушку.

Тогда, в школьном коридоре он не обманывал, признаваясь ей в любви. Немного преувеличивал, самую малость. На самом деле, уже тогда почти все его мысли были заняты Люси. Говоря ей гадости, он самому себе боль причинял. Казалось, будто это два разных человека. Один выплевывает мерзкие слова, второй стоит в стороне, дрожит от ненависти. Единственное желание второго схватить первого за горло, прижать к стене, отхлестать по щекам, разбить губы, чтобы они не смели произносить столь мерзкие слова. Он видел, как реагировала тогда на его слова Люси. Фактически перенимал все её ощущения. Примерял их на себя. Он знал, что она чувствует. Знал, но намеренно говорил гадости. Старался спровоцировать девушку на откровенный разговор. Хотел, чтобы она окликнула его, сама позвала. Позволила почувствовать то, что он ей не безразличен. Его тонкий расчет оправдался. Люси побежала за ним, тогда он и позволил себе разоткровенничаться. Сказать то, что испытывал, на самом деле.

В выходные они снова выбрались на каток.

Старались найти очередное подтверждение теории о реакции замещения. Вытеснении из сознания плохих воспоминаний хорошими.

Первое их свидание на катке было омрачено появлением Кристины, второе никто не должен был испортить. Кристина окончательно вычеркнула дочь из своей жизни, Люси была свободна, как птица. На этот раз, больше каталась она, чем Дитрих. Он продемонстрировал свои навыки в прошлый раз, теперь хотел посмотреть, на что способна Люси. Одна, без партнера.

Она легко скользила по льду, буквально парила, делая не самые сложные элементы, но в её исполнении они смотрелись потрясающе. Она порхала, как бабочка. Легкая, грациозная, улыбчивая. Смеялась громко, заразительно, а в итоге, откатав положенные четыре минуты, сам подъехала к Дитриху, стоявшему у борта, обняла его за шею и прошептала тихо:

- Поцелуешь меня?

Они вернулись к тому самому моменту, с которого фактически началась их история. Только теперь у нее должен был быть счастливый финал. Кристина на горизонте не маячила, потому Дитрих, не раздумывая, выполнил просьбу девушки. Коснулся губами её губ. Едва-едва соприкасаясь. Целомудренно. Пожалуй, даже слишком целомудренно. Будто это их самый первый поцелуй, и они только начинают узнавать друг друга. Странная скованность, боязнь сломать то хрупкое счастье, что было у них в тот момент.

Дитрих никак не желал мириться с тем, что этого больше в его жизни не будет.

Все, что было, останется в прошлом. А впереди только пустота и одиночество.

Волшебство, ворвавшееся в его жизнь вместе с Люси, исчезло. Вокруг снова был лишь серый мир, наполненный неинтересными людьми.

На катке они пробыли почти до самого вечера. А потом просто ходили по улицам. Люси ела шоколадное мороженое, за которое сама заплатила. Она настаивала на том, что раз обед в кафе тогда оплачивал Дитрих, то мороженое должна оплатить она.

Дитрих к своей порции не притрагивался, даже упаковку не разорвал. Держал брикет в руке, да все никак не мог понять, что с ним делать. Ему казалось дикостью - есть мороженое в холодное время года. Люси в очередной раз засмеялась, сказав, что правила для того и существуют, чтобы их нарушать.

- Попробуй, это вкусно, - нежно произнесла она, поднося к его рту надкусанный с одного бока рожок.

Ланц всегда считал себя на редкость щепетильным в этом вопросе, даже брезгливым. Конечно, до Паркера с его невероятной тягой к чистоте и мыслями на тему невозможности спать в одной постели с другим человеком, Дитриху было очень далеко. Тем не менее, подобные перспективы, как одно на двоих мороженое, его не радовали. Гретхен нравилось лезть в его тарелку, едва ли не с ложечки пытаться кормить. В такие моменты Дитрих чувствовал себя едва ли не умственно отсталым. Хотелось надеть тарелку на голову назойливой девчонке. Одно мороженое на двоих она тоже пыталась практиковать. Когда-то они шли вдвоем по улице, и девушка вновь тешила свои материнские инстинкты, пытаясь заставить Ланца съесть хоть кусочек. В итоге ткнула его носом в мороженое, потом сама же и смеялась над своим поступком. Тогда они разругались в пух и прах. Казалось, Гретхен больше никогда к Дитриху не приблизится, но она оказалась удивительно настойчивой особой.

Люси не настаивала, она просто предлагала.

- На улице и так холодно, - отозвался он. - Хочешь промерзнуть не только снаружи, но и изнутри?

Люси усмехнулась и произнесла уверенно:

- На холоде оно еще вкуснее.

- Кто сказал?

- Доказано мной.

- Неужели?

- Да-да, - закивала она.

Дитрих колебался некоторое время. Все равно это было странно и непривычно. Одно дело - поглощать холодный десерт в жару, и совсем другое - в холод. Однако, Люси продолжала играть роль змея-искусителя.

- А давай так...

Она откусила немного от лакомства, повисла у Дитриха на шее и прижалась к его губам своими губами. Приоткрыла рот... Мороженое таяло на языке, Дитрих чувствовал его вкус. Наслаждался одновременно и поцелуем, и мороженым. Вообще-то, с точки зрения эстетики это было не очень красиво. Они все же умудрились перемазаться подтаявшим десертом, губы были липкими, да еще и пришлось лезть в рюкзак за влажными салфетками, чтобы вытереть сладкие следы, оставшиеся на лице. Но все равно Ланцу понравился этот эксперимент. Детский сад, как он сказал бы раньше. Романтика, как охарактеризовал свое поведение в данный момент.

- Вкусно? - поинтересовалась Люси.

- Очень.

- Правда?

- Да. Но не мороженое. Ты.

Она хмыкнула, услышав это заявление. С некоторых пор она научилась не смущаться слов, что говорил ей Дитрих. Начала находить в них приятное. Ей нравилась его прямолинейность, и даже какая-то грубоватость. Он не был излишне сентиментальным, и это Люси было по вкусу. Она не любила мужчин-тряпок. За небольшой период общения с Дитрихом, она успела понять, какой у нее идеал мужчины. Ланц целиком и полностью под определения идеала подходил.

Многие девочки сначала придумывают себе абстрактный образ принца, и только потом начинают искать мужчин, способных хотя бы на сотую долю удовлетворить игру их воображения. У Люси все получилось иначе. Сначала она нашла мужчину своей мечты, только потом нарисовала в воображении идеал.

Вечером неожиданно начался дождь.

Дитрих и Люси, по-прежнему, жили в разных комнатах. Никак не могли решиться на переезд в одну комнату. Ланц слабо представлял, как можно донести до родителей мысль, что он хочет жить в одной комнате со своей девушкой. Они, наверняка, не одобрили бы столь скоропалительных выводов, попросили подумать еще раз. Потому Дитрих и Люси продолжали держать дистанцию. Во всяком случае, делали вид, что держат. На деле все обстояло иначе.

Но в тот вечер Люси почему-то сама пришла к нему. Обычно она стеснялась. Ей казалось, что вторгаться в чужое личное пространство - удел невоспитанных людей. Дитриху она многое прощала. В том числе и порывистость в действиях. Он редко думал, а потом делал. Чаще делал, а потом думал.

Люси стояла возле окна, опираясь локтем на подоконник. Слушала шум капель по стеклу, шелест веток. Раньше ей нравились дожди, а сегодня почему-то появилось гнетущее чувство. Нечто среднее между грустью и отчаяньем. Чем вызвано это, Люси не могла точно объяснить. В жизни у неё все более-менее наладилось, она чувствовала себя счастливой, пусть даже счастье это было слегка однобоким. Получив в подарок от судьбы любимого мужчину, она потеряла любовь родителей, объявивших, что нет у них дочери. Не равноценный обмен, но Люси старалась не придавать большого значения проблемам. Да, родители отказались. И что теперь? Главное, что они живы и здоровы. У них все хорошо. А, значит, и она должна быть счастлива.

Капли били о стекло. Люси закрыла глаза и прижалась лбом к стеклу. Оно было холодным.

- Мне страшно, - произнесла вслух. - Почему-то очень страшно. Я не знаю, где искать причину своих страхов. В каком событии. Или человеке...