Крестная мамочка

— Неправда, — возразила Билли. — Ну, вообще-то правда, но одно другому не мешает.

— Можете остаться, я все равно не слышу.

— Что? — встрепенулась я.

— Да слышит она, просто…

— У меня андроиды, — важно объяснила Кора.

Билли с трудом сдержала улыбку и пояснила:

— У Коры что-то с аденоидами, и слух ухудшился.

— Последствия пневмонии?

— Нет, выяснилось при дополнительных обследованиях. Теперь ясно, почему она витает в облаках. Однако слух у нее избирательный.

Кора протестующе открыла рот.

— Пончиков хочешь? — перехватила инициативу Билли.

Моя крестница радостно закивала.

— Отлично. К пяти вернемся.

В коридоре Билли первым делом предупредила:

— Про Хэлен я ей ничего не говорила.

Я стиснула зубы и кивнула. Мы помолчали. Кора поправлялась, а Хэлен была мертва.

— Прости, Тесса.

— Тебе не за что извиняться. Это я виновата, не знаю, о чем только думала. Я не имела права скандалить.

— Я знаю, как тяжело бывает, когда расстаешься с близким человеком, — произнесла Билли.

— Особенно самым близким, — согласилась я.

— С тех пор как Бен позвонил мне и сказал, что Хэлен тоже погибла, я думаю о Кристофе, о себе и Коре. И о твоих словах.

— И я…

— Дай мне договорить, Тесса.

— Извини.

— Кристоф не заслужил нас с Корой. Хватит с меня этого позорища. Все кончено. Тесса, я ведь думала, что потеряю свою дочь! Она была такая вялая и бледная! Губы посинели, врачи бегали вокруг и кричали. Смотри. — Она приподняла волосы. Я и без того заметила несколько новых седых прядей. Билли постарела лет на десять. — Я буду помнить этот день до конца жизни. Я не имела права допустить, чтобы до такого дошло. Только теперь я поняла, что для меня важнее всего.

Найдя руку Билли, я пожала ее:

— По-моему, мы обе двигались по инерции.

Билли вскинула голову:

— Или не могли сняться с тормоза.

Я кивнула, снова соглашаясь с ней. Верно, хватит давить на тормоз.

Мы прошли мимо палаты, в которой рядами лежали больные дети, и как по команде отвели глаза.

— Я дала бы себя выпотрошить, если бы это помогло Коре, — призналась Билли. — Боль была бы гораздо терпимее той, что мучает меня до сих пор. Вместе со страхом.

Вдвоем мы пристроились на банкетке в коридоре, Билли взяла меня за руку, и мы посидели молча, слушая больничные шумы.

— Кристоф ее не любит, иначе примчался бы. За последние годы я натворила немало глупостей, но он… Отец называется — даже не удосужился позвонить… Не могу поверить, что Хэлен больше нет. Вот так живешь и не знаешь, что ждет тебя за поворотом…

Билли еще раз пожала мои пальцы и отпустила их.

— Я уже решила, — продолжала она. — Когда все кончится, я разрешу тебе подать на Кристофа в суд и потребовать то, что нам причитается. Не больше. Но и не меньше. — Она искоса взглянула на меня. — Впредь я не собираюсь довольствоваться крохами. Жизнь бесценна.

Я слушала и вся внутри сжималась от страха, сочувствовала Саше и тянулась к Бену. Он любит меня. Мы поженимся, нарожаем детей, и у меня будет своя семья. Я тоже не собираюсь довольствоваться крохами. Должно быть, я невольно улыбнулась.

— Ты чего? — спросила Билли.

— Просто рада, что в болезни Коры нашлись свои плюсы. Поверь мне, ты не пожалеешь о своем решении.

Билли пожала плечами:

— Тесса, мне никто не нужен, я счастлива, потому что у меня есть Кора, моя особенная девочка. Я хочу вернуться к нормальной жизни, а не найти мужчину. Если со временем у меня кто-то появится — прекрасно. А вообще от них одни неприятности, и, по-моему, овчинка не стоит выделки. Чего мне всегда хотелось, так это научиться играть на пианино. Пожалуй, начну. — Она повернулась ко мне: — А ты? Возьмешь себе близнецов?

Вопрос прямо в лоб.

— Э-э…

— Быть матерью-одиночкой нелегко, но ты об этом не пожалеешь.

Не пожалею. А как же «я дала бы себя выпотрошить»?..

— Сейчас я думаю только об одном — о похоронах, — уклонилась я от ответа.

— Мы поддержим тебя, что бы ты ни решила. Я, Фран, Бен. У тебя много друзей. Мы поможем, только позови.

А я собиралась разрушить нашу дружную компанию.

— Спасибо, Билли.

— Я тебе говорила, что ты чудо? — Билли взяла меня за плечи, не давая отвернуться. — Потому люди и тянутся к тебе.

— Спасибо, — повторила я — надеюсь, скромно.

— Мне стыдно за то, что я наговорила тебе в ресторане. Я же помню, что последние семь лет то и дело звала тебя на помощь.

От смущения я заерзала на банкетке.

— Честное слово! И правильно ты на меня наорала. Если уж говорить начистоту, настоящий отец Коры — не Кристоф, а ты. Нам просто повезло, что ты всегда была рядом. И близнецам повезло.

Я ждала прилива ликования, но не ощутила его. Было стыдно. Кто это чудо, кто она, эта незаменимая подруга, к которой тянутся люди? Во всяком случае, не разрушительница чужих семей. Не хищница, ворующая чужих мужей. Бывает ли безусловная дружба? Сомневаюсь. Преданность надо заслужить, тем она и ценна. Я уставилась на собственные ноги.

— Ты еще научишься принимать комплименты. — Билли неверно истолковала мою неловкость. — Ну, иди, побудь со своей крестницей, а я принесу пончиков.

— Давай, — отозвалась я, с облегчением возвращаясь на прочную почву.

Кора с усталым лицом полулежала на подушках, но при виде меня привстала и расцвела улыбкой.

— Как себя чувствуешь?

— Что?

— Как себя чувствуешь? — почти прокричала я.

Кора расхохоталась:

— Попалась!

— Хитрушка!

— А я учу язык глухих, — сообщила Кора.

— Правда?

— Как думаешь, что это? — Она положила руку на руку на уровне груди, как в русской пляске, подняла вверх пальцы руки, лежащей сверху, и пошевелила пальцами нижней.

— Ни за что не догадаюсь, — призналась я.

— Брехня!

Я рассмеялась.

— Это мне медсестра показала.

Я присела на край кровати. Палата была заставлена цветами, завалена книгами и плюшевыми медвежатами — о болезни Коры узнали все наши и поспешили привезти ей подарки. Я взяла медвежонка Паддингтона. «Коре с любовью от Бена и Саши». Я спешно положила его на место.

— Кекс хочешь, Тесса?

— Нет, спасибо. Как ты напугала нас, детка.

— Прости.

— Ты не виновата, зайка, только уж пожалуйста, больше так не делай.

— Ладно.

— А как ты на самом деле слышишь?

— Когда приставлю руку к здоровому уху — как будто я в бассейне. Теперь если учительница скажет: «Корра Тарррно (она нарочно так рычит), ты опять не слушаешь!» — я сделаю вид, будто совсем оглохла.

Эту девочку никакая болезнь не сломит. Она не переставала удивлять меня.

— Жалко, я быстро устаю и грудь болит. Думала, сегодня вообще не усну, а уже засыпаю.

— Ничего страшного, ты еще только выздоравливаешь.

— Побудь со мной, крестная.

— Конечно.

Она указала на свой глаз, затем на сердце и наконец на меня.

— Опять язык глухих?

Кора кивнула. Я сделала то же самое: глаз, сердце, ты. И подняла два пальца. Кора улыбнулась. Я укрыла ее больничным одеялом.

— Тебе не холодно?

— Не-а.

— Извини, что не могла прийти раньше.

— Ничего, — сонно пробормотала Кора. — Хэлен приходила.

Я вздрогнула.

— Что?!

Кора не ответила.

— Кора!

Ее глаза закрылись, она уснула. Я тихо поцеловала ее в лоб и вышла из палаты.

Стоя на холодном тротуаре, я слушала вой сирены приближающейся к больнице «скорой».

— Маргерит, это Тесса. Пожалуйста, перезвоните мне…

— Ку-ку!

Я подпрыгнула.

— Бен! Ты чего не на работе?

— Отпросился — наврал, что болею. Как представил, что три дня тебя не увижу, и не выдержал. Давай сегодня побудем вместе.

— Где же ты был все это время?

— Сидел в «Старбаксе» и смотрел на двери больницы. Чуть не пропустил тебя — думал, ты там дольше пробудешь.