Пятьдесят оттенков хаки (СИ)

Глава двадцать первая

Утром Андрей по привычке встал ни свет, ни заря и сразу же сел за компьютер. Маша появилась из спальни внезапно и без настроения. Просыпаться рано в последние годы стало для нее мукой. Андрей знал это и старался не тревожить жену как можно дольше. Придя в себя, она села рядом. Тополевский заварил ей чай.

– Андрюша, нам с Никитой надо отъехать на пару часиков.

– Нет возражений, но меня тревожит то, что ты слишком много работаешь и совершенно не щадишь себя.

– А ты поступаешь иначе?

Андрею было нечего возразить – работу он любил и относился к ней в высшей степени ответственно.

– Для меня нет ничего дороже твоего здоровья. Никакой сериал не может оправдать бешеных нагрузок, – вздохнул Тополевский. – Ты перестала думать о здоровье. А в сумочке уже закончился валидол…

– Откуда ты знаешь?

– В ведре с мусором валяется очередная пустая упаковка. Может, снизишь обороты? Дай мне слово, что побережешь себя.

– Работа такая интересная…

– Когда я так говорю, ты не считаешь это аргументом.

– Прости, – Маша обняла его и хитро улыбнулась. – Пока мы катаемся, было бы здорово, если бы ты вспомнил кое-что из жизни Митрофанова. Парочку бытовых историй, например, чтобы немного оживить материал. Народ как-то неохотно говорит об Илье Федоровиче. Все больше о решительности и врожденной смекалке. И ни полслова про то, каким он был человеком.

– Оно и понятно: о покойном или хорошо, или ничего…

– Помоги мне раскрыть человеческий облик командира.

– Да ты же сама столько лет служила с ним рядом!

– Рядом, но не вместе. И наши отношения были не такими уж безоблачными, – напомнила супруга. – Боюсь показаться необъективной: меня он недолюбливал и вечно ссылал.

– Недолюбливал?! Ты действительно так считаешь? Он тебе более чем симпатизировал, но не имел права показывать это.

– Стало быть, напишешь? – чмокнула она мужа. – Спасибо!

Тополевский, улыбнулся и сокрушенно вздохнул: «Не умею тебе отказывать». В дверях Маша послала ему воздушный поцелуй и подмигнула. Андрей вернулся за компьютер.

…В кабинет командира части ворвался встревоженный дежурный: «Товарищ полковник, диверсант на старте!» Полковник Зубов, на ходу схватив шинель, отдал распоряжение найти командира роты охраны. Капитан Кашин встретил его на подходе к старту. «Кто говорил, что мышь не проскочит?» – грозно поинтересовался командир. «Так оно и есть! Я лично проверял!» – с готовностью подтвердил подчиненный. «А что, диверсант меньше мыши? Или летать научился?» Возразить было нечего, капитан опустил глаза.

На старте, в кругу солдат стоял парнишка лет десяти в латаном пальтишке на вырост, огромной медвежьей шапке и валенках с чужой ноги. В огрубевших от мороза руках он держал холщевую сумку со школьными учебниками. Широко раскрыв от удивления рот, мужичок-с-ноготок во все глаза восхищенно рассматривал доселе невиданные металлические конструкции.

– Красотища! Скажу, в школе не поверят!

– Я тебе расскажу! – Кашин схватил паренька за ухо.

– Отставить! – скомандовал Зубов. – Кто здесь диверсант?

– Вот этот, – капитан сорвал с мальчишки шапку.

– Шапку-то надень – холодно, – полковник потрепал мальца по голове и по-отечески пробасил: – Ты, брат, откуда взялся?

– Из деревни, – буркнул пришелец.

– А имя у тебя, диверсант, есть?

– А то как же… – смачно шмыгнул носом тот. – Илюха.

– Илья, стало быть. А фамилия имеется?

– Митрофанов его фамилия. Сын Федора Ильича. Батя-то у него на все руки мастер, – напомнил Кашин. – Чего только нам не чинил.

– Так у него, вроде, одни девки. Да и те на выданье.

– Последыш я, – парень смял ушанку и утер ею нос.

– Вот оно как. Пойдем-ка, покажешь, как к нам пробрался.

Илья повел делегацию к линии заграждения. Вдоль плотной колючей проволоки в несколько рядов то там, то здесь висели погибшие птицы и зайцы. Парень жалостно охал и замирал у каждой из находок. Кашин нетерпеливо подгонял его. Вскоре они добрались до лощинки. Снег в ней просел, и под ограждением образовалась небольшая ямка – через это углубление «диверсант» и проник на старт. Зубов поискал глазами Кашина, но тот опередил его и уже давал распоряжения солдатам.

– И что б муха не того… – пригрозил командир. – Ни-ни!

– Обижаете, товарищ полковник, – облегченно вздохнул офицер.

– Еще не начинал. Уж коли обижу, так не до смеха будет, – и обернулся к мальчишке. – Пойдем, диверсант, чаем угощу.

– Не пойду! – отрезал тот.

– Что так? Аль боишься?

– Не-а. Не велено.

– Кто же не велел?

– Батя.

– А к нам идти, стало быть, велел?

Илья тяжело вздохнул и опустил глаза.

– Пора тебе погреться, браток. Так что пошли пить чай.

– Нельзя, батя уши надерет, – попытался улизнуть парень.

– А коли я надеру? – строго уточнил Зубов.

– Тебе нельзя. Ты – командир, – бесстрашно выпалил гость.

Все расхохотались.

– Кашин! Привези-ка мне его отца! – приказал полковник.

Парень сник и чуть слышно добавил: «Вот теперь точно выпорет».

– Что-то не больно ты этого боялся, когда на секретный объект пролезал. Так что пошли лучше греться.

– Не велено. Шибко стращали в школе, – не сдавался мальчишка.

– А чего ж полез, если не велено?

– Интересно, – нараспев, по-северному протянул Илья.

– И не побоялся, – упрекнул Кашин.

– А я не боязливый. Я дюже любопытный.

– Тогда пошли обедать, – легонько подтолкнул его вперед Зубов.

Вскоре доставили Илюхиного отца. Он, не раздумывая, влепил пацану подзатыльник и для острастки потряс за плечи.

– Погодь, отец, душу всю вытрясешь, – заступился полковник.

Крестьянин оставил сына в покое и с горечью произнес:

– Нету с ним, окаянным, сладу. На Аляску сбегал, да с поезда сняли. В Москву в зоопарк уходил, да харчей не хватило. На пятые сутки ваши же вертолетчики подобрали. К Белому морю плыл, да весла выронил. Мастерил какой-то самолет…

– Завистники сожгли, – выкрикнул мальчишка и выбежал из комнаты, растирая слезы. – Все равно убегу. Скучно в деревне!

– Ты уж, служивый, не серчай на маво пацаненка, – попросил старик. – Поскребыш он у меня. До него шесть девок народилось. Вот, думал, бог дал мне помощника на старости лет. А оно вон как обернулось.

– Хороший, отец, у тебя парень. Будет с него толк. Помянешь ты мое слово! – полковник протянул старику руку. – Федор Ильич, ты не тревожься, довезут вас прямиком до дому, я распорядился. Только уж проведи с пацаном разъяснительную беседу. Другой раз не спущу!

– Выйдет из вашего парня толк, – копируя интонацию командира, повторил Кашин возле машины. – У командира глаз наметанный.

Они оказались правы. Вышел из Ильи толк. Через пятнадцать лет он, став лейтенантом, попросил направить его служить на космодром. И первым делом приехал на старт, где впервые увидел диковинную ракетную технику. К сожалению, его «крестный» – Зубов – не дожил до этих времен, сказалось фронтовое ранение. Но командиром части стал его ученик – полковник Надеждин, а начальником штаба – тот самый капитан Кашин, который едва не выкрутил парню ухо.

– А вы меня не помните, товарищ подполковник? – уточнил Митрофанов у спешащего Кашина.

– Нет, – напрягся тот. – А разве мы уже встречались?

– Да, на старте, пятнадцать лет назад, – напомнил Илья.

– Ну? – удивился подполковник, мучительно вспоминая, о каких событиях идет речь. Наконец, он улыбнулся. – Никак «диверсант»?

– Так точно!

– Молодец, что приехал. Служить или в гости?

– Служить. В заправочную команду.

Месячный процесс становления в должности пролетел для Ильи незаметно, и вскоре он в составе боевого расчета пуска стал перемещаться между стартами, которые примерно раз в неделю «выпускали» из своих крепких объятий по ракете.