Позови меня, любовь

Таким образом, все неприятности, которых в жизни Жака и Беллы накопилось много, постепенно уходили. Девушка с радостью думала о том, что ей предстоит жить рядом с блистательным супругом и великим тенором в эпоху расцвета оперного искусства. Вечером они с Жаком планировали начать свою совместную жизнь на сцене — спеть перед бабушкой Беллы.

Однако от мысли о совместном путешествии во времени Беллу охватывало волнение — как бы чего не случилось во время путешествия из эпохи в эпоху. К тому же она боялась не застать бабушку в живых.

Днем Жак объявил труппе, что «Старую милую песню любви» он споет в дуэте с Беллой — это будет его подарок публике в день их помолвки. Этьен скептически отнесся к предложению тенора. Но Жак настоял на своем, заверив, что рядом с ним Белла не будет испытывать страха перед публикой. Директор в конце концов согласился. Было решено, что «Старую милую песню любви» исполнят перед антрактом — именно в том месте представления, где завтра будут петь Блумы.

Белла и радовалась, и тревожилась перед выступлением. Не разочарует ли она Жака? Не охватит ли ее паника? Смогут ли они с Жаком оказаться в будущем и выступить перед бабушкой? А вдруг бабушки не окажется сегодня вечером в театре?

«Бабушка, приди в театр… Пожалуйста, приди!» — молила Белла, словно старушка могла услышать ее сквозь сотню лет.

Как рискованна их затея!.. А вдруг в присутствии бабушки Беллу оставит мужество и она не сможет спеть?

Из этого замкнутого круга тревожных вопросов ее вывел стук в дверь.

— Заходите! — крикнула девушка.

Появился Этьен Равель. С улыбкой до ушей он сказал:

— Белла, у меня для тебя сюрприз.

— Какой?

— Блумы здесь!

— Морис и Андреа уже здесь? — озадаченно спросила Белла.

— Вот именно.

— Но они же собирались выступить только завтра!

— Правильно, — кивнул Этьен. — Но их пароход уже пристал к берегу, и они решили посетить наше вечернее представление.

— О, это замечательно, — сказала Белла, внутренне трепеща. Мало ей обычных страхов, так теперь идти на сцену с мыслью, что ее будет слушать прославленная пара, которая, разумеется, весьма строга в своих опенках!

— Они изъявили желание поговорить с тобой наедине, — сказал Этьен.

— Они хотят увидеть меня? — озадаченно переспросила Белла,

Директор наклонился к ней с видом заговорщика.

— Послушай, Белла, у тебя есть возможность уговорить их остаться в Новом Орлеане подольше. Нам гарантирован аншлаг все время, пока они будут принимать участие в нашем «Калейдоскопе»! Подумай об интересах «Сент-Чарлз-опера»!

Белла кивнула.

— Попробую. Но почему они заинтересовались моей скромной персоной? Зачем хотят встретиться со мной?

И вдруг за ее спиной раздался до боли знакомый бархатный грудной голос:

— А с кем же нам еще встречаться! Белла задохнулась от волнения и резко оглянулась. В гримерную зашла элегантно одетая пара — полноватый седеющий мужчина с небольшой бородкой, в черном сюртуке и шелковом цилиндре, а рядом с ним — одетая в роскошное бордовое платье из тафты невысокая черноволосая женщина средних лет с кукольным личиком.

— О Боже… — прошептала Белла.

— Белла! Позволь представить тебе Мориса и Андреа Блумов, прославленного тенора и всемирно известное сопрано. Сегодня они почтят наше представление своим присутствием.

Белла смотрела на пару и не могла вымолвить ни слова.

Гость снял цилиндр и с достоинством кивнул директору:

— Мистер Этьен, вас не затруднит оставить нас наедине?

— Конечно же, — сказал Этьен, многозначительно улыбнулся Белле и вышел из комнаты.

Белла встала из-за столика. Ноги у нее подкашивались, из глаз текли слезы.

— Не может быть, не может быть, — повторяла девушка.

Мужчина тихо рассмеялся.

— Мы тебя несколько изумили, не правда ли, дорогая?

— Несколько изумили? — воскликнула Белла дрожащим голосом. — О-о, у меня просто нет слов, чтобы выразить мои чувства…

Женщина подбежала к Белле и порывисто обняла ее. Слезы струились но ее розовым щекам.

— Белла, дорогая, — с жаром сказала она, наконец-то мы здесь и сможем послушать, как ты поешь. Да, мы виноваты, нас не было на твоем первом выступлении в консерватории, но теперь мы здесь. Так уж вышло, что нам пришлось ждать этого сто лет. Ты нас простишь?

— Простить вас? — повторила Белла. Ее голос прерывался от избытка чувств. — Разве это первая мысль, которая должна приходить в голову дочери, чьи родители внезапно восстали из могилы?

Белла разрыдалась в объятиях матери. Ее отец подошел и обнял обеих женщин. Так они и стояли какое-то время, плача, обнимаясь и радуясь всей душой.

Наконец они оторвались друг от друга, и Белла рассмотрела родителей получше.

— Ах, мама, папа, не могу поверить, что мне это не снится!

— Но мы здесь, дорогая, — произнес отец.

— Стало быть, Блумы на самом деле — де ла Розы! — рассмеялась Белла. — Мне бы догадаться раньше! Я читала и слышала о вас на протяжении нескольких недель!

— Да, здесь мы заметные фигуры, — с довольной улыбкой сказал ее отец.

— Но что же произошло с вами? — спросила Белла. — Как случилось, что вы живы — и в девятнадцатом веке?

— Тот же вопрос мы можем задать и тебе, дочка, — сказал отец.

— Но я спросила первой.

Он рассмеялся и погладил бородку.

— Хм, хм… Как мы тут очутились? Судьба. Или вмешательство свыше. — Он пожал плечами. — Нам не дано знать. Но тебе известно, Белла, нам с Кармитой жилось весьма неуютно в двадцатом веке. Мы всегда жаловались, что лучшее время для оперного искусства миновало. В двадцатом веке у нас ничего толком не получалось — ни в семье, ни в карьере.

— Мне ли не знать! — воскликнула Белла. — Помню, как вы были несчастны, как вечно соперничали друг с другом!

При этих словах Беллы отец с матерью многозначительно переглянулись и разом улыбнулись.

— Шесть лет назад, — сказал отец, — в нашу жизнь властно вмешалась судьба. Во время урагана нашу машину волной смыло в Тихий океан.

— Да, тот страшный вечер я не могу забыть! — сказала Белла.

Рассказ продолжила Кармита, голубые глаза которой наполнились ужасом при одном воспоминании о том трагическом событии.

— Когда машина оказалась в воде, мы с Марио обняли друг друга или даже скорее в отчаянии вцепились друг в друга. Мы понимали, что наступили последние секунды нашей жизни и нам суждено утонуть. И тут наше сознание померкло. Дальше мы помним только, что рыбачья лодка подобрала нас в океане, и мы были спасены. Однако, как выяснилось, при этом оказались в тысяча восемьсот девяностом году!

— Потрясающе! — воскликнула Белла. — Значит, вы совершили путешествие во времени — совсем как я!

— Да, — подтвердила Кармита. — И невозможно описать словами, насколько мы были ошеломлены этим невероятным событием.

— Представляю!.. — вставила Белла.

— Но когда потрясение немного прошло, — подхватил рассказ отец, — мы с Кармитой прекрасно приспособились к девятнадцатому веку. Как только мы добрались до Сан-Франциско, мы пошли в театр, нас прослушали и с ходу предложили петь в «Гэслайт» — то есть в том же самом оперном театре, где мы работали в двадцатом веке.

— Как любопытно! — сказала Белла, думая о том, что при ее путешествии из эпохи в эпоху случилось то же самое — она стала работать в том же театре, где работала прежде.

— И с тех самых пор уже на протяжении шести лет, — с гордостью заявил отец, — мы живем душа в душу, а наша театральная карьера складывается блестяще.

— Как я рада это слышать!

Что ни говори, тут совсем другая публика, зрители любят оперу и уважают оперных певцов. Нам с твоей мамой оказывают фантастический прием. Успеха с лихвой хватает на двоих, и мы больше не препираемся из-за того, кто из нас талантливее.

— Но зачем вы изменили имена?

— Не хотели сбивать с толку историков оперного театра, — призналась Кармита. — Пусть в энциклопедиях не будет никакой путаницы.