Не горюй!

Я ясно чувствовала, что одна глава в моей жизни закончилась. Я стала готовиться к возвращению в Лондон. Начала собирать вещи. Я раскинула свою сеть широко, заглядывая во все шкафы, особенно к Хелен, открывая все ящики и не оставляя ни одну вешалку без проверки.

Хотя я постоянно препиралась со всеми в семье, я знала, что расстаться с ними мне будет очень тяжело. Особенно с мамой. И не только из-за того, что она помогала мне с Кейт. Нет, правда. Я знала, что буду ужасно по ней скучать. Как будто я вновь уезжала из дома в первый раз. Но тогда, семь лет назад, я рвалась из дома к своей столь желанной свободе. Сейчас все было по-другому. Я стала на семь лет старше и уже знала, как мало радости в ежедневном приготовлении ужина и оплате собственных счетов.

Но мне надо вернуться в Лондон.

Там меня ждет работа. А я что-то не заметила, чтобы кто-нибудь в Дублине ломился в нашу дверь с предложениями работы. Хотя, если честно, я никуда и не обращалась.

Но самое главное — отец Кейт жил в Лондоне. Я хотела, чтобы она часто с ним виделась, знала, что он ее любит (я была уверена, что он ее полюбит, когда узнает получше), чтобы в ее жизни, пока она растет, присутствовал мужчина. Если она ждет от меня, что я найду замену ее отцу, то я не могла ей ничего обещать. Я не знала, удастся ли мне встретить когда-нибудь другого подходящего мужчину. Во всяком случае, я не слишком надеялась.

Стоило мне об этом подумать, как меня снова начали терзать сомнения. Вдруг Кейт не понравится этот новый мужчина? Вдруг она станет ревновать, закатывать истерики и сбегать из дома? О господи!

Ладно, пока об этом рано беспокоиться. Тем более весьма вероятно, что я так никого и не встречу.

Я не впадала в панику по этому поводу. Так, просто немного беспокоилась…

Я решила вернуться в Лондон 15 июля. Я въеду в новую квартиру, и у меня останется еще пара недель, чтобы найти няню.

Тут меня одолели новые сомнения. Как я смогу справляться с Кейт, оставшись одна? Я привыкла к постоянному присутствию мамы, которая всегда подсказывала причины, по которым Кейт плакала, не ела. не спала и так далее.

— Ты в любой момент можешь мне позвонить, — сказала мама.

— Спасибо, — поблагодарила я, чувствуя, что вот-вот разревусь.

— Я уверена, что у тебя все будет в порядке, — настаивала мама.

— Ты думаешь? — жалобно воскликнула я. Хоть мне уже почти тридцать, рядом с мамой я все равно ощущала себя ребенком.

— Ну, конечно, — сказала она. — Человек никогда не знает, насколько он силен, пока что-нибудь не случится.

— Наверное, ты права, — признала я.

— Безусловно права, — твердо сказала она. — Посмотри на себя. Ты не так уж плохо справлялась, несмотря на то что тебе крепко досталось.

— Наверное, — с сомнением произнесла я.

— Именно так, — подтвердила она. — Если несчастье тебя не убивает, тогда ты делаешься сильнее.

— Я стала сильнее? — спросила я детским голоском.

— Господи! — возмутилась мама. — Когда ты начинаешь говорить таким голосом, меня одолевают сомнения.

— Вот как? — обиделась я. Мне хотелось, чтобы она сказала, что я замечательная и обязательно со всем справлюсь.

— Клэр, — сказала мама, — нет смысла спрашивать меня, стала ли ты сильнее. Ты сама должна знать.

— Тогда стала! — заявила я воинственно.

— Прекрасно, — улыбнулась она. — И помни, ты сама это сказала. Не я.

В среду, накануне отьезда, я, Кейт и Анна сидели в саду. Погода все еще стояла чудесная. Анна была, как бы это поизящней выразиться, снова без работы, так что мы втроем провели почти всю последнюю неделю в саду, облаченные в некоторое подобие бикини сверху и короткие шорты.

Мы пытались загореть — и я держала в этом смысле пальму первенства. Я легко загорала, не то что Анна. Но, с другой стороны, Анна была такой миниатюрной и воздушной и так прелестно выглядела в бикини, что я рядом с ней казалась громадным хомяком. Нет, я уже не была толстой; просто она была такой крошечной и изящной, что я в сравнении с ней чувствовала себя атлетом.

В общем, справедливо, что я быстрее и лучше загорала.

Когда распределяли гены, она получила хрупкое тело, я же гладкую золотистую кожу.

Еще у нее были тонкие ноги, а у меня нет. У меня был бюст, а у нее нет. Все по справедливости.

Наше внимание привлекло кухонное окно: мама подняла занавеску, махала руками и стучала в стекло.

— Что ей надо? — сонно спросила Анна.

— Я думаю, она говорит «привет», — сказала я, медленно поднимая голову с шезлонга.

— Привет! — дружно ответили мы и вяло помахали руками.

Мама продолжала стучать. Жесты ее становились все более возбужденными.

— Пойди сходи, — сказала я Анне.

— Не могу, — ответила она. — Ты сходи.

— Я почти сплю, — заметила я, — придется тебе.

— Нет, иди ты, — заявила она, закрывая глаза.

Тут мама выбежала в сад.

— Клэр, телефон! — закричала она. — И в следующий раз, когда я постучу в окно, изволь подняться!

— Прости, мама. Присмотри за Кейт, — велела я Анне и рванула к дому. — И помажь ее кремом от загара, — крикнула я через плечо.

Я влетела в кухню, почти ослепнув в полумраке после яркого солнца в саду, и взяла трубку.

— Алло, — сказала я.

— Клэр, — отозвался Джеймс.

— А, привет, Джеймс, — сказала я, недоумевая, какого черта ему нужно. Если он не хочет сказать, что продал квартиру, я не желаю с ним разговаривать.

— Как ты, Клэр? — вежливо спросил он.

— Хорошо, — коротко ответила я, надеясь, что он быстро закруглится.

— Клэр, я должен тебе кое-что сказать, — важно заявил он.

— Валяй, выкладывай, — поторопила я его.

— Клэр, надеюсь, ты не имеешь ничего против… Дело в том, что я познакомился с другой женщиной.

— Вот как, — сказала я. — Чего же ты ждешь от меня? Поздравлений?

— Нет, — сказал он, — в этом нет необходимости. Но в прошлый раз ты устроила такую бучу, что я решил сказать тебе сразу.

Мне стоило немалых усилий не швырнуть трубку.

— Спасибо, Джеймс, — выдавила я. — Ты очень заботлив. А теперь, извини, я пойду.

— Ты не хочешь узнать подробности? — удивился он.

— Нет, — сказала я.

— Но ты не против? — забеспокоился он.

— Нет, — рассмеялась я.

— Она значительно моложе тебя. — ехидно заметил он. — Ей только двадцать два года.

— Прекрасно, — спокойно отозвалась я.

— Ее зовут Рита, — сообщил он.

— Хорошее имя, — прокомментировала я.

— Она секретарша, — добавил он с ноткой отчаяния в голосе.

— Замечательно! — воскликнула я. — У вас должно быть много общего.

— Черт побери, что с тобой? — заорал он.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — с ледяным спокойствием сказала я.

— Ты так себя ведешь, будто тебе наплевать! — разошелся он. — Я только что сказал тебе, что завел новую подружку!

— Наверное, я действительно веду себя так, будто мне наплевать, потому что мне на самом деле наплевать. Да, и кстати… — продолжила я.

— Что? — с надеждой спросил он.

— С Кейт все хорошо, — сказала я. — Ты, наверное, случайно забыл спросить. Замечательные новости, Джеймс. Я так за тебя рада! Пусть все это продлится подольше. Пока. — Я бросила трубку.

Каким же жалким он стал! Чего, интересно, он от меня ждал? Что я разрыдаюсь и стану умолять его разрешить мне вернуться? Неужели он так ничему и не научился?

Я снова вышла в сад. Анна уже пришла в себя и играла с Кейт. Как же она была хороша! Это я о Кейт. Хотя, вне всякого сомнения, Анна тоже была очень хороша. Но Кейт — само очарование. Она начала меняться и приобретать индивидуальные черты. Если вы к ней обращались, она курлыкала, иногда смеялась и смотрела вам в глаза. Мне казалось, она со мной разговаривает.

Но в данный момент она не смеялась. Ее маленькое личико под желтой панамкой покраснело, и ей явно надоело загорать.

— Мне жарко и скучно, — казалось, говорила она. — И с этой девчонкой мне надоело разговаривать.