Мужчины в ее жизни

— Лыжники ушли давным-давно, как всегда. Ты только что разминулась с Уинстоном. В последний момент он тоже решил покататься и очень спешил в надежде догнать остальных. Очевидно, ты так крепко спала, что он не решился будить тебя. Он просил передать тебе, что вы встретитесь за ленчем.

— Сегодня я никак не могла заставить себя встать, — пробормотала Эмили, помешивая кофе и с вожделением поглядывая на рогалики. Они пахли восхитительно. У нее слюнки потекли.

— Ничего удивительного. Вчера все легли ужасно поздно. Я сама расплачиваюсь за это сегодня. — Элизабет запнулась и бросила быстрый взгляд на дочь. — Как ты думаешь, мне надо сделать подтяжку век?

Со смехом Эмили поставила чашку и, подавшись вперед, внимательно посмотрела на глаза матери. Она давно привыкла к подобным вопросам и знала, что отвечать на них следовало со всей серьезностью. Наконец она отрицательно покачала головой.

— Ты действительно так считаешь, дорогая? — Элизабет снова посмотрела в зеркало.

— Господи, мама, ты же молодая женщина. Тебе только пятьдесят…

— Не так громко, дорогая, — прошептала Элизабет. Она положила зеркальце на стол и продолжала:

— Должна признаться, в последнее время я много об этом думаю. По-моему, у меня на веках появились морщинки. Марк уделяет такое внимание женской внешности, а поскольку я старше его…

— Я и не знала, что он моложе тебя! По виду не скажешь.

Элизабет явно расцвела от слов дочери.

— Приятно слышать, но увы — он действительно моложе.

— А на сколько? — Эмили, не в силах больше бороться с искушением, потянулась за рогаликом и разломила его пополам.

— На пять.

— Господи, какие пустяки. И выкинь ты из головы мысль об операции — ты красивая женщина и выглядишь ничуть не старше сорока лет. — Эмили запустила нож в груду янтарного масла, щедро намазала булочку, а сверху добавила персикового джема.

Элизабет на миг отвлеклась от мыслей о собственной персоне и неодобрительно посмотрела на дочь.

— Неужели ты собираешься все это съесть, дорогая? Там же сплошные калории. Эмили усмехнулась:

— Еще как собираюсь. Я умираю от голода.

— Тебе следует следить за фигурой, Эмили. У тебя ведь с детства склонность к полноте.

— Вернусь домой — объявлю голодовку. Элизабет устало покачала головой, но, зная, что с дочерью бесполезно спорить, заметила:

— Ты обратила внимание, как Марк флиртовал с той француженкой-графиней на вчерашней вечеринке?

— Нет, не обратила. Но ведь он флиртует со всеми. Он ничего не может с собой поделать, и я не сомневаюсь, что его ухаживания не значат ровным счетом ничего. Успокойся, мама. Ему повезло, что у него есть ты.

— А мне повезло с ним. Он очень добр ко мне — если говорить правду, из всех моих мужей он самый лучший.

Эмили не испытывала такой уверенности и, не удержавшись, воскликнула:

— А как же папа? Он чудесно к тебе относился. Мне очень жаль, что ты его оставила.

— Естественно, ты необъективна к Тони. Ведь он — твой отец. Но ты ведь не имеешь понятия, как складывались между нами отношения. Я имею в виду в последнее время. Ты была совсем еще ребенком. Однако я не хочу, вытаскивать на свет божий грязное белье моего первого брака и рассматривать его с тобой вместе под микроскопом.

— Очень мудро с твоей стороны, — едко заметила Эмили и впилась в булочку, чувствуя, что они ступили на зыбкую почву.

Элизабет пристально посмотрела на дочь, но у нее тоже хватило ума попридержать язык. Она налила себе еще одну чашку кофе, закурила сигарету и принялась разглядывать Эмили, отметив про себя, как мила она сегодня утром в изумрудно-зеленом свитере и брючках под цвет глаз. После без малого двух недель, проведенных в Швейцарских Альпах, ее волосы стали еще светлее, а тонкое лицо покрылось слабым загаром. Элизабет вдруг подумала: как здорово, что они с Марком приняли приглашение Дэзи погостить во взятом напрокат домике-шале. Она наслаждалась обществом своих детей и радовалась вниманию, которое оказывал им Марк, особенно Аманде и Франческе.

Между двумя кусками рогалика Эмили выговорила:

— Пожалуй, несколько попозже я поеду в город. Мне надо кое-что купить.

— Отличная идея, — заметила Элизабет. — И ты сможешь довезти меня до парикмахерской. Эмили рассмеялась:

— Ты же была там только вчера, мама!

— Ну, Эмили, давай не будем пускаться в дискуссию относительно моей прически. Ты поступай по-своему, а я — по-своему.

— Хорошо. — Эмили поставила локти на стол и продолжила:

— Я смутно вспоминаю, что сегодня утром в несусветную рань Аманда и Франческа ворвались в нашу комнату и покрыли поцелуями нас с Уинстоном. Из чего я заключаю, что Александр уволок их в Женеву — бесспорно, вопреки их рыданиям и мольбам.

Элизабет кивнула:

— Они действительно упирались. Не знаю почему, но они терпеть не могут свою школу на Женевском озере. Но они успокоились, когда выяснили, что Дэзи поедет в Женеву тоже. Ей захотелось пройтись по магазинам, и она решила составить Александру компанию. Они собираются, прежде чем отвезти девочек в школу, устроить им обед в отеле «Ричмонд». Мне он очень нравится, Эмили, и я пообещала двойняшкам, что на Пасху прилечу к ним в Женеву из Парижа на пару дней. — Вдруг Элизабет пришла в голову новая мысль, и она тепло улыбнулась:

— А почему бы вам с Уинстоном не присоединиться к нам? Я приглашаю вас в «Ричмонд». Мы замечательно проведем там время.

Такое беспрецедентное предложение приятно удивило Эмили, и она ответила:

— Симпатичная идея. Спасибо за приглашение. Я посоветуюсь с Уинстоном и скажу тебе, что мы решили. — Эмили задумчиво потянулась за следующим рогаликом.

— Пожалуйста, не ешь его, дорогая!

С несколько смущенным видом Эмили убрала руку.

— Да, ты права. От них очень толстеют. — Она встала. — Пожалуй, пойду-ка я наверх собираться в город. А то если я останусь здесь болтать с тобой, то непременно опустошу всю тарелку.

— Я тоже пойду наверх, — подхватила Элизабет. — Мне нужно переодеться. Эмили застонала:

— Но ты выглядишь просто великолепно, мама. Зачем.;, ты ведь всего-навсего собралась в парикмахерскую.