Мужчины в ее жизни

Вдруг до ушей Полы донеслось шуршание шин по гравиевой дорожке. Она развернулась на стуле, вскочила на ноги, подошла к окну и посмотрела на улицу. Яркая лампочка над дверью освещала «Остин-Мартин» Джима.

Взгляд Полы упал на торчащие из заднего окошка машины горные лыжи. Она вдохнула воздух и вся напряглась. Так вот почему он так опоздал — сперва он заехал в Лонг-Медоу за лыжным снаряжением. Значит, Джим все-таки решил отправиться в Шамони.

«Теперь или никогда», — сказала про себя Пола и опрометью бросилась вон из библиотеки. Оказавшись в Каменном зале, она принялась ждать мужа, пытаясь подавить волнение.

Через минуту в помещение вошел Джим и направился к лестнице в противоположном углу зала.

— Я здесь, Джим, — позвала Пола. Он вздрогнул, повернулся и неуверенно посмотрел на жену.

— Ты можешь уделить мне несколько минут? — спросила она, стараясь не выдать голосом обуревавших ее чувств, чтобы не насторожить и не спугнуть собеседника.

— Конечно. Я только хотел переодеться. У меня сегодня выдался довольно-таки суматошный день, — объявил он, направляясь к Поле. — На удивление много дел для субботы.

«Ничего удивительного, — подумала она, отступив на шаг и пошире открывая дверь. — Ты разбирался с накопившимися делами, готовясь неожиданно уехать». Но вслух она не сказала ничего.

Джим прошмыгнул мимо жены в библиотеку, не поцеловав ее и не сделав вообще никакого дружелюбного жеста. Напряженность отношений между ними в последнее время переросла в холодность.

Пола решительно захлопнула дверь. Сперва у нее даже мелькнула мысль закрыть ее на ключ, но потом она передумала и последовала за мужем к камину.

Она уселась в кресло с подголовником и взглянула на него, стоявшего у огня.

— Обед поспеет только к восьми. У тебя достаточно времени. Устраивайся поудобнее. Поболтаем немного.

Джим бросил на нее настороженный взгляд, но тем не менее сел в другое кресло, достал сигареты и закурил. Несколько секунд он молча пускал дым, глядя в огонь. Затем спросил:

— Как у тебя прошел день?

— Замечательно. Я провела его с детьми. На ленч приезжала Эмили и осталась со мной до вечера. Уинстон отправился на футбол.

Джим промолчал.

Очень тихим голосом Пола произнесла:

— Так ты все-таки едешь в Шамони?

— Да. — Он не глядел в ее сторону.

— Когда? Джим кашлянул:

— Я собирался в Лондон сегодня вечером, часов в десять-одиннадцать. На дорогах почти никого не будет. Тогда я смогу успеть на первый завтрашний рейс на Женеву.

Кровь ударила в голову Поле, но она справилась с собой, зная, что ничего не добьется, если не сохранит самообладания и выведет мужа из себя.

— Пожалуйста, не уезжай, Джим, — попросила она. — По крайней мере, еще несколько дней.

— Но почему? — Наконец-то он повернул голову и направил на нее взгляд своих серебристо-серых глаз. Светлые брови вскинулись в изумлении. — Ведь ты же собиралась в Нью-Йорк.

— Да, но не раньше восьмого или девятого. Когда ты вернулся из Канады, я сказала тебе, что хочу обсудить с тобой наши проблемы, но ты предложил отложить разговор, так как подходило Рождество и мы ждали гостей. Ты пообещал, что не уедешь в Шамони, пока мы не разберемся в наших проблемах.

— Это твои проблемы, а не мои.

— Наши.

— Осмелюсь не согласиться. Если в нашей семейной жизни и возникли сложности, то создала их ты.

Больше года уже ты накликаешь беды и настаиваешь, что у нас якобы то не так, это не так. К тому же именно ты, а не я, покинула… супружеское ложе. Ты, и только ты, ответственна за сложившуюся неприятную ситуацию. — Он улыбнулся уголком рта, внимательно глядя на нее. — Из-за тебя у нас неполноценный брак, но тем не менее я готов мириться с существующим положением.

— У нас вообще нет никакого брака. Он невесело засмеялся:

— У нас двое детей, и я намерен ради них жить с тобой под одной крышей. Им нужны мы оба. Кстати, о крыше. Когда я вернусь из Шамони, мы все переберемся назад в Лонг-Медоу. Там мой дом, и мои дети должны расти там.

Пола в ужасе уставилась на него:

— Ты же отлично знаешь, что бабушка хотела…

— Здесь не твой дом, — прервал он ее. — Он принадлежит твоей матери.

— Тебе прекрасно известно, что мои родители живут в Лондоне, чтобы папа мог ходить в контору каждый день.

— Это их проблемы.

— Бабушка не хотела, чтобы Пеннистоун-Ройял стоял по полгода необитаемым. Всегда подразумевалось, что я стану проводить здесь много времени, а мои родители — по возможности приезжать сюда на выходные, а также на лето и на праздники.

— Я твердо намерен вернуться в Лонг-Медоу Вместе с детьми, — быстро добавил он. — Буду очень рад, если и ты к нам присоединишься. Конечно, я не могу тебя заставить . — Он замолчал, пожал плечами. — Решай сама.

Пола смотрела на него, прикусив нижнюю губу.

— Джим, я хочу развестись с тобой.

— А я — нет, — холодно ответил он. — Я никогда не соглашусь на развод. Никогда. Более того, тебе следует знать, что, если ты решишься на такой шаг, я стану бороться за Лорна и Тессу. Мои дети должны жить со мной.

— Детям нужна мать, — начала она, покачав головой, — тебе ли этого не знать. Естественно, ты сможешь их видеть когда угодно. Я никогда не стану прятать их от тебя. Навещай их в любое время, и я позволю тебе забирать их с собой тоже.

Джим злобно улыбнулся:

— Ты восхитительна. Знаешь, я никогда не видел такой уникальной в своем эгоизме женщины. Тебе нужно абсолютно все, верно? Свободу делать что угодно, жить там, где тебе нравится, да еще и иметь детей под боком. — Его глаза стали ледяными. — Может, ты хочешь отнять у меня еще и работу?

Пола резко вдохнула воздух.

— Как ты мог такое подумать? Конечно же, нет! Перед смертью бабушка продлила твой контракт, и твоя работа останется у тебя навсегда. К тому же у тебя есть акции новой компании.

— Ах да, — протянул он задумчиво. — Новая компания. Мне весьма понравился Торонто… симпатичный город. Возможно, я переберусь туда на несколько лет. В декабре у меня мелькнула такая мысль. Я с удовольствием возглавил бы газету «Торонто кентинел». Естественно, детей я возьму с собой.