Записки одиноких сердец, или Дневник красной туфельки (СИ)

- Что происходит, Алекс? - спросила Миранда.

- Ничего.

- Ты же обманываешь. Что-то явно происходит. Посмотри на них. Локруа ведь готов на твоего отчима наброситься с кулаками и задушить.

- В этом желании я с ним солидарна, - зловещим шепотом выдала Алексия, наблюдая за тем, в каком направлении развивается разговор Патрика с учителем.

- Снова что-то произошло?

- Произошло.

- И?

- Прости. Я не могу тебе этого рассказать.

К этой тайне никого подпускать не хотелось. Она оказалась слишком постыдной.

- Да? - тем временем продолжал расспрос Кингстон.

- Да, - ответил Патрик, с вызовом глядя на собеседника.

- Что ж, это немного успокаивает. Ваше общество ничем Алексии не угрожает. Достойный поступок, Локруа. Красивые девушки достойны красивых украшений.

- Достойны, - повторил Патрик. - Но украшения - не самое ценное, что можно подарить близким людям. Намного выше ценится любовь, понимание и забота.

- Не могу не согласиться, - усмехнулся Томас.

Локруа отчаянно хотелось сделать какую-нибудь гадость, но он не стал этого делать, сев на место. В душе вновь клокотал вулкан, в голове одна картинка сменяла другую. В своем воображении он успел неоднократно врезать по надменному лицу, сбивая с него кривую ухмылку. Это представление, разыгранное на уроке, казалось, до отвращения мерзким. Та самая грязь, в которую нужно нырнуть с головой, чтобы понять вкус взрослой жизни, почувствовать на себе. Вроде бы взрослые люди должны решать свои проблемы на более высоком уровне, не прибегая к подлым методам. Но, как оказалось, с возрастом ничего не меняется. Лишь ставки растут, и интриги становятся всё более изощренными. И игры идут не до первой крови и мольбы о прощении. Они идут не на жизнь, а на смерть. Врага хочется видеть поверженным, уничтоженным, раздавленным.

И так сложно удержать себя в руках, не сорваться. Пытаться вести себя, как можно достойнее, чтобы не отдать козыри в руки противника без боя.

Их противостояние как раз и походило на партию за карточным столом. Они сидят друг напротив друга. И у одного в руках стрит, а у другого флэш-рояль. Правда, пока неизвестно, у кого что. Пожалуй, флэш-рояль всё-таки у Патрика. Знание о попытке изнасилования ценится в их игре выше, чем положение в школьной иерархии и возможность повлиять на оценки. Нужно лишь до поры, до времени держать себя в руках, первым не нападать, а после постараться выставить себя несчастной жертвой, выложив все козыри. Один за другим, добивая противника окончательно. Он не имеет права проиграть, он не имеет права потерять Алексию. Она - та, за кого можно бороться. Более того, нужно. И он будет это делать.

Локруа не особенно любил разговоры по душам с родителями, но сейчас не отказался бы послушать пару советов отца. Патрику казалось, что для отца подобную проблему разрешить - легче легкого. Ему достаточно лишь рукой взмахнуть и всё получится прекрасно. Иногда Патрику хотелось научиться кое-чему у своего отца. Уметь так же воздействовать на собеседников, убеждая их в правильности своих слов. Доказывая, что они - единственно правильные так, чтобы это не выглядело навязыванием своих идеалов.

Время до конца урока прошло относительно спокойно. В кабинете стояла звенящая тишина, лишь изредка прерываемая шорохом переворачиваемых листов, да шепотом переговаривающихся одноклассников, пытавшихся согласовать свои ответы с ответами других учеников. Кингстон, раздав задания проверочного теста, перестал обращать на учеников внимание, будто их не существовало. В сторону Патрика вообще старался не смотреть, Алексию тоже взглядом обходил. Но этого на душе было ещё неспокойнее, чем раньше. Теперь и малейших сомнений не осталось. Кингстон что-то задумал. Но вот что?

Хейворт, несмотря на внешнее спокойствие, нервничала невероятно. Один вариант развития событий, разворачивающийся в воображении, сменял другой. И каждый последующий вариант был страшнее предыдущего. Вновь вспоминался рождественский вечер, вспыхивали перед глазами неприятные картины прошлого. И треск ткани, и горячее дыхание, пропитанное алкоголем, тяжесть чужого тела. И ледяной страх, сковывавший душу и тело. Алексия старалась абстрагироваться от этих воспоминаний, попытаться наблюдать за ними со стороны, словно всё происходит не с ней, но так и не смогла этого сделать. Её трясло, ей было страшно. Предстоящий разговор страшил сильнее всего. Каждая минута, каждая секунда, отделявшая от него, виделась испытанием на прочность. Алексия боялась, но, в то же время, хотела, чтобы всё прошло, как можно быстрее и не было этого ужасного напряжения, этого страха. Узнать, чего хочет от нее Кингстон и спокойно отправиться по своим делам.

Неудивительно, что, услышав звонок, Алексия вздохнула с облегчением.

Кингстон по-прежнему сидел за учительским столом, уходить не торопился. Ждал, когда же ученики покинут кабинет. Сейчас Томас позволил себе смотреть непосредственно на Алексию, и она понимала, что не сбежит. Подойдёт и заговорит. Выслушает всё, что ей скажут. Но, Боже, как неспокойно в этот момент на душе.

- Мне остаться с тобой? - спросил Патрик, приблизившись к парте Алексии.

- Не думаю, что ему это придётся по душе, - произнесла Хейворт, бросив недовольный взгляд в сторону Кингстона.

- А не всё ли равно, что он будет чувствовать? Речь идёт о твоем душевном равновесии, а не о его. И меня мало волнуют его чувства.

- Да, Патрик, я понимаю... Но всё же хочу разрешить эту проблему сама. Если мне понадобится твоя помощь, я не стану молчать и обязательно скажу. Но пока я надеюсь на то, что всё обойдется, и мне не нужно будет вплетать тебя в свои дела.

- Хорошо, - кивнул Локруа. - Пусть будет так.

Алексия прикоснулась ладонью к его руке и некрепко сжала.

- Не обижайся, - произнесла тихо. - Но думаю, так будет лучше.

- Я не обижаюсь, - ответил Патрик.

Немного лукавил. Не то, чтобы обиделся, просто показалось, что Алексия ему не доверяет. А ещё где-то в отдалении совсем немного, но ощутимо дала о себе знать загоревшаяся искорка ревности. Патрик отлично помнил, благодаря каким обстоятельствам познакомился с Алексией. Кто знает, что сейчас творится у нее в голове? Возможно, она многое переосмысливает, и в итоге придет к выводу, что хочет быть с Кингстоном. Точно так же, как он когда-то ушел к Изабелл, наплевав на начинавшие зарождаться отношения с Алексией. Никто ведь не мешает ей отплатить ему той же монетой. Сделав вид, что всё отлично, Патрик вышел в коридор.

Алексия осталась в кабинете наедине с мистером Кингстоном. Раньше это было чем-то вроде предела мечтаний. Он, она, пустой кабинет. И никого, кроме них, на белом свете. Сейчас стало удивительно неуютно и даже отвратительно. Вновь появилось в душе то ощущение неприязни и желания поскорее исчезнуть. Слиться с толпой и не выделяться на фоне окружающих.

- И о чём вы хотели поговорить? - спросила, опираясь на столешницу парты, стоявшей перед учительским столом.

- Разве у нас мало тем для разговоров?

- Не знаю, - равнодушно пожала плечами Алексия. - Вам виднее.

- Ты ничего не хочешь мне сказать?

- А вы?

- Именно потому я тебя и пригласил. У меня к тебе немало вопросов.

- Какие могут быть вопросы с вашей стороны?

- В первую очередь, хочется спросить, рада ли ты, что я расстался с твоей матерью? Хотя, это даже не вопрос, а утверждение.

- То есть, считаете, что я рада?

- Не сомневаюсь в этом.

- Напрасно. Если честно, я не испытывала к вам ненависти, и ваши отношения с мамой меня никоим боком не касались. Меня раздражали ваши попытки воспитывать меня, во всем и всегда. Будто я неразумное дитя, не способное и шага сделать без посторонней помощи.

- А разве это не так? - улыбнулся Кингстон.

- Не так.

От этой улыбки стало в разы хуже. Страх лишь усилился, но Алексия старалась не показывать противнику свои истинные чувства. Нужно держать себя в руках, ничего не предпринимая. Не вызывать противника на откровенный скандал.