Любить Не модно (СИ)

— Что-о?

— Что-о? — повторяю её же тоном.

Вдыхает, поджимая губы:

— Ладно, если бы это был кто-то вроде Эштона Катчера, — мечтательно смотрит вверх. — Хотя, нет. Он слишком стар для тебя. Как насчёт Логана Лермана? Он красавчик.

Так.

Стоп.

А что вообще происходит?

Отлипаю от подушки и резко придаю позвоночнику вертикальное положение.

— Ты копалась в моём телефоне?! — со всем возмущением и тут же за голову хватаюсь. — Чёрт… Болит…

— Я принесу аспирин.

— Стоять! — тыкаю в сторону мамы пальцем, и та замирает, не успев и шага сделать. Смотрит на меня, будто в лёгком замешательстве прибывает! Будто копаться в телефоне дочери – абсолютно нормальное занятие!

Нет, ну в обычных семьях это может и считается нормальным: читать сообщения в мобильных своих детей, проверять контакты в поисках надписи «Дилер» и копаться в фотоальбомах, ища порнографию! Но у нас с мамой это просто неприемлемо!

— Мне собираться надо, Крис, — умоляюще глядит. — В салоне красоты за углом открыта вакансия визажиста, так что…

— Ты копалась в моём телефоне! — рычу обвинительно и вскакиваю на ноги. — Зачем ты копалась в моём телефоне?!

— Я не делала этого! Я вообще твой телефон в глаза не видела!

— Тогда откуда знаешь, что Кайл меня бросил?!

— Тот парень сказал!

— Что?! Кто?!

— Прекрати на меня кричать! Крииис! Мне неприятно!

Замолкаю на несколько секунд, пытаясь собраться с мыслями, крепко зажмуриваюсь и массирую подушечками пальцев виски.

И тут…

— Damn!!!

— Ах! Кристина?! — мама хватается за сердце, пытаясь играть в строгую родительницу. — Что я говорила тебе по поводу ругательств?!

— Чёрт… Чёрт! Чёрт! — запускаю пальцы в волосы и нарезаю круги по комнате. — Этот придурок! Этот фрик! Этот выскочка! Это он копался в моём телефоне! ВОТ КОБЕЛИНА!

Хотя… Как он смог его разблокировать?..

— Кристина!!!

— Да что?!

— С чего ты взяла, что Митя кобелина? — озадачено.

— Что? — во все глаза смотрю на маму. — Митя? О… Митя, значит? Только не говори, что ты с этим козлом подружиться успела!

Мама принимается нарезать круги следом за мной, скрипя старым паркетом:

— Он тебя на руках домой принёс! — лепечет в спину. — Сказал, что понятия не имеет, где ты так напилась, но если бы ты была совершеннолетней, он бы не стал напрягаться и просто выставил бы тебя за дверь кафе, в которое ты для чего-то явилась поскандалить.

Останавливаюсь у кровати, резко опускаюсь на матрас и прячу лицо в ладонях.

Чёрт… я вчера отключилась. Прямо там – в «Клевере»! Прямо на глазах у…

— Неееет… Вот я идиотка! Идиотка какая! — от стыдобы хочется саму себя придушить.

И кстати, почему болит копчик?

— Митя сказал то же самое, — тактично замечает мама, и я стреляю в неё гневным взглядом.

— Так может ты ему ещё и чайку выпить предложила?

— Я предлагала, но он отказался. Такой стесняшка.

Кажется, меня сейчас вырвет.

— Была бы я лет на пять моложе…

— Умоляю, не продолжай.

— … я бы…

— Хватит! — смотрю на маму с укором. — Мы сейчас реально этого гоблина обсуждаем?

— Гоблина? — хмурится. — Митя очень даже симпатичный парень. Никакого сходства с гоблином я не заметила.

{«Отпусти меня, придурок…} — завывала я вчера пьяным голосом, пока этот «симпатичный парень», взвалив меня на плечо, куда-то тащил. — {Отпустиии… я на тебя в полицию заявлю… за растление малолетних»!}

Боже… что я несла?..

— Убейте меня…

— Что? — не понимает мама. — Ах, да! Кстати, я представилась твоей сестрой, — и как дурочка улыбается, — объяснишь потом, как до этого «Клевера» добраться. Хочу ещё раз твоего спасителя поблагодарить.

— Только через мой труп! — Распахиваю шкаф, так что дверь едва с петель не слетает, хватаю полотенце и шагаю в ванную.

Горячая вода не помогает справиться ни с похмельем, ни с лихорадочными мыслями, разрывающими голову.

Холодная вода тоже.

Блин!

Хватаю банку с шампунем и почему-то разговариваю с ней, как с лучшим другом:

— А, впрочем, чего это я переживаю?.. Ну напилась я, ну притащил он меня домой. Ну познакомился с моей чокнутой мамашей… точнее с {сестрой}, и всё! Всё! Больше и ноги моей в том баре не будет, следовательно, и рожу выскочки мне больше не увидеть. Так что и думать тут не о чем… Я ведь права? — Киваю себе банкой с шампунем и довольно улыбаюсь. — Вот и отлично!

***

Ничего не отлично.

В десять часов утра, сидя за последней партой на уроке истории, всё, о чём я могла думать, так это о том, чтобы этот день поскорее закончился. А также о том, что мозг, оказывается, удивительным образом способен превращаться в липкую жвачку.

Аспирин не помог справиться ни с похмельем, ни с дурными мыслями, что выдавала, будто топором надвое расколотая голова. А после встречи с Раисой Павловной, которая будто намеренно поджидала меня у школьного крыльца, уперев руки в бока и топая каблуком туфли с буратиньим носом, так и вовсе жить перехотелось. Минут пятнадцать вливала мне в уши об установленных в школе правилах, о манерах поведения, и… ну и о том, что от семнадцатилетней школьницы не должно нести перегаром. С последним я даже искренне согласилась! Но что я могла поделать? Женский кодекс нельзя нарушать!

В общем, не успела дочь пойти в новую школу, а мамашу уже на ковёр к директору вызывают. Словно у моей мамы других дел нет! Она всё ещё в трауре по своей безлимитной кредитной карточке, какой нафиг вызов к директору? Но не объяснять же это Раисе Павловне. Собственно, как и то, что чёрный «бабулин» лифчик пятого размера, не особо эффектно смотрится под белой полупрозрачной блузкой.

И это я ещё вульгарно одеваюсь?.. Фу. Стыд и срам какой!

А ещё вот это бесит:

— Эй, слыхали? Нашу американскую принцесску вчера принц бросил!

— Да ладно-о-о-о… Что за принц? Откуда инфа?

— Да она вчера в «Шишке» с друганами моего бати зависала! Набухалась и весь вечер ныла, что её на перекаченную шлюху променяли. Зато проставилась!

— Эй, принцесска?! Быстро ты ж до такой жизни-то докатилась!

Сама в шоке.

Закрыть уши руками, прижаться лбом к парте и сделать вид, что вырубилась.

А ещё я не смогла найти свой телефон. М-да…

Времени на поиски особо и не было, но быстрый марафон по «халупе» моего любимого «Айфончика» не обнаружил, а вопли мамы о том, что я опоздаю в школу становились просто невыносимыми, так что пришлось отправиться на каторгу без самого дорогого, что осталось в моей жизни. Нет, маму я тоже люблю, но она не расскажет мне последние сплетни и новости из Лос-Анжелеса.

Так что, честно отсидев целых три урока в школе, будучи примерной девочкой, на все сто умеющей игнорировать нападки этой своры шакалов, что по совместительству являются моими одноклассниками, я направилась домой и принялась переворачивать там всё вверх дном в поисках моего «драгоценного».

«Драгоценный» найден не был. И мамы дома не обнаружилось, так что пришлось узнать у соседки, как звонить с городского на мобильный, и слушать долгих пять гудков, прежде, чем на том конце раздался голос…

— А я всё ждал, когда же ты позвонишь! Очухалась?

Секундочку.

Это же не…

— Оооо…так ты ещё и вор! — едко рассмеялась в трубку, узнав владельца этого низкого гоблинского тембра.

Пауза тишины и весёлое:

— Не понял?

— Что совершенно не удивительно, однако обстоятельства сложились не в мою пользу, поэтому я сделаю тебе одолжение, и повторю ещё раз: ты – вор!

— Прости, конечно, — запредельно весёлый смешок, — но видимо, я настолько туп, что вынужден просить пояснений.

Сжав челюсти до скрипа, сделала глубокий медленный вдох носом, выдохнула через рот, и, вспомнив о чести и достоинстве, произнесла совершенно непроницаемым голосом:

— Ты. Украл. Мой. Телефон. Так понятно?