Вокруг тебя весь мир кружит (СИ)

Я ещё приходил в себя от этих вдруг открывшихся мне чувств, а с Ларой что-то произошло: она подняла голову с моего плеча и начала неловко и быстро натягивать платье, даже умудрилась сама застегнуть молнию на спине. Потянулась за сброшенным в горячке лифчиком, который чёрным лоскутком валялся рядом.

- Лара,- я приподнял её подбородок и заглянул в глаза. Она почти плакала.- Да что ж такое то?

- Пусти. Я пойду,- она протянула руку за сумочкой, и быстро открыв её, сунула чёрное кружево внутрь, сняла блокировку с двери, и ,перекинув через мои бёдра вторую ногу, выскочила из машины. Всё это произошло настолько стремительно и так неожиданно, что я просто не успел вовремя среагировать.

За то время, пока я приводил себя в порядок, она уже оказалась у входа в подъезд и, не успел я на последнем шаге ухватить её за руку, как она скрылась за дверями.

7.

Лара.

Утро заставило меня проснуться и немного прийти в себя. Вчера, ворвавшись домой в слезах, я шмыгнула в ванну, где долго стояла под душем, смывая с себя чувство осквернённости. Я отдалась, как дешёвая девка, в машине. Всего после нескольких свиданий он добился своего (я видела триумф в его глазах). Охота оказалась удачной. Потребовалось чуть больше времени, так ему было только интересней. Важен результат. И нечего придумывать себе оправдания: возможно, я для него что-то значу? Тех, кто что-то значит, не трахают в машине. Совсем нет. Им дарят подарки, красиво ухаживают и приглашают хотя бы к себе домой. А в наглых серых глазах было только торжество победителя.

Я была противна сама себе и с горечью осознала, что стоит Алексу появиться в следующий раз, и я так же сдамся, потому что моё предательское тело хотело этого. Не владеть собой было неприятно и унизительно. Усольцеву даже не пришлось сказать мне каких-то особых слов. Он потребовал и я уступила. На другой день я не отвечала на его звонки. Так продолжалось до выходных.

- И как это понимать?- Алекс вышел из машины, как только я появилась во дворе дома.

Надо было срочно собраться, прекратить таращиться на него и произнести хоть что-то. Я скучала. Прошло каких-то четыре дня, а казалось, что месяц.

- Привет, Алекс,- я прокашлялась. Голос вернулся.

- Какого дьявола ты не отвечаешь на звонки?- он стоит напротив , руки в карманах брюк, пиджак распахнут и требует ответа! Поза победителя, мать твою!

- Я работаю, между прочим,- ничего глупее мне не пришло в голову.

- А я баклуши бью с утра до вечера, да? В чём дело?

В серых глазах была злая требовательность. Ни капли тепла, радости от встречи. Только недовольство, что кто-то посмел не отвечать на его звонки. Я обречённо подняла глаза к серому небу. Собирался дождь. Наше молчание ощущалось враждебной стеной. А чего я ждала? Что меня обнимут, поцелуют, скажут, что соскучились? Ха, и ещё раз ..ха! Возможно, меня захотят ещё разочек трахнуть в машине. Стало обидно. Ну, какого рожна я начала с ним встречаться?

Первые капли хлопнули меня по носу, а Усольцев совсем не нежно ухватил за плечи и поволок в машину.

Ну уж нет! Я вывернулась и выставила предостерегающе руки.

- Стоп! Я устала. Мне холодно. Поговорим завтра.

- Обещаешь? Я позвоню.

- Угу,- несколько шагов - и железная дверь лязгнула, огрызаясь, а я прислонилась к ней спиной.

***

Да, я струсила, сбежала, спряталась, сделала то малое, что только и могла в данной ситуации, чтобы сохранить самоуважение. А что другое мне оставалось? Было худо, воспоминания об этом паразите никак не хотели оставлять меня в покое, и он снился мне почти каждую ночь.

Родители оставили Соне двухкомнатную квартиру, а сами перебрались в новую, трёхкомнатную. Подруга без лишних слов согласилась на моё присутствие в своём доме и была даже рада. Она выслушала моё безрадостное повествование и не сказала ни одного утешающего слова, знала, что пока не надо. И мы зажили с ней душа в душу.

- Да ладно, Лар. Хватит киснуть,- Сонька обняла за плечи и погладила по плечу.- Сколько ещё таких Усольцевых встретишь,- она протянула мне бокал с вином и наигранно улыбнулась:

- За тебя, моя подружка.

- За нас!- я отсалютовала ей бокалом. Сонька была той, с кем можно было быть самой собой.- Знаешь Сонь,- я в несколько глотков выпила красное вино, как воду, и взяла Софу за руку,- я видела пару раз у бабушки на даче, как здоровенный кот, поймав маленькую серую мышку, забавляется, перед тем, как отгрызть ей голову, а остальное оставить, похваляясь своими успехами. Сядет гад, прижмёт её одной лапкой, зевнёт, отпустит, потом хвать за хвостик, подтащит к себе, куснёт за шею в наказание, но так, чтобы потом ещё дышала, но помнила, кто хозяин положения.... Так вот - я не хочу, чтобы меня схрумкал такой наглый котище. А Усольцев ассоциируется у меня именно с таким откормленным, холёным, развращённым вниманием женщин, котярой.

***

Память о том вечере, когда меня взяли прямо в машине, постепенно потеряла свою острую болезненность, и я зажила почти по-прежнему, только изредка вспоминая серые глаза с горящим в них триумфом и решительные руки, ласкающие меня со знанием дела и заставляющие добровольно подчиняться его желаниям. Второй урок был получен: никто не защитит меня, кроме меня самой.

***

Первый урок я пережила очень тяжело, но тогда и лет мне было меньше, и произошло всё гадко и некрасиво. Я просто не ожидала, что такое может произойти со мной в знакомой компании, среди приятелей и подруг. Мерзость была в том, что на дне рождении Гены Томилина меня элементарно подпоили, незаметно подсыпав что-то в коктейль, и я просто отрубилась. Рано утром, не потребовалось много времени, чтобы придя в себя в пустой комнате, осознать кошмар, не зная, кто из четверых парней это сотворил. Я застыла тогда, а немного позже вычислила обидчика и отомстила с жестокой безжалостностью, избив его до крови и долго не сходящих синяков. Хотела даже сломать руку или, на худой конец палец, были и другие мысли, довольно скверные, но я от них отказалась. Дралась я в то время уже умело, а он даже особенно не сопротивлялся и не обиделся, знал, что за дело. Только долго ходил следом и извинялся, объясняя своё поведение давней влюблённостью, моим безразличием, и не веря в мою чистоту и неопытность, потому что слишком дерзкий был у меня язык и смелый нрав. Я тогда не только смотреть на него не могла, но и слышать ненавистный голос было для меня мукой. И только когда разобралась, никому не жалуясь, снова обрела и ощутила себя такой, какой и хотела всегда быть: сильной и независимой. Горечь глубочайшей обиды чуть притупилась со временем, но я стала осторожной в общении с мужчинами. И вот теперь Усольцев. Винить его было глупо - меня никто не насиловал, я сама сдалась, а он не особо утруждая себя, взял между делом, и тем самым снова сделал меня уязвимой. Я ведь считала себя выше, умнее, достойнее девиц, отдающихся за деньги и бесплатно первому, кто позвал. Я была уверена: что меня надо заслужить. Оказалось, что нет. Можно просто уметь взять. И к тоскливой памяти о тех немногочисленных приятных свиданиях, когда я чувствовала себя странно счастливой и довольной, прибавилось чувство не то чтобы стыда (хотя и это тоже), а острого недовольства собой. Меня всегда учили управлять своим телом и эмоциями, а значит, владеть ситуацией. И что получилось? Появляется какой-то мужик и, походя, между прочим, сминает меня для собственного удовольствия, превращая в нечто безвольное и податливое. Это было неправильно, и я не собиралась с этим мириться.

***

Я занималась переводами, работая то на одного, то на другого заказчика, но всё-таки в сентябре пришла в языковой центр: для стажа, для опыта и просто потому, что надо было где-то официально числиться. Появились выходы на людей, желающих заниматься по индивидуальной программе и обычное необременительное репетиторство. Всё шло своим чередом. Лето давно закончилось, и зарядили осенние холодные дожди. Я больше не показывалась в том злосчастном клубе, где познакомилась с Усольцевым, и вообще в последнее время в клубе была лишь раз с Соней и с её ребятами из офиса. Они отмечали чьё-то повышение по служебной лестнице, а подруге не хотелось идти одной без меня, возвращаться поздно, пусть и на такси. Сидя в полутёмном зале, слегка оглохнув от грохота музыки, я сначала опасливо оглядывалась по сторонам, ожидая, как кошмара, появления некоторой запомнившейся мне личности. Потом расслабилась и даже потанцевала.