Там, где мы счастливы (СИ)

Тяжесть в груди, тягучая, схватывающая из секунды в секунду, не давала ей покоя. Она то и дело утыкалась носом в подушку, переставала дышать и прислушивалась к размеренному дыханию спящего Леонарда, что теплотой щекотало не прикрытую спину. Тело покрывалось мурашками от его близости, и Сара вцепилась в свои перепутанные волосы, стараясь не шевелиться. Желание прижаться к нему снова, попросить не отворачиваться, что он сделал, не решившись тревожить её, одолевало все эти длинные бессонные часы. В конце концов она сдалась и перевернулась на спину, всматриваясь в темноту, в потолок, совершенно потерянная и разбитая. Ей как никогда хотелось домой. В свою уютную комнату с большим окном, через которое она убегала после полуночи и возвращалась к утру, чтобы не заметил отец; укутаться в своё пуховое одеяло, болтать с Лорел до рассвета обо всем на свете, а с утра проснутся под лучами солнца, почувствовать сладкий запах папиных фирменных блинчиков с джемом и улыбнутся новому дню.

Она пролежала в своём мучительном путешествии в прошлое ещё некоторое время, а потом тихо встала, стараясь не разбудить Леонарда. Она взглянула на его мирное лицо, не омраченное страданиями и бесконечным контролем над душевными терзаниями, чувством вины и едва уловимым страхом. И Сара вспомнила, что один раз ей удалось увидеть его спящим на корабле — очередной вечер вместе, за прочтением книг, а, точнее, он сосредоточенно уткнулся в книгу, а Лэнс молча разглядывала блики за окном волнолета, положив голову ему на колени. В какой-то момент он заснул, в той же сжатой позе, а Сара ещё некоторое время разглядывала его, не боясь наткнутся на холодный взгляд.

Лэнс прихватила дневник, который прятала под матрасом, и скользнула из комнаты, в холод, аккуратно прикрыв за собой дверь. Она хотела спустится вниз и заварить себе чай, в надежде, что сможет немного успокоится и уснуть. Пришлось перерыть пол кухни, погремев посудой, прежде чем удалось найти чай с ромашкой — то, что было спасением от бессонницы на корабле. Она наполнила кружку и уселась на диван, поджав здоровую ногу. Тусклый свет торшера осветил исписанные страницы, и Сара принялась читать, с ещё большей жадностью и волнением, чем прежде.

«Среда, 24 ноября.

Сегодня я проснулась с мыслью, что смогу перебороть свои страхи, справиться с болью и начать, наконец, жить. Я давно не выходила из дома никуда, кроме работы. Я боюсь дорог, боюсь автомобилей, снующих туда-сюда, боюсь большого скопления людей и шума, исходящего от них.

Раньше я любила собираться с друзьями где-нибудь в кафе и веселиться, наслаждаясь каждым мигом общения, каждой улыбкой дорогих моему сердцу людей, каждым глотком шоколадного коктейля, который я так любила. Первое время Леонард пытался вывести меня погулять, сходить в кино или на вечеринку, которую устраивал кто-то из его коллег. Он думал, что общение поможет мне отвлечься, но из раза в раз, при взгляде на меня даже незнакомого человека, я бесилась. Мне казалось, что каждый из них знает, что произошло со мной, каждый впивается взглядом в мой плоский живот и молча смеётся над моим отчаянием.

После одной из вечеринок, которую я безнадёжно испортила, муж оставил меня в покое. Он долго злился за то, что я разнесла половину дома Билла, побила антиквариат и прокляла каждого гостя на этом вечере. Конечно, потом я пожалела об этом, хотела позвонить Биллу и извиниться, а так же напомнить ему какая же долбаная сука его жена. Именно она довела меня до истерического припадка: весь вечер пыталась завладеть всем вниманием Леонарда, демонстрируя свои надутые сиськи через огромное декольте; оттесняла меня, и, возможно, не будь мне так панически страшно отпустить его руку, я бы просто ушла к столу с шампанским и остаток вечера провела в компании милых адвокатов, беседуя о погоде. У стола с шампанским я все-таки оказалась, на беду всех присутствующих. Я долго держалась, но фраза из уст сучки Трейси: «Мистер Снарт, ваши дети будут безупречно красивы, как и вы», сказанная предельно радостно и громко, окончательно выбила почву из-под моих неустойчивых ног. Леонард лишь взволнованно взглянул на меня, видимо, догадываясь, что эта вечеринка запомнится надолго.

Весь оставшийся вечер я, после того как, наконец, оказалась дома, провела в ванной, не как не реагируя на мольбы Леонарда впустить его и поговорить. Я послала его к черту.

Может сегодня я решусь и соглашусь на предложение Лорел сходить по магазинам…

Чем больше Сара читала, тем сильнее сжималось её сердце. По началу она сетовала на несправедливость судьбы, жестокость жизни, затем смирилась с происходящим, научилась принимать свою темную сторону и даже использовать её во благо. Теперь она не знала, кого переломило сильнее — её, наивную девчонку, возносившую свою любовь к парню сестры наперекор здравому смыслу, из которой суровые испытания и борьба за жизнь выковали смертоносного бойца; или же Сару -2, чей смысл жизни оборвался в одно мгновение, в одну секунду, и она потерялась в пучине собственной боли и горечи.

Чай остыл, оставив тёплую пульсацию на влажной ладони. Сара сделала пару глотков и прилегла на диван, поёжившись от холода. Под желтоватым светом расплывались буквы, что уносили Лэнс далеко от реальности, в другую жизнь, не менее сложную и запутанную, чем её собственная…

***

Проснулась Сара от неприятного натяжения в затёкшей шеи и боли в пояснице. В нос тут же ударил запах дыма, переплетённый с тонким запахом чего-то сладкого, и Лэнс, открыв глаза, огляделась. Ей понадобилось несколько секунд для осознания, что она не на волнолете. Запах дыма — не пожар на корабле, странный шипящий звук — не сбой системы Гидеон, а тихий шёпот возмущения не принадлежит кому-то из команды, нагло подсматривающему за её сном. Странные звуки и запах гари — всего лишь результат неудавшегося завтрака, над которым корпел Леонард, даже не замечая лукавого сонного взгляда Сары. Она украдкой наблюдала за его махинациями с миской и ложкой, невольно улыбаясь его сосредоточенному важному виду. Он что-то буркнул себе под нос, с выдохом расстройства плюхнул миску на столешницу и только тогда заметил жену.

— Давно ты проснулась?

— Достаточно для того, чтобы увидеть твой провал, — Сара вылезла из-под плюшевого пледа, которым заботливо укрыл её Снарт. Она так и уснула за прочтением дневника, и теперь, вспомнив о нем, огляделась в поисках. Бежевая тетрадь лежала на журнальном столике, и Сара поспешила спрятать её под диванную подушку — Сара-2 наверняка бы не хотела, чтобы муж увидел написанное. Слишком много болезненных терзаний, обвинений и ядовитого презрения — все то, что тщательно скрывалось внутри.

— Ты права. Это полный провал.

Сара, потянувшись, прошла на кухню и заглянула в сковородку, из которой во всю валил дым. Что-то пригорело настолько сильно, что сковородку невозможно было спасти. От дыма и запаха гари, Лэнс поморщилась и отключила плиту. В миске была коричневая масса, похожая на смесь молока и муки, только слишком жидкая для любого возможного завтрака.

— Это блины, — разочарованно сказал Снарт, переведя на Сару свой самый невинный взгляд, — Вроде.

Сара приподняла бровь, едва сдерживая смешок. Весь в муке и шоколаде, раздражённый своим проигрышем Леонард был беспрецедентно милым, что слегка облегчило тяжелый груз на сердце Сары и разогнало тучные мысли, терзающие её даже во сне. Она покачала головой и пихнула Снарта бедром, оттесняя его от плиты. Он, казалось, был приятно удивлен её легкой улыбкой и просветлевшим лицом, более не искаженный бесконечными душевными муками. Сара чувствовала его внимательный взгляд, изучающий, не доверчивый, но в то же время мягкий и заинтересованный. Он следил за каждым её движением, переодически усмехаясь её неловкости — готовить на волнолете не требовалось, и девушка отвыкла от этого муторного занятия. В её семье, обычно, готовила Лорел, заботливая и хозяйственная, настоящий мастер изысканных блюд. Сара же предпочитала появляться на кухне только в случае крайней необходимости, ну или оценить очередной эксперимент сестры. Судя по взгляду Снарта, Сара-2 тоже не отличалась умением готовить.