Танец Опиума (СИ)

Харуно помогла возлюбленному подняться на свои две ноги, взвалив на себя половину веса мужчины. Придерживая его за талию, она с ним зашла за угол, а затем они передвигались исключительно по переулкам и дворам, сокращая пусть до места назначения.

Однако без остановок не обошлось. Они брали перерыв через каждые пять минут, дабы отдышаться и определиться на местности. Саске выглядел многим хуже, чем его возлюбленная. Он был помят, потрёпан, в мокрой и грязной одежде. На лице — синяки и побои. Чудом было то, что младший Учиха, игнорируя вспышки паники и ужаса, возникшими из неоткуда, вёл себя достаточно спокойно и стойко.

Передвигаться Саске было крайне тяжело. Ноги ватные, мышцы забитые. Зрение было ни к чёрту. Сакура понятия не имела, какой великий подвиг совершал брюнет, переставляя ноги и опираясь руками о стенку. Сама девушка из-за выброса адреналина и эндорфина в большом количестве совсем не чувствовала боли в руке, хоть и не могла ею двигать.

Время от времени она вырывалась вперед, чтобы убедиться, что за углом их не ждёт какой-нибудь подозрительный мужчина с автоматом в руках. Однако Саске не позволял ей удаляться на большие расстояния, оценивая свои силы так, что в случае опасности сможет загородить её собой, чтобы дать Харуно шанс вырваться из этого ада. Однако брюнет скоро понял и то, что является всего лишь обузой.

Остановившись у очередного переулка, он опустил голову и задержал Сакуру взмахом руки. Девушка взглянула на возлюбленного, как верующий смотрит на икону — с благоговением и трепетом.

— Беги, — на полном серьёзе проговорил он. — Я выйду на улицы, покажусь, задержу их. А ты беги. Этого времени тебе хватит, чтобы добраться до укрытия. Поняла?

— Что ты говоришь такое?! — в негодовании выпалила Сакура. — Я не брошу тебя!

— Со мной что-то происходит. У меня все мышцы немеют. И мысли путаются.

Сакура с содроганием вспомнила, что примерно такие же симптомы шли рука об руку с загадочным недугом Итачи. Ей стало не по себе, но вслух девушка так и не решилась озвучить свои догадки.

— Если попадём в драку, то толку от меня будет мало. И ты не убежишь из-за меня. Будешь защищать по мере возможности…

— Конечно, буду! Я не брошу тебя!

— В том-то и проблема, — шикнул Саске, подняв тёмные глаза. — Я не могу позволить умереть тебе, дурнушка. Ты должна жить.

— Не без тебя! — возразила Сакура высоким сопрано. — Мы должны выжить! Вместе!

— Чёрт тебя подери, Сакура! — шикнул Саске. — Когда же ты, наконец, поймёшь, что моя жизнь ничего не значит в сравнение с твоей! — в ответ он получил звонкую пощечину, а следом, как будто в напоминание о чём-то, — поцелуй.

Саске обомлел, когда его губы соприкоснулись с её. Брюнет застыл на месте, совсем растерявшись. Оторвавшись, Сакура заглянула в бездонные глаза Учихи и вкрадчиво проговорила:

— Саске, я не знаю, что происходит. Я многого не понимаю, но я знаю только одно — я не собираюсь умирать сегодняшним днём. И ты — тоже.

Саске оторвался от стенки переулка и крепко обнял свою девушку…

***

Этот отчаянный возглас эхом проносился в голове Итачи. Сначала он был громким, даже оглушительным, но вскоре затерялся и смешался с белым шумом на фоне. Теперь этот крик походил на нежелательное жужжание мухи под носом. Однако что-то было в нём такого, что побудило Учиху попытаться удержать возле себя это навязчивое насекомое.

Брюнет узнал бы этот голос из тысячи, но не в этот раз. Сейчас всё было иначе. У него в голове словно бы смешалась вся информация. Следом все мысли и идеи исчезли, оставив после себя жужжание мухи и душераздирающую пустоту. Однако давление, которое он испытывал последний месяц, не пропало. Оно, напротив, нарастало, и, казалось, избавление никогда не наступит.

— Итачи! — Этот голос словно бы взывал его опомниться. Как будто бы некто просил помощи, ждал этой помощи и надеялся на неё. Только сам Итачи был способен поправить положение дел. Если бы только на это остались силы…

Учиха не мог бороться с этим в одиночку, и вынырнуть из вязкого омута забвения было практически невозможно. Всё вокруг затаилось, замерло и исчезло, и сам Итачи падал во мглу всё стремительнее. Чернота настигла его очень скоро, и всё пространство вокруг сделалось сжатым и плотным.

Сердце билось медленно, мышцы словно бы окаменели. Учиха слышал будто бы не своими ушами, смотрел не своими глазами, а чувствовал за кого-то совершенно ему незнакомого. Казалось, Итачи был воздухом вокруг самого себя. И спасения не было…

Однако что-то изменилось, и это что-то было тем долгожданным адреналином, который добрался до сердца и теперь торопился участить пульс. Итачи как будто бы за шкирку, как щенка, забросили обратно в собственное тело, заставляя переживать все накопившиеся за два месяца чувства одним разом. Голова его мгновенно заполнилась мыслями, идеями, мимолётными соображениями и гениальными открытиями. Всё, что томилось за занавесом его бездействия, вдруг вырвалось на свободу вольной птицей и ударило прямиком по едва очухавшемся Учихе.

Любовь, ненависть и отчаяние разом атаковали сердце брюнета, которое гоняло кровь по венам уже в три раза быстрее обычного. Итачи почувствовал, как ноют его мышцы и как кислород окисляет его лёгкие. Действие адреналина заставило Учиху за какие-то пять минут прийти в себя и заглянуть в глаза реальности.

По его телу пробежала дрожь. Затем он вздрогнул, вспомнил, кому принадлежал отчаянный зов и поймал себя на мысли, что он, действительно, выражаясь молодёжным сленгом, в полной беспросветной жопе.

Итачи не пошевельнулся. Несколько долгих минут он молча восторгался потоком мыслей — здравых и логичных. Теперь это была не река, а чистое глубокое озеро, подобное Байкалу. Брюнет нырял в кристальной чистоты воду и своими глазами видел глубокое дно: водоросли и самых мелких рачков. Пазлы мгновенно собрались в единую картину, а каждая догадка нашла своё объяснение. У каждого подозрения выросли корни, а у самой абсурдной теории возник перечень аргументов.

Итачи впервые за два месяца почувствовал себя полностью свободным, как это бывало раньше. Его мысли были чисты и прозрачны, а тело — готово на великие свершения. Учиха медленно поднял голову и набрал в лёгкие побольше воздуха. Много времени не потребовалось, что бы понять что к чему.

На водительском сидении восседал Шисуи. У последнего было такое лицо, как будто бы в данный момент он совершал благое дело. На его руках — кровь двоюродного брата, а в голове — каша.

Шисуи ехал быстро, выжимая из автомобиля всю дарованную мощность и скорость. Итачи даже стало жалко бедный Bentley Mulsanne. Казалось, вот-вот и спортивная машина откажет своему обладателю в услуге подвести его без опозданий, послав водителя к чертям собачьим за крайне небрежное отношение.

— Куда мы едем? — спокойно поинтересовался Итачи, взглянув через окно.

Шисуи подпрыгнул на месте, на секунду-другую потеряв контроль над управлением. Благо водитель быстро сориентировался и вовремя взял себя в руки. Итачи даже не дрогнул, несмотря на колоссальное количество адреналина в его крови.

— Твою мать! Итачи! Как ты себя чувствуешь?

— Куда мы едем? — спокойно повторил старший Учиха и даже бровью не повёл.

— Куда-нибудь подальше от города.

Однако его планы не осуществились. Впереди Шисуи заметил столпотворение народа, яркий свет и несколько машин, перекрывавших дорогу. Какой-то парень махал руками, призывая остановится и подтвердить свою личность, прежде чем выбраться из города.

Внезапно Шисуи ударил по тормозам и, сделав незамысловатый маневр, припарковался на обочине. Свет фар упал на целую «стоянку» бронированных машин. Люди толпились то там, то здесь, кучкуясь и пытаясь выяснить подробности предстоящей операции.

Впереди этого балагана спиной к подъехавшей машине стоял Нагато, вооружённый до зубов. Он, видимо, подумал, что к пункту назначения прибыла очередная машина с военными, потому не торопился оборачиваться и выяснять личность прибывших. Рыжеволосый парень с серьёзным выражением лица разговаривал с какой-то важной шишкой, обсуждая детали стратегии.