Still in Love With You (СИ)

Где-то зазвонил телефон. Я огляделся, но никого в библиотеке не было. Через некоторое время телефон угомонился, но не прошло и минуты, как трель вновь повторилось. Знать бы, где этот телефон? Что за безалаберность, бросать вещи где попало? Я прошёл к дивану, откуда шёл звон. Сунув руку между подушками, я наконец-то нашёл всё никак не успокаивающийся аппарат. Мелодия затихла, когда я собрался было ответить. Положив трубку на стол, я сел на диван и закрыл глаза. Но не тут то было. Телефон зазвонил в третий раз.

— Привет мам. Почему так долго трубку не брала? — затараторил детский голос. — Я уже хотела тёте Алане звонить.

— Боюсь, это не твоя мама, — улыбнулся я.

— Ой, а кто это? — пискнул голосок, но я не успел ответить, она затараторила вновь. — Простите, я думала, телефон принадлежит маме. Вы не могли бы её позвать?

— А кто твоя мама? — улыбнулся я, уже предполагая, кого она сейчас назовёт.

— Её зовут Оливия Крайтон. Она работает учителем музыки у принцессы.

— Должно быть, твоя мама просто забыла телефон в библиотеке. Сейчас уже поздно, она спит.

— Нет, мы всегда с ней в это время разговариваем. Она ждёт моего звонка после вечерних процедур, — ответила девочка. Её голос был очень бодрым, даже не сказать, что она была больна. — Простите, я не представилась, и вам не дала возможности.

— Знаете, вы очень похожи на свою маму, — рассмеялся я. — Сначала говорите, потом интересуетесь, — девочка лишь хмыкнула. — Меня зовут Максон, а тебя?

— Ой, — послышался грохот и мне пришлось отнять трубку от уха. — Простите, — пропыхтела она. — Ой, не так, — заикалась она. — Простите, Ваше Высочество. Я… Меня зовут Идлин Крайтон.

— Приятно с тобой познакомиться. Твоя мама многое о тебе рассказывала.

— Правда? — изумилась она. — И что она говорила? — немного заикаясь, спросила она. «Может не стоило ей говорить своё имя? Теперь она явно боялась меня».

— Многое, и только хорошее, — ответил я. — Я видел твои снимки. Они очень качественные для твоего возраста. В свои восемь я даже не мечтал достигнуть такого мастерства, — приукрасил я.

— Правда? — снова спросила она. — То есть, вам понравилось?

— Да. Ты умеешь находить необычное в обычном. Только тебе не хватает иногда резкости, порой получается слишком расплывчато, когда ты фотографируешь вблизи.

— Я знаю. Камера такая. Я пробовала менять настройки, но ничего не получалось. Хотелось бы что-нибудь по мощнее. Видела недавно в журнала новую модель. Может, попрошу маму купить мне её на день рождение, если… Неважно.

— Новые камеры не всегда хорошие. У меня есть очень старые модели, и они снимают намного лучше, чем новые.

— Вы так говорить, словно у вас их там сотни.

— Нет, — рассмеялся я. — Пара десятков, не более.

— Всё равно круто, — хмыкнула она.

— Я мог бы тебе их показать.

— П-правда? — поперхнулась она, а потом уже грустно добавила: — Я думаю, это плохая идея.

— Почему?

— Во-первых, я сейчас не в состоянии куда-либо ехать. А во-вторых, мама будет против.

— Насчёт первого, — серьёзно начал я. — Я знаю, что ты в больнице. Необязательно сейчас, можно и потом, когда ты поправишься. И я уверен, что это произойдёт очень скоро.

— Даже если операция пройдёт успешно, то остаётся реабилитация, которая может занять год, а то и больше.

— Я подожду, — улыбнулся я. — А что касается второго, то я беру твою маму на себя.

— Вы самонадеянны, — выдала она.

— Почему? — рассмеялся я в ответ, услышав с какой издевкой она произнесла эту фразу, словно бы я говорил не с восьмилетней девочкой, а с самой Оливией.

— Мама крепкий орешек. Её переспорить почти невозможно. И в любом споре, вы всегда будете неправы, даже если на самом деле были правы.

— Как это мне знакомо, — хмыкнул я. — Я уже испытал на себе всю прелесть характера твоей мамы.

— Она хоть и вредная, но очень добрая. Она самая лучшая в мире мама. И она очень красивая, хотя раньше выглядела ещё лучше.

— Да, красивая, — согласился я, мечтательно улыбаясь. — В каком смысле раньше?

— До авиакатастрофы, — немножко с задержкой ответила она.

— Я видел её ранние фотографии в газете. Вроде, одно лицо, — нахмурился я, припоминая фото, которое видел уже очень давно. Конечно, я мог уже и забыть всё. Стоило поискать старые газеты, чтобы удостовериться в этом.

В коридоре послышались быстрые шаги, и уже через несколько секунд в комнату вошла Оливия, и заметив меня, резко остановилась, увидев телефон в моих руках.

— Это мой телефон? — возмутилась она.

— А вот и твоя мама, — загробным голосом ответил я.

— Она вас видит?

— Да.

— Тогда бегите, только телефон бросьте где-нибудь по дороге. Она выберет его, чтобы сначала поговорить со мной, а у вас появится фора в две или три минуты.

— Хороший план, но я предпочитаю сражение бегству. До свидания, Идлин, было приятно с тобой познакомиться. Запомни меня весёлым и смелым, потому что я вряд ли переживу этот вечер, — произнёс я и протянул трубку Оливии, напоследок услышав звонкий смех Идлин. — Только не бейте, — улыбнулся я. Оливия смерила меня взглядом, который ничего хорошего мне не сулил.

— Что ты ему сказала? — сразу же спросила она. Теперь я довольствовался односторонним диалогом. — А ты не могла отключиться? Ах, значит воспитание не позволяет?! Идлин, не заговаривай мне зубы! — я улыбнулся, но сразу же принял невозмутимый вид, когда Оливия подозрительно сощурилась. — Ладно, закрыли тему. Что сегодня сказал врач? Хорошо. Пусть тогда Алана купит, но скажи ей, чтобы сняла деньги с моего счёта. Я не хочу, чтобы она тратилась, — в трубке послышался долгий ответ. — А ты настаивай, - тяжёлый вздох. — Хорошо, я сама позвоню ей, — Оливия снова надолго замолчала. — Ну, спасибо, дорогая. Откуда ты это знаешь? Алана или Джейк? — ответ. — Я так и думала, что Джейк. Имей ввиду, чтобы я больше не слышала таких слов, иначе вместе с Джейком будете полоскать рот с мылом, — Оливия явно покраснела, а потом рассмеялась. — Всё, ложись спать. Завтра утром позвоню и поговорим, хорошо? Целую, моя хорошая. Я тоже очень скучаю по тебе.

— А вы строгая, — хмыкнул я.

— Вот только не надо мне говорить, как воспитывать моего ребёнка, — довольно грозно произнесла она. Добрая Оливия, коей она была к концу разговора с Идлин исчезла, и появилась злая, которая готова была порвать меня на кусочки. — Это мой телефон! Почему вы ответили?

— Он звонил слишком долго, а я хотел отдохнуть, вот и ответил. И, скажу в своё оправдание, я не знал, чей это телефон и кто окажется на том конце провода. К тому же, что плохого в том, что я с ней поговорил?

— Ничего, — стушевалась она. Внезапно всё погасло, и Оливия вскрикнув, прыгнула ко мне. Я, не упустив шанса, обнял её, пряча улыбку в её волосах.

— Вы боитесь темноты? — поинтересовался я, когда она отошла от меня, нервно отдёргивая рукава рубашки.

— Нет, просто свет погас внезапно, — прошептала она, словно из-за отсутствия света, теперь нужно было говорить шёпотом. Я подошёл к выключателю, но свет так и не появился.

— Должно быть пробки выбило, — я достал фонарик.

— И как теперь быть?

— Я провожу вас до ваших покоев, а потом спущусь вниз, чтобы проверить генератор.

— Вы не боитесь?

— Кого? Генератора? — я посветил в её сторону.

— Ага, — нервно рассмеялась она. — Вдруг, кто-то специально это сделал?

— Не думаю. Территория очень хорошо охраняется. Мало кто знает, где находится наш коттедж. Гостей привозят…

— С мешками на голове? — перебила она.

— Нет, — громогласно рассмеялся я. — Окна в машинах затонированы так, что ничего не видно.

— Может, попросить гвардейца сходить? — предложила она.

— Мне показалось, или я слышу беспокойство в вашем голосе? — усмехнулся я.

— Ещё чего! — ответила она. — Я же вас зверски избиваю. Тут явно нет места беспокойству, — саркастично заметила она.

— Что правда, то правда, — улыбнулся я. — Гвардейцы живут в соседней пристройке, а там свой генератор. Сейчас в доме кроме нас никого нет. Именно в этом прелесть дома, и почему мы любим приезжать сюда. Здесь мы остаёмся почти одни, а если что случится, есть множество дверей, через которые сразу же хлынет охрана.