Может когда-то она и была Лолитой, но не теперь (СИ)

Я пью пиво, выкладываю из солёных крендельков всякие узоры, смотрю, как рыжая готовит ужин.

– Ты ленив, к кулинарии не проявляешь никакого интереса. Поэтому лучше сиди и пей своё пиво. Не хочу, чтобы ты испортил мой шедевр! – лопочет она. – Твоя попытка реверсивной психологи провалилась. Я не буду помогать тебе! – улыбаюсь. – Накрой хотя бы на стол! – хнычет она. – Холи! Даже пальцем не пошевелю, – отказываюсь. Она надувает губы, но уже через пару минут щебечет о всякой ерунде в свойственной ей манере. Какого нормального человека может волновать вопрос о том, наестся ли Синий кит двумя индийскими слонами, при условии, что кит мог бы есть мясо… – Ты тут поразмышляй. Я скоро! – ухожу в туалет. Мою руки, умываюсь. – Папа, смотри! – влетает Орландо, показывает медузу в банке. – О! Вы уже приехали? Где бабушки? – Бабушка Нэтали ставит машину, бабушка Констанс помогает маме, – объясняет мне сын. – Пойдём, поможем и мы им, – поднимаю О Ти на руки, он крепко обнимает меня за шею. – Ты не можешь делать вид, что ничего не произошло! Вы оба не можете делать вид! – слышу строгий голос мамы. – Констанс, я заслужу прощение! Клянусь, я сделаю всё для этого! – у Холи дрожит голос. – Нет! Я против. Ты не должна жить вместе с ними под одной крышей! Приготовила ужин, поужинаем, и уезжай! – качает мама головой. Орландо собирается что-то сказать, но я прикладываю палец к губам, показывая, что нужно молчать. – Позволь мне. Шеннон позволил, и ты позволь. Я люблю их! Констанс, пожалуйста! – Я защищала тебя, но я и представить не могла, что ты соберёшься жить с ними! – рычит мама. – Я не собиралась, это Шеннон попросил, – объясняет рыжая. – Запомни! Мы так добры к тебе только из-за Орландо! Только из-за него. Не забывай, ты бросила их, так что держи дистанцию! – фыркает мама. – Эй, привет! А мы познакомились с мисс Медузой, – ставлю банку с прозрачной субстанцией на стол. – А Холи не съест её? – Мама? Ты можешь съесть медузу? – Орландо смотрит на рыжую. – Я имел в виду кошку, сынок, – целую сына в макушку. – Папа! Кошку давно зовут Беатрис! Её не могут звать так же, как и маму! – объясняет мне Орландо, будто я круглый идиот. Мы все втроём смеёмся. Он назвал кошку Беатрис…

А ещё, кажется, мама недолюбливает Холи…

====== Часть 84. Щетина ======

Оказалось, что не только мама периодически злится на Холи. Мы ужинали у меня на День Благодарения, наши мамы уже уехали, Орландо утащил меня почитать ему на ночь. Холи и Джаред остались в кухне.

Она моет посуду, а он как всегда распространяется на странные темы. И она его отлично понимает. Два дурака на одной волне. В этот раз мне не приходится подслушивать под дверью, Джаред достаточно громко поливает её грязью. Обвиняет в излишней уступчивости, мягкости в воспитании Орландо. Прямо слышу себя в его словах. Здрасте, Шеннон! Я слушаю их до тех пор, пока не улавливаю дрожь из-за слёз в её голосе.

ТОЛЬКО Я МОГУ ДОВОДИТЬ ЕЁ ДО СЛЁЗ!

– Тебе пора домой, – подмигиваю Джареду. – Поехали, я отвезу тебя, – кивает он Холи. – Нет! Она останется! – качаю головой. – Но она и так проводит у тебя по трое суток в неделю, – возмущается Джаред. – Да, Шеннон, я оставалась вчера, приеду через пару дней, – улыбается. – Хочешь поспорить со мной? – рычу, сверлю её взглядом. – Не хочу, – качает головой. – Пойду спать, – уходит. – Что ты пристаёшь к ней? – смотрю на брата. – Она раньше была другой. Нормальной. Ну, нет. Психованной идиоткой, конечно, но не безвольным куском… – О! Значит, сейчас тебе уже не хочется её трахнуть? – раскрываю глаза. – Нет, брат, желание по-прежнему сильно, – сарказм. – Прекрати! Она мать моего племянника. Я совершенно её не хочу! – Вот и не лезь к ней, учитель хренов. Бери кусок индейки, езжай. Уже поздно, – киваю, провожаю его.

Заглядываю к Орландо, он тихонько сопит, обняв свой любимый маленький танк из мягкого пластика.

– Не спишь? – просовываю голову через дверь в чёрно-белую комнату, которая уже давно стала комнатой Холи. – Читаю, – сообщает. – Как обычно! – закатываю глаза. – Что-нибудь про карму? – Нет, Космо, – трясёт глянцевой обложкой. – Ого! – удивляюсь. – И что пишут? – Пишут про отцов-одиночек. Актуально, – грустно улыбается. – Уже нет, – качаю головой, ложусь рядом с ней. – Отец-одиночка… – повторяю. – Это довольно странно. Непривычно. Отец-одиночка – это редкость. Чаще встречаются матери – одиночки. Похоже, ты отомстила мне за брошенных женщин, – облизываю губы, смотрю на неё. – Прости меня, – утыкается лицом в подушку, закрывает голову руками.

Пора прекращать. Хватит мне уже ловить кайф от её чувства вины. Упираюсь подбородком ей между лопаток, дышу, наслаждаясь её ароматом. – Однажды, – поворачивает она голову набок. Голос тихий, слышу, что она улыбается.

– Ну? – жду, что она скажет. Пауза затягивается. – Я не совсем точно помню, когда именно это было, – начинает она. – Что было? – Секс. Наверняка после очередной ссоры… – Наверняка, – соглашаюсь. – Мирились мы, преимущественно, при помощи секса. – Или был какой-то перерыв, может тур, – жмёт плечами. – И ты поставил меня в мою любимую позу, – вспоминает. Улыбаюсь. Да, она любила стоять на коленях, опираться на ладони. – И было так хорошо… Как всегда, конечно. И я помню, как перед самым концом, ты нагнулся и поцеловал меня между лопаток. А у тебя в то время была такая жёсткая, колючая щетина. Вот прямо, как сейчас. И это неприятное, сперва, ощущение, отдалось такой невероятной волной наслаждения. Я помню, что минут пять в себя придти не могла… – заканчивает шепотом. – И ты всё время молчала? Если тебе нравятся неприятные ощущения, я мог бы… Эмм… Ну не знаю, выпороть тебя, – жму плечами. – Мне понравилось, как твоя щетина приятно царапала мою кожу, – мечтательно произносит она. – Я знал каждую клеточку твоего тела, каждый дюйм. Знал, как заставить тебя визжать от удовольствия, – кладу голову на подушку. А она ведь и вправду визжала… Поворачивается ко мне, смотрит в глаза. – Шеннон, – в глазах игривый огонь. – Нет, – качаю головой. – Ну, пожалуйста, – придвигается ко мне, нежно целует в шею, посасывает мочку уха. – Нет, – отказываюсь. – Ты провоцируешь меня! Лежишь тут такой любимый, родной, почти голый! – злится она. – Я хочу тебя, Шеннон! Пожалуйста! – Холи, нет! – рявкаю, прижимаю её ладони друг к другу, крепко сжимаю запястья. – Я не буду с тобой спать! – Позволь мне хотя бы доставить удовольствие тебе! – во взгляде мольба. – Всё! Успокоилась и легла! – приказываю, вытягиваю руку. Она злобно сопит, но устраивает свою голову на моём плече.

Она засыпает и я ухожу к себе. Но зная Холи, для сохранности нашего воздержания, закрываю дверь на ключ. И правильно делаю, она несколько раз порывается войти. Настырная.

И с той ночи Холи начинает свою грязную работу по соблазнению. Именно грязную! Она играет нечестно. Печёт мой любимый шоколадно-коричный торт, и бесстыдно слизывает глазурь с пальцев.

Входит в ванную, пока я принимаю душ, смотрит на меня, игнорируя просьбы выйти, и игриво кусает свои пухлые губки.

Моет машину в белой, тонкой борцовке, точно в чёртовом порнофильме.

А ещё после того, как засыпает Орландо, она занимается йогой в гостиной в своих коротеньких шортиках и спортивном бра. Прямо в то время, как я сижу на диване. Специально располагается между мной и телевизором и демонстрирует такие позы…

И я, словно голодный вампир, перед носом которого водят разорванной шеей. Шеей с аппетитной, ароматной, такой желанной кровью… Холи! Чёртова ведьма!

Я стойко выдерживаю все испытания. Вернее нет. СТОЙКО выдерживает, а точнее еле сдерживается мой член.

Но завтра уже сочельник Рождества, Орландо будет у Холи, а я встречусь с Хелен, и выплесну на неё все «эмоции».

====== Часть 85. Дух Рождества ======

За Орландо приезжает Нэтали, говорит, что Холи занята приготовлением праздничного ужина.

– С Рождеством, папочка! – обнимает меня на прощание О Ти. – Не жульничай! Мы откроем твой подарок вместе! – шепчет мне на ухо. – Хорошо, родной! – целую его в румяную щёку. – Повеселись у мамы, – отпускаю его с рук. Он кивает мне, закрывает Беатрис в переноске. – С Рождеством, дорогой! – Нэтали крепко обнимает меня. – С Рождеством, Нэт! – улыбаюсь. Она хватает Орландо за руку, он как всегда заваливает её вопросами, и они уходят.