Страх падения (ЛП)

Анжела почти дошла до выхода из кухни, но снова обратилась ко мне.

— Кам? Можешь оказать мне услугу?

Я заставила себя посмотреть на нее, хотя мои глаза словно заволокло пеленой.

— Конечно.

— Что бы ни было в этой банке, обещай, что не станешь этого бояться. Это всего лишь кусочек бумаги. И он не сможет отнять у тебя то, чего ты добилась за последние несколько месяцев. Это не изменит того, кто ты есть.

Я просидела в тишине несколько мгновений, а затем кивнула.

— Обещаю.

Я солгала.

Было слишком поздно. Я уже была в ужасе.

Глава 34. Ками.

«Ками, я писал это письмо у себя в голове миллионы раз. Дерьмо, я набрасывал его так часто, что начал чувствовать себя дискомфортно. Не помогло даже то, что я представлял тебя перед собой и рассказывал все это тебе. Все равно каждый раз я сминал лист и запускал его через всю комнату.

Правда состоит в том, что я не знаю, что сказать. Не знаю, как в полной мере объяснить то, что я чувствую прямо сейчас. Замешательство? Да. Огорчение? Черт, да. Боль? Большую, чем ты могла бы когда-либо познать.

Я знаю, что я эгоистичный ублюдок, раз ощущаю подобное. Знаю, у меня нет прав чувствовать боль, после всего, через что ты прошла. Но я чувствую. И ничего не могу с этим поделать. Прошло почти три недели, а все, о чем я могу думать — это о выражении твоего лица, когда я видел тебя в последний раз. Когда я тебя потерял. Поэтому, пожалуйста, ненавидь меня за это. Говори, что я зацикленный на себе придурок и мудак. Но не говори, что то, что было между нами — не настоящее. Не отбирай у меня хотя бы это. Потому что, Кам, для меня это было всем.

Да, я понимаю, что все кончено. И осознаю, что только так ты можешь излечиться. Но знай, что существование без тебя меня убивает. Оно, блядь, убивает меня каждую чертову секунду каждого чертового дня, когда я не могу тебя видеть. Или ощущать тебя в своих руках. Или слышать твой сладкий, тихо напевающий что-то голос. Малыш, я так скучаю по тебе и чувствую себя из-за этого отвратительно. Так, будто расставание со мной не сможет привести к твоему выздоровлению. Как будто это сделает все только хуже. А я этого хочу. Совершенно нет.

Поэтому я говорю тебе, Ками, я больше не буду скучать по тебе. Я больше не буду болеть тобой. Я не буду нуждаться в тебе, как делал это прежде. И я не буду любить тебя. Именно любовь к тебе стала причиной нашего краха. Именно она разрушила нас. И я прошу за это прощения. Я ненавижу себя за то, что подвел тебя. За то, что сделал не достаточно, чтобы тебя защитить. Но больше я тебя не подведу. Если это то, что тебе необходимо (чтобы я больше никогда о тебе не думал), то это то, что я собираюсь сделать. Я забуду тебя. Перестану тебя любить, так, как я это делаю сейчас. Потому что, проклятье, я люблю. Так сильно, что это рвет меня на части.

Надеюсь, это то, чего ты желаешь. Знаю, что первое время у меня получалось не очень хорошо, но я обещаю чертовски стараться делать это лучше.

Всегда (никогда),

Блейн.

P.S. Банка — мой подарок. Может быть, ты воспользуешься ею, чтобы поймать светлячков до начала большой грозы (видишь, я кое-что запомнил, городская мышь. Но здесь они по-прежнему светляки). И если ты это сделаешь, просто помни — гроза не длится вечно. Она может тебя пугать, может потрясти тебя до основания. Но она никогда не длится долго. Дождь стихнет, гром умрет, а ветра превратятся в мягкий шепот. И в тот момент, когда грозовые облака развеются, а буря утихнет и успокоится, ты найдешь покой. Тихое, ласковое умиротворение.

Вот, что я тебе желаю. Раз ты не смогла обрести это со мной."

Я прочла письмо во второй раз. Затем в третий. Каждое слово будто спрыгивало со страниц и било меня по лицу. Каждое предложение наносило удар прямо по моему разбитому сердцу.

Я больше не буду скучать по тебе.

Любовь к тебе стала причиной нашего краха. Именно она разрушила нас.

Я забуду тебя.

Я перестану тебя любить.

Я повторяла их словно мантру снова и снова, надеясь, что они начнут обретать смысл. Что эти слова каким-то образом сформируются в связные мысли, чтобы я смогла их переварить. Потому что я не могла понять написанное. Я не понимала до конца, что он хотел сказать.

Блейн прекратит любить меня. Ради меня?

Я действительно его потеряла. Все закончилось на самом деле. Хотя прошли месяцы с тех пор как мы расстались, но подлинное осознание того, что у него больше не было ко мне чувств, воткнуло нож правды еще глубже.

До этого, где-то на задворках моего запутавшегося разума, я предполагала, что мы найдем путь обратно друг к другу. Что мы действительно должны были быть вместе. Он говорил мне, что мы — это неизбежность. Что это нерушимо. Возможно, только на этом я и держалась все время.

Но, что, вероятно, обеспокоило меня больше всего, так это вера Блейна в то, что он меня подвел. То, что он каким-то образом был ответственен за случившееся. Я едва сдерживала рыдания, думая о нем, носящем в своем сердце огромное чувство вины. Он полагал, что история повторилась. Нет. Я не могла позволить ему думать таким образом. Не могла разрешить ему взять на себя вину за действия моего отца.

Блейн был хорошим человеком. Самым лучшим из всех. Он был из тех мужчин, которых женщины мечтают привести домой, чтобы представить матери. Из тех парней, которые открывают перед тобой двери и придвигают стулья. Из тех, о ком складываются легенды и кого воспевают в песнях.

И я его оттолкнула. Уничтожила человека, чьим единственным преступлением было то, что он меня любил. Всю меня, включая мои фобии, неуверенность и шрамы.

Что, блядь, со мной было не так?

Я свернула лист бумаги, положила его обратно в банку и поставила ее на подоконник. Рядом со звездочками, такими маленькими и изящными, однако давившими на меня своим существованием и превращавшими меня в калеку так долго. Я взяла стекло, в котором были спрятаны их презрительные улыбки и издевательский смех.

Эти ничтожные маленькие бумажки держали меня в плену многие годы. А теперь из-за них я потеряла единственного мужчину, которого я когда-либо любила.

Я никогда не ненавидела их сильнее, чем сейчас, тем более, что мне хотелось навсегда с ними покончить. Время пришло. Я была готова жить.

Рев толпы был сильнее, чем я запомнила с прошлого раза, не смотря на то, что единственный звук, который я могла слышать — это устойчивый, быстрый стук моего сердца. Я обтерла свои скользкие от пота ладони о свое платье из хлопка. Дерьмо. Платье было белым, и я на самом деле надеялась, что прожектора не просветят его насквозь. Буду ли я выглядеть глупо? Пьяны ли люди, ждущие выступления? Черт, смогу ли я это сделать вообще?

«Кам, прекрати истерику. Дыши. Ты сделаешь это. Все остальное, вся фигня, через которую ты прошла... все было ради этого момента. Этой минуты. Докажи, что ты сильная. Что ты боец. Что можешь быть бесстрашной. Потому что, если кто-то и стоит риска падения, то это он».

Голос Анжелы позвал меня на выход. И я шагнула на дрожащих ногах из безопасного закулисья. Заслонила ладонью глаза, чтобы приспособиться к яркому свету ламп дневного света и пошла вперед. К счастью, публика в зале все еще была слишком поглощена своими напитками, едой и разговорами, что не заметила моего появления. Хорошо. Может быть, я так и останусь в безопасности и буду незаметной на фоне источника непрекращающейся активности, которым были Анжела Кессиди и остальные красотки из группы «Анжел Даст».

Но леди Удача оказалась сукой в узких туфельках на шпильке, которая исполняла танец в стиле Электро Буги на моей едва забрезжившей надежде. Единственное, за что я была благодарна Богу, что он был повернут ко мне спиной. Но даже среди толпы переполненного бара я безошибочно отыскала мужчину с густо расписанными чернилами руками и уложенными в неряшливом стиле песочно-каштановыми волосами. Каждое мое нервное окончание потряхивало от напряжения, а потом меня захлестнули воспоминания. Мой желудок скрутило в такой узел, что даже сам Папай не смог бы его развязать. Мое тело почувствовало его и узнало. Оно, без сомнений, соскучилось.