Лабиринты судьбы

— Сейчас я вспомнил вчерашнего нашего знакомца. Эмигранта из Одессы…

— Павла?

— Да, так, кажется, его зовут. Если не ошибаюсь, он что-то говорил об отце-ювелире?

— Говорил, — ответила я, пытаясь понять, что Леша имеет в виду.

— У меня есть прекрасная золотая цепь с крестом…

— Но Леша! — возмутилась я, вспомнив золотой крест, который не раз видела на его груди. Интересно, почему он его не носит теперь?

— Я же сказал, никаких но, — устало произнес Леша и накрыл мои губы указательным пальцем. — Нам нужны деньги, — как будто извиняясь, добавил он. — Ты же слышала, этот засранец отказал мне! — Лешины глаза блеснули, и он замолчал.

— Послушай, — вдруг вспомнила я о серьгах, которые надевала перед тем, как сесть в машину к Нику. — Ты не знаешь случайно, куда делись мои вещи?

— Какие вещи?

— Одежда, которую я надела перед аварией.

— Платье я выбросил. — Леша говорил отрешенно. В это время он витал в своих мыслях и отвечал мне чисто машинально. — Туфли тоже…

«Наверное, подсчитывает, сколько денег он мог бы получить за свое золото», — подумала я, но все же задала еще один вопрос:

— А ты не помнишь, среди вещей, которые мне вернули из больницы, не было сережек и цепочки?

— Сережек? — Леша подумал и оживился: — Да, были! Вот их-то ты и наденешь на вечеринку. А за цепь с крестом, если нам заплатят хоть сотню долларов, мы купим тебе недорогое, но приличное платье для коктейля.

— Бог с ним, с твоим коктейлем! Мы продадим серьги, и у нас будут деньги, чтобы нормально доехать домой, а там у меня найдется еще кое-что. В конце концов, у нас есть однокомнатная квартира в Сокольниках, у тебя золотые руки и светлая голова. Я владею профессией секретаря-референта, знанием английского и… — я мельком взглянула на Лешу, — и неплохими внешними данными…

Я тяжело вздохнула, вспомнив о шрамах на лице и легком прихрамывании. Йохан, правда, обещал, что ни оттого, ни от другого очень скоро не останется и следа.

Легкий ветерок, влетевший в приоткрытое окно, растрепал мои волосы, и Леша, уже привычным для меня жестом, снова поправил челку на моем лбу.

— А ты не собираешься бросить меня? — спросил он, прикоснувшись губами к мочке моего уха.

— Я собираюсь приобрести наручники и приковать тебя к себе, чтоб дальше, чем на полшага, ты не смог отойти от меня.

Леша, покусывая нежную кожицу ушка, все плотнее прижимался к моей груди, и голос мой поплыл, словно на неисправном магнитофоне.

— Сегодня божественное утро, а вчера была божественная ночь, — шепнул он. Я изо всех сил пыталась сохранить самообладание, но жар возбуждения захлестнул меня, и я не удержалась.

— А ты самый божественный мужчина из всех, кого я когда-либо встречала, — прошептала я.

— В таком случае, — медленно проговорил Леша, укладывая меня на раздвинутый столик, — планы мои несколько изменились.

Мы вышли на улицу. Жаркое солнце палило вовсю, а минутная стрелка на часах переползла за отметку часа пополудни.

— Доброе утро, мистер Сидорофф! — приветствовала Лешу наша обворожительная соседка. Она, широко улыбаясь, кивнула мне головой и спросила: — Ну, как, насекомые не залетали?

— Не знаю, — ответил Леша, — наш кондиционер снова заработал. Нам не пришлось воспользоваться свечой.

— Свечой? — поинтересовалась я.

— Да, — ответил мне Леша. — Дория сказала, что мази от комаров у нее нет, но зато есть какая-то японская свеча, которая при сгорании выделят запах, безвредный для человека, но губительно действующий на насекомых. Десять минут горения этой свечи освобождают жилище от комаров на целую ночь.

Леша говорил по-русски, и смуглолицая Дория Юсти, бессмысленно улыбаясь, переводила взгляд с меня на Лешу и обратно, а услышав свое имя, радостно закивала головой, давая понять, что она сообразила, о чем идет речь.

Когда Леша объяснил мне предназначение свечи, которую он принес вчера вечером, Дория приблизилась к Леше и произнесла интимным голосом:

— Заходите почаще. Вчера ваш визит пришелся весьма кстати, Джанет была просто очарована русским джентльменом.

— Спасибо, — ответил Леша. — Я обязательно зайду перед отъездом. Передайте Джанет, что я тоже ею очарован, и добавьте, что из России я обязательно пришлю ей сувенир.

Дория покачала ладошкой золотистого цвета и, уже отходя от нас, послала Леше воздушный поцелуй, глядя на меня с подозрительной улыбкой.

Я надула губы.

— Почему она так фамильярно разговаривает с тобой? И что у вас было с Джанет? — спросила я после некоторого молчания.

— С Джанет? — Леша пожал плечами. — Да ничего особенного.

— А поточнее? Что ты подразумеваешь под этим своим «ничего особенного».

— Я поцеловал Джанет, — ответил Леша, и я поняла, что он издевается надо мной. — Но не думаю, что такие мелочи могут быть тебе интересны.

Я отвернулась, стараясь скрыть напряжение, но все равно чувствовала его внимательный взгляд на своем затылке.

— Э-эй! — Леша старался развернуть меня и заглянуть мне в глаза, но я снова отвернулась от него. — Э-эй! — не отставал Леша.

И тут я не выдержала.

— Прекрасно, — вспылила я. — Прекрасно! Прекрасно!! Я, знаешь ли, подумала, почему бы тебе не остаться в этой стране со своей шоколадочкой?

— С чего ты взяла, что Джанет шоколадка? — поинтересовался Леша и откровенно рассмеялся.

— Ах, вот оно что! Тем более такая голова и такие руки, как у тебя, очень даже пригодятся этой… — Я подыскивала словцо, чтобы похлеще приложить неожиданно возникшую соперницу, но так и не нашла ничего подходящего, как всегда в пылу негодования проваливаясь в вакуум отупения. Торопливо роясь в кармане сумочки, я пыталась найти там маленький клеенчатый пакетик из-под специй, в который мы перед выходом из дому завернули наши украшения, приготовленные для продажи одесскому ювелиру, обосновавшемуся в штате Южная Каролина.

— Забери свои побрякушки! — психовала я. — И отдай мне билет до Москвы.

— Ирочка! — воскликнул Леша и привлек меня к своей груди. В этот момент я нащупала пакетик, я уже вынимала его из сумочки, но моя рука столкнулась с Лешиной, и пакетик выпал.

— Джанет — это маленькая девочка. Ей всего-то три годика. Пока Дория искала свечку, за которой, заметь, послала меня ты сама, Джанет пробралась в туалет и умудрилась нырнуть головой в… унитаз!

Я застыла, наблюдая, как выскользнувший из рук пакетик упал на асфальт, тут же скатился к канализационному стоку и прощально блеснул гладкой поверхностью…

— Леша! — крикнула я, пытаясь вырваться из его рук. Мне показалось, что еще можно спасти нашу последнюю надежду на получение хоть каких-нибудь денег.

— Ну, Иришка. — Леша еще сильнее прижал меня, и тут я увидела, как пакетик, проскочив сквозь решетку стока, исчез в черном провале.

— Деньги, — сказала я упавшим голосом.

— Что деньги? — не понял Леша. — При чем здесь деньги? Просто я вытащил девочку из унитаза как раз вовремя. Она едва не захлебнулась. Я даже не понял сначала, что там ребенок. Слышу шум в туалете, а дверь полуоткрыта. И шум какой-то странный. Думаю, заглянуть туда или не стоит. Вдруг там люди любовью занимаются… Эти американцы, ты ведь знаешь…

Я слушала, не перебивая. Я слушала и смотрела на него во все глаза.

Леша взглянул на меня, видимо, почуяв что-то неладное, и замолчал.

— Я выронила наше золото.

— Как?

Я показала рукой на решетку и заплакала.

— Вытри слезы, — тихо попросил Леша.

Я послушно вытерла их, но плакать все равно не перестала. Леша присел на корточки и заглянул вовнутрь.

— Может, вызвать кого-нибудь? — осторожно спросила я, понимая, что дело это бесполезное. Леша поднялся с колен, отряхнул их и молча пошел обратно к дому. Я поплелась следом, размазывая по щекам все еще бегущие слезы.

— Вытри… — снова попросил Леша, одарив меня взглядом, от которого я готова была провалиться сквозь землю следом за злосчастным пакетиком.