Ошибка Элис

Ей было невыносимо грустно думать об этом. Ее мысли путались, уплывая в горячую, удушающую темноту.

Когда она услышала снаружи стук в дверь, ей понадобилось время, чтобы осознать, что это не было галлюцинацией.

— Элис! Ты здесь? Открой, дорогая! Впусти меня! Что происходит? Открой, ради Бога!

— Тед? — Она с трудом поднялась с пола и прислонилась к двери, не обращая внимания на обжигающий ее жар и плача от облегчения при звуке его голоса. — Тед, я не могу открыть дверь. Ее заклинило.

— Понял. Я буду толкать ее снаружи, а ты тяни ее на себя.

— Это не поможет, — жалобно сказала она. — Тебе нужно чем-то взломать ее. Торопись, печь вот-вот взорвется!

Ему не требовалось объяснений.

— Поставь ручку в открытое положение и отойди назад. Только не слишком далеко. Поняла?

— Да. — Она повернула ручку в нужное положение и передвинула запорную кнопку так, чтобы язычок замка остался открытым. — Готово, — сказала она.

— Я взял камень из твоего палисадника, чтобы разбить замок, о'кей?

— Да.

Она услышала сильный удар камня по дереву, дверь задрожала, но не открылась. Тед ударил второй раз и третий. Дверь содрогнулась и распахнулась с такой силой, что он ввалился в прихожую с камнем в руках.

Он быстро взглянул на раскаленную печь, затем схватил Элис за связанные руки и потащил во двор.

— Скорее! — торопил он ее. — Мы впустили кислород, и сейчас все взлетит на воздух!

Она едва держалась на ногах и не могла бежать по неровному мощеному внутреннему дворику. Тед остановился и подхватил ее на руки. Он пробежал ярдов сто по улице, когда раздался взрыв. Тед упал вместе с Элис на соседний газон, закрыв девушку своим телом.

Когда звуки взрыва наконец смолкли, он тревожно посмотрел на нее.

— Элис, любимая, с тобой все в порядке? Тебе больно?

— Мне хорошо. — Она сдула с носа травинку и посмотрела на него из-под спутанных потных волос со свисающей изоляционной лентой. — Ты умеешь играть в слова? — спросила она.

— В слова? — Он в изумлении посмотрел на нее, затем на его губах появилась улыбка. — Конечно, — ответил он.

— Отлично, — откликнулась она и в следующий момент потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, санитары уже пристегнули ее к носилкам и заносили их в санитарную машину. Тед стоял рядом, а Алан склонился к ней с выражением страдания на лице.

— Прости меня, — сказала она, сжимая его руку. — Папа, прости меня.

— Боже, Элис, это мы должны просить у тебя прощения! — сказал он. — Тебе не за что извиняться. Не за что. — Он потрепал ее по руке, неловко пытаясь успокоить. — Они собираются отвезти тебя в больницу на обследование. Завтра в это время ты будешь чувствовать себя гораздо лучше, дорогая.

Если бы ее не лихорадило от пережитого страха и боли, она, наверное, попыталась бы подобрать какие-то щадящие слова. Но ей было очень трудно говорить.

— Уолтер пытался убить меня, — произнесла она. — Не только сейчас, но и раньше — в Нью-Гэмпшире, в Нью-Джерси…

— Я знаю, — ответил Алан. Гримаса боли искривила его рот. — Боже, Элис, не представляю, что сказать тебе.

Тед подошел ближе и осторожно положил руку ей на лоб.

— Полиция ищет его, Элис, он не уйдет далеко, он никогда больше не причинит тебе зла. Обещаю.

— Я рассчитываю на тебя, — сказала она и закрыла глаза, погружаясь в сон.

Сидя в машине, Уолтер включил приемник, передающий утренние новости, и похолодел от ужаса. Он понял, что проиграл. Эта сука не умерла, а полиция получила ордер на его арест!

Если бы он попытался выбраться из Провиденса еще вчера и не был бы достаточно умен, чтобы взять напрокат автомобиль по поддельному удостоверению личности, они, скорее всего, арестовали бы его уже прошлой ночью.

Но что же Алан? — подумал Уолтер с горьким чувством давней обиды. Ведь Элис сорвала его предвыборную кампанию, она столько лет таила на него злобу и рассказывала всем злобные небылицы! Наконец, она даже не была его дочерью, и все же он дарил ей свою любовь! Неужели его не заботило, что Элис была незаконнорожденной узурпаторшей, шлюхой, как и ее мать?! Недоделанная художница, которая приведет «Хорн Индастриз» к банкротству, если только у нее появится шанс.

И Тед. Кто бы мог подумать, что он так себя поведет? Уолтер лез из кожи, чтобы довести парня до ума. А этот неблагодарный олух взял да и влюбился в Элис!

Уолтер барабанил пальцами по рулю, судорожно пытаясь что-то придумать, и наконец его осенило. Он потянулся к ящичку для мелких вещей и открыл его. Лежащий там «смит-вессон» приветствовал его своим блеском. Когда нет другого выхода, человек всегда может рассчитывать на свой пистолет, подумал он. Быстро проверив его и убедившись, что все в порядке, Уолтер засунул его во внутренний карман пиджака. Затем он завел машину и помчался к больнице.

В холле больницы пахло кофе и царила обычная утренняя суета. В магазинчике подарков он купил цветы, а затем пошел к справочному столу, чтобы узнать, где лежит Элис. В больнице словно нарочно все было устроено так, чтобы облегчить задачу убийцам и прочим посетителям. Сидящая в справочной женщина любезно сообщила номер палаты Элис и указала направление: третий этаж, западное крыло, палата 327. Лифт с малиновой полосой на дверях.

— Красивые цветы, — сказала она.

— Очень красивые, — согласился Уолтер и вежливо поблагодарил ее за информацию.

Медсестра улыбнулась ему, когда он входил в лифт. При других обстоятельствах он мог бы скрасить ей день, завязав разговор, но сегодня он не обратил на нее внимания.

Черт, после стольких неудачных попыток убить Элис у него не было повода улыбаться. Удивительно, как такое несовершенное существо, как Элис, сумела столько раз расстроить его блестящие замыслы! Но только не сегодня, подумал он, идя по коридору в направлении палаты 327. Не сегодня.

Дверь в палату была открыта. Он заглянул туда и тут же увидел, что Элис не одна. С нею был Тед, который выглядел взъерошенным: вероятно, он провел ночь на стуле подле ее кровати. На мгновение Уолтера захлестнуло такое глубокое, бескрайнее отчаяние, что его словно парализовало. Затем он понял, как разрешить проблему присутствия Теда, и отчаяние отступило, сменившись прекрасным чувством умиротворенности. Скоро все будет кончено.

Он достал пистолет из кармана и, аккуратно спрятав его за букетом цветов, вошел в палату.

Тед увидел его на долю секунды раньше, чем того ожидал Уолтер, и бросился на кровать, увлекая Элис вместе с покрывалом на пол.

— Уолтер, не делай этого! — закричал он. — Ради Бога, не делай этого.

Уолтер отбросил букет, поднял пистолет и направил его на фигуры, спрятавшиеся за кроватью. Попасть в одну из них было совсем нетрудно, и рука его почти не дрожала. Почему же, нажимая курок, он знал, что промахнется? Или он так и задумал?

— Уолтер, не надо! — Это был голос Элис. — Пожалуйста, не делай этого! — Ее испуганную мольбу заглушили шаги бегущих по коридору людей.

Он снова поднял пистолет, поглаживая курок. Странное чувство умиротворенности не покидало его. С того момента, как Элис вернулась домой; с того самого момента, как он увидел ее во Флориде, в глубине души Уолтер знал, что именно так все и кончится.

В дверях появилась медсестра: краешком глаза он заметил белый халат. Он развернулся к ней лицом, она вскрикнула, и тут же раздался жуткий вой электронной сирены. Медсестра, должно быть, нажала кнопку сигнала тревоги. Забавно, что они все впали в панику, в то время как он наконец почувствовал успокоение.

Уолтер согнул руку и медленно повел пистолетом, пока не поднес его к лицу. Он открыл рот, вложил в него дуло пистолета и нажал на курок.

Эпилог

Сад Роз в Белом доме.

Год спустя

Бекстер встал, когда президент и первая леди вышли из Белого дома на ослепительно-яркий свет летнего солнца. Собравшиеся зааплодировали, и Бекстер снизошел, чтобы добавить несколько размеренных хлопков. По правде говоря, в глубине души он всегда испытывал гордость, что он американец. Но он никогда бы не признался в этом, потому что это разрушило бы образ, который он создавал в течение стольких лет. А ведь, когда Мэрион Хорн наняла его, он буквально не знал, удастся ли ему поесть на следующий день. Он был всем обязан ей. И с самого начала решил для себя: главное в профессии дворецкого — играть роль высокомерного британца, равнодушного к ритуалам американской демократии.