Записки одиноких сердец, или Дневник красной туфельки (СИ)

Выскочив из гостиной, Алексия сразу же бросилась наверх, в комнату матери. Виктория сидела за туалетным столиком и внимательно рассматривала своё отражение в зеркале. Алексия на миг застыла на пороге комнаты. Женщина обернулась и слабо улыбнулась. Алексия тут же подбежала к матери, обняла её, прижимаясь близко-близко, и всё-таки позволила себе расплакаться. Виктория обняла дочь в ответ, поглаживая её по волосам и шепча что-то успокаивающее.

Немного успокоившись, девушка вспомнила, что сейчас на ней чужие вещи и стала как-то не по себе. Она хотела вновь надеть платье, но оно оказалось безнадежно испорчено. Домашние тапочки, в которых Алексия сбежала, тоже явно были не по погоде, так что пришлось в очередной раз порыться в гардеробе Элизабет и взять необходимые вещи оттуда. Джинсы и сапоги пришлось надеть её, рубашка, в которую Алексия была одета, принадлежала Патрику. И, наверняка, мама заметила этот наряд, только из вежливости ничего не говорит.

Виктория и, правда, заметила чужие вещи на дочери, но комментировать это никак не стала. На первом месте у нее всегда было благополучие Алексии. Главное, что она жива и здорова, ничего плохого с ней за ночь не случилось. Всё остальное - второстепенно. Да и неудивительно, что Алексия не успела позаботиться о сменной одежде, убегая из дома в спешке.

Дом встретил Тори неприветливо. Свет почти нигде не горел, лишь в гостиной тускло светил огонек ночника. Виктория не сомневалась, что именно там найдет своего благоверного. Точнее, совсем неверного.

В душе клокотал праведный гнев.

Томас, действительно, обнаружился в гостиной. Сидел в кресле с царственным видом, будто ничего необычного в его жизни не произошло, потягивал виски из стакана и равнодушно разглядывал рисунок на обоях.

Виктория подошла, выхватила из рук Кингстона стакан и без предупреждения выплеснула содержимое в лицо своему некогда нареченному. Естественно, теперь ни о какой свадьбы речи быть не могло. Подаренное на помолвку кольцо тоже полетело в лицо Тому.

На свете есть немало женщин, искренне верящих, что невозможно стать счастливой без мужчины. Ради поисков второй половинки они готовы пойти на многие жертвы, начиная от внешних преобразований и заканчивая окончательной, бесповоротной ломкой характера. Попытки подстроиться под другого человека, особенно, если ему это, на самом деле, не нужно, редко приводят к хорошим результатам. Чаще всего, в таких случаях впереди маячат разочарование в себе, да и в жизни. Всё кажется тусклым, унылым, ненужным, и жизнь не мила становится.

В определенный момент Виктория поняла, что не относится к категории этих женщин. И после вздохнула с облегчением. Выбирая между дочерью и кандидатом в мужья, она без раздумий сделала выбор, и этот выбор был очевиден. Естественно, она выбрала Алексию.

Нельзя сказать, что к Тому Виктория совсем ничего не испытывала. Разумеется, определенные чувства были. Любовь? Возможно. Тори не была уверена в своих чувствах на сто процентов. Больше склонялась к мысли, что если и есть у нее некие чувства к Тому, то преимущественно поверхностные. Не любовь, а что-то не столь высокого полета. Вероятно, влюбленность. Желание дать себе второй шанс, вновь попробовать начать жить с чистого листа, писать страницы новой истории. До этого дня история была не так уж и плоха. Были в ней светлые моменты, приятные мелочи, задушевные разговоры, взаимопонимание, чувство защищенности. Строчки истории ложились на лист стройными рядами, записанные каллиграфическим почерком. А потом вдруг человек, который вёл запись, опрокинул чернильницу на лист, и образовалась клякса. Такая, что никогда не отмыть, не уничтожить. Она всегда будет напоминать о себе.

И в тот момент многое стало ясно.

Скандал приключился грандиозный. Стычки Алексии с Томом теперь казались мелкими и незначительными, не стоящими внимания. Они затерялись на фоне того выяснения отношений, что устроила Виктория. Сильнее всего раздражало невозмутимое лицо Кингстона. Он и не думал раскаиваться в содеянном. Для него это было в порядке вещей. Мужчина даже оправдываться не стал, только всё время старался переложить ответственность на плечи Алексии, сделать виновной её, а не себя. Виктория внимательно слушала его версию событий вечера, согласно кивала, комментарии держала при себе, потому что понимала: на эмоциях проще всего сделать ошибку. Нужно предварительно разложить всё по полочкам, проанализировать, а потом приступать к активным действиям.

Кингстон, как оказалось, был неплохим психологом. При желании он мог сыграть на слабостях многих женщин, желающих вступить в брак и не остаться в одиночестве. Посеять семена сомнения в душе влюбленных женщин легче легкого, достаточно лишь надавать на нужные точки, и... ждать. Решение часто оказывается в пользу мужчин. Виктория из этой статистика выбилась, её выбор стал противоположным.

Женщина не верила в подлость Алексии, речи Тома не внушали доверия. В них красной мыслью проходило предвзятое отношение к падчерице, желание очернить её всеми возможными способами, а себя выставить в выгодном свете. Несчастная жертва, которую всё время старательно подводили к мысли, а, когда он решился перейти к активным действиям, внезапно спрыгнули с подножки, а поезд поехал дальше.

Во время своего рассказа Том едва заметно морщился, словно испытывал дискомфорт. Что-то болело. Виктория окинула Кингстона внимательным взглядом и заметила кровь на рукаве. Тогда и поинтересовалась, откуда...

Придумать что-то было сложно. В итоге, Кингстон признался, что Алексия его ударила осколком, а сама сбежала.

Их разговор шел по кругу. Раз за разом они проясняли определенные моменты, Кингстон пытался перевести разговор в иное русло, но Виктория хваталась за те ниточки, что были у нее в руках, и вновь приходилось отвечать на вопросы, оправдываться, придумывать новые легенды, изворачиваться, подобно ужу на сковородке. Хейворт слушала внимательно, заинтересованно. Создавалось впечатление, что она боится хоть слово из чужой речи пропустить. Но она лишь сопоставляла одну версию рассказа с другой. И приходила к выводу: всё шито белыми нитками. Правды из уст Тома она услышала ничтожно мало. И будет исключительной дурой, если даст этому человеку второй шанс.

На самом деле, решение было принято еще до того, как Виктория переступила порог дома. Она начала сомневаться в правильности своего выбор намного раньше. Сейчас лишь получила подтверждение своим опасения, и потому, не сожалея ни о чем, объявила, что отношений никаких больше нет и не будет. Том может собирать вещи и проваливать на все четыре стороны. Кингстон вспылил, вновь принялся доказывать Виктории что-то, но она махнула рукой, без слов говоря, что он ничего в её жизни не значит. За эти отношения она бороться не станет. И тогда Кингстон сорвал со стола скатерть, стараясь выместить свой гнев. Посуда и столовые приборы полетели на пол, раздался мелодичный звон бьющегося стекла. Виктория посмотрела на сей живописный натюрморт и неожиданно захохотала. Повернувшись к Кингстону, произнесла:

- Через час я вернусь. Надеюсь, тебя здесь уже не будет. Видеть тебя не желаю.

Не дожидаясь ответа, она вышла в прихожую, подбросив в руке ключи от машины, решила немного проехаться.

На улицах было удивительно тихо и спокойно, как будто весь город вымер. Все отмечали Рождество. Машина Виктории медленно продвигалась по улицам. Женщина не знала, куда именно ехать. Не было у нее определенного маршрута. Она просто ездила по улицам, стараясь убить время.

Пару раз останавливалась. Доставала из кармана телефон, намереваясь позвонить дочери. Набирала номер, с которого Алекс звонила, но никто не отвечал.

Вернулась домой Виктория ровно через час. В доме царила тишина. Женщина прошлась по комнатам, везде зажигая свет. Никого не было. И отчего-то на душе стало легко. Не так, как прежде. О своём решении Хейворт не жалела.

Так следовало поступить с самого начала, не хватаясь за призрачные надежды на возможное счастье с Томом. Когда отношения только начались, Виктория мучилась от неизвестности и неуверенности в правильности своего поступка. Изнутри её съедали сомнения, не было ни дня безоговорочного счастья. Поводов для переживаний оказалось немало. Разница в возрасте, разные взгляды на жизнь, на воспитание детей. Они не были одним целым, каждый рвался к противоположной стороне. Она говорила лево, он отвечал право. Она заявляла "черный", он опровергал это заявлением "белый". Виктория старательно закрывала глаза на происходящее, переступала через себя. Аргументы всегда были одни и те же. "Это период притирки, в дальнейшем все размолвки сгладятся, недопонимание исчезнет". Время шло, но ничего не менялось.