Второй шанс? (СИ)

Я огляделась, проходя в зал. Большая квартира, обставлена со вкусом - много стекла и отражающих поверхностей. Мебель вся в черно-белых тонах, как шахматная доска. На стене огромных размеров плазменный телевизор, по которому шла какая-то передача по BBC. Про слоников, что ли смотрит передачу? На стеклянном столе открытая бутылка коньяка и лимон, нарезанный дольками.

- Что празднуешь?

- Холостяцкую жизнь, - ответил Женя прислонившись к косяку двери и наблюдая за мной, – присоединишься?

Я  покачала головой.

- Тогда приступим к делу, по которому ты пришла.

Женя, отлипнув от двери, как тигр мягкой походкой направился ко мне. Блин, чего он задумал?

- Эй-эй подожди. Я пришла поговорить, - я выставила вперед руку, как будто это могло остановить Женю.

 - Зачем нам разговоры, это лишнее.

Женя подошел ко мне вплотную, и провел пальцем по щеке убирая за ухо выбившуюся прядь. О боже мой, как же я по нему скучала! Женя наклонился и поцеловал меня. Меня не нужно было уговаривать, я сама готова была отдаться ему без боя. Запустив пальцы ему в волосы, вспомнила какие они мягкие на ощупь. Женя медленно расстегнул мою блузку и стянул ее с плеч, туда же отправился и лифчик.

- Может, пойдем в спальню? – предложила я.

- Нет, я хочу здесь.

Его ответ меня неприятно кольнул, но мозг уже потерял бдительность, поэтому я не придала этому особого значения.

Уложив меня на диван, он стянул с себя штаны вместе с трусами, и начал больно терзать меня губами. Сняв с меня джинсы, он резко раздвинул мои ноги и вошел одним толчком. Без подготовки, без предварительной ласки. Я вскрикнула от боли и вся сжалась, но Женя как будто это не почувствовал, или ему было наплевать. Начав двигаться, он быстрыми толчками вдалбливал меня в диван, сопя в ухо. Мое возбуждение сошло на нет, а Женя меня наказывал и наказывал. Через минуту он застонал и обмяк на мне. Потом приподнялся на локтях, и не глядя мне в глаза, поцеловал в щеку.

- Спасибо тебе, детка, за доставленное удовольствие.

Перекатившись, он встал с дивана и голиком направился в ванную, остановившись и не оборачиваясь ко мне, он процедил:

- Когда будешь уходить, просто захлопни дверь.

У меня искры посыпались из глаз, как от удара битой по голове. Дышать тут же стало нечем. Сев на диван я обняла себя за плечи, пытаясь унять дрожь. Шатаясь, встала и начала собирать одежду, дрожащими, непослушными руками кое-как натягивая ее на себя.

Нужно срочно уйти из этой квартиры. Выскочив и не закрыв дверь, я побежала к лифту, пытаясь его вызвать, но он все никак не ехал. И тогда я кинулась к лестнице и побежала вниз. Только подальше от этой квартиры, от этого мужчины. Но такая нагрузка оказалась слишком серьезной для моего сердца, поэтому уже через два пролета я села на ступеньки лестницы и прислонилась спиной к стене,  превозмогая сильнейший приступ аритмии.

Слезы лились по щекам и капали на блузку, оставляя следы от туши. Порывшись в сумке в поисках таблеток, выдавила на ладонь пару и сразу же отправила их под язык. Я беззвучно рыдала, закрыв глаза. Весь мой положительный подъем тут же улетучился. Он меня использовал как резиновую куклу. Жестоко, цинично, ненавидя. Наверное, ему было так же больно, когда я его выгнала из своей квартиры. Отомстил… ну что ж, если это поможет восстановить его самолюбие и поднимет самооценку – пусть будет так.

Немного придя в себя и шатаясь поковыляла к лифту. Главное чтобы сейчас меня никто не увидел в таком виде. Проскользнув в кабинку, я посмотрела в зеркало, стерев размазавшуюся тушь, привела себя в порядок.

Выйдя на улицу, я поняла, что оставила в квартире Жени свою куртку. Слава богу, что ключи в сумке – я бы не решилась вернуться к нему еще раз. Дрожа от холода, добежала до своей машины и плюхнулась на сиденье, включив печку на полную. Но озноб не проходил.

На автомате доехав домой, поднялась к себе, разделась и пошла в душ. Я чувствовала себя грязной, и мне хотелось стереть с себя запах мужчины и алкоголя. До красноты растерев кожу и продолжая трястись, я горячей водой смыла с себя события сегодняшнего дня.  Если Женя так поступил со мной, то о какой любви можно говорить?!

- Дура! Дура! Дура!! Дура!!!  - кричала я, ударяя кулаком в кафель.

Хотя мне хотелось биться головой. Чтобы вдребезги разбить череп. Чтобы она больше так не болела, хотя мне казалось, что болит каждая клеточка моего тела, а в груди нестерпимо жгло, как будто я проглотила шаровую молнию.

В квартире я в одиночестве находиться не могла, иначе сделаю еще чего неладное. Решила поехать к маме и Ане. Тем более я им обещала приехать. Высушив волосы, я собралась за рекордные 15 минут. Отключив все приборы, вышла из квартиры, бросив последний взгляд, возможно, я сюда больше не вернусь.

Сев в машину и кинув дорожную сумку  рядом с собой, сорвалась с места. Но прежде чем ехать в деревню, заехала в офис и оставила у охраны конверт для Евгения Александровича – туда я положила заявление на увольнение. Здесь я точно больше не появлюсь. Грустно. Но проект я закончила в пятницу и отправила Лене, в понедельник у шефа на столе будет готовый последний проект и мое заявление на увольнение. Думаю, он обрадуется, что не нужно просить меня уволиться. Я все решила сама.

В деревне я была уже через час. Мои родные девчонки очень обрадовались, увидев меня. Мы проболтали весь вечер, про свою болезнь я решила рассказать завтра, чтобы не портить такой приятный настрой. Потому что как только я сообщу им о моем диагнозе – по-прежнему уже не будет. Они больше не будут смотреть на меня как на здорового полноценного человека.

Вечером сидя в моей комнате, мы с Анькой секретничали. Она рассказала, что продолжает встречаться со своим Андреем, и что у них все хорошо. Я была очень рада за нее. Но я настолько вымоталась, что уже не могла сидеть, и Аня, видя это, оставила меня одну.

Я лежала, и слезы опять навернулись на глаза. Ведь хочу спать, а не могу. Мысли возвращались к Жене. Все правильно. Пусть лучше ненавидит меня, чем жалеет. Странно, ведь так же я говорила и про Влада. Интересно как он? Чтобы он сделал, если узнал о моей болезни?

Уснуть мне все же удалось и даже проспать до полудня следующего дня. Но зато встала я отдохнувшая, на улице накрапывал дождик, синоптики опять обманули, обещая солнечные выходные. Ну, никому нельзя доверять!

Я пошла на кухню, где приятно пахло блинами. Налив себе чаю и положив на тарелку пару блинов, выглянула в окно - мама что-то делала в огороде, Сонька копалась в песке. Как приятно оказаться дома. Все так привычно, все такое родное и понятное.

Весь день мы проиграли с Сонькой и Аней, потом приготовили ужин, потеснив с кухни маму – все как раньше. Я даже на миг обманулась, думая, что все, что было за последний год, просто мне приснилось. Если бы ни кровоточащая душа, я, наверное, смогла бы себе это внушить. Но боль не давала мне уплыть в мир грез, напоминая о себе, как старуха с косой.

Вечером, когда Соньку уложили спать, и мы втроем разместились в зале под монотонное щебетание телевизора, я решилась все рассказать. Сходив за папкой с документами, я села напротив.

- Мне нужно вам кое-что рассказать, - начала я.

- Я так и знала, что что-то случилось, - запричитала мама.

- Мам, это уже давно случилось. Просто я сейчас решила рассказать, так как открылись новые обстоятельства. Вы меня только не перебивайте. – Я немного помолчала и потом все им выложила, как на духу.

Сначала на их лицах отобразилось непонимание, потом осознание и в конце концов испуг. Мама тут же заплакала, Аня прикрыла ладонью рот, как будто сдерживая крик.

- Мам, только не плач. А то я сейчас тоже разревусь, - я подошла к маме и обняла ее, но она зарыдала еще пуще. Сзади ко мне подошла Аня и мы все трое обнялись и устроили в зале целое море из соленых слез.

Наплакавшись, мы расселись, и я уже детально пересказала то что мне говорил врач, меня он не убедил, но может хотя бы убедятся мои родные. То, что я решила не продолжать лечение, я им не сказала. Раскрыв папку я по каждому документу рассказала, что делать. Мама, увидев завещание опять расплакалась.