Безжалостный (ЛП)

— Раскрой себя для меня, Холланд.

То, как он произносит моё имя, хрипло и шёпотом, только разжигает моё желание. Я делаю, как мне сказали, широко раздвигая ноги. Он обходит кровать, брюки натянуты в области паха. Я слышу щелчки камеры, пока он делает запрещённые фотографии. Мои фотографии.

Он явно возбужден так же, как и я. Мне становится интересно, спит ли он со своими моделями. Трахнет ли он меня, пока я привязана к его кровати. Он продолжает идти, и я теряю его из поля зрения. Я рефлекторно разворачиваю запястья в своих «оковах», пытаясь последовать за ним. Материал грубо впивается в кожу, жжёт. Это вызывает новые странные ощущения, и с моих уст срывается стон.

Дженсен сразу появляется в поле моего зрения.

— Прекрасно, — произносит он и опирается коленом на кровать, потянувшись ко мне и отпуская руки. — Повернись. Я хочу, чтобы ты опиралась руками и коленями на кровать.

Его резкая смена позиции заставляет меня замереть, но яркий восторг, который освещает его лицо, вынуждает меня подчиниться. Как только становлюсь в позу, я слышу щелчок камеры и уже знаю, что он фотографирует меня в этом уязвимом положении. И мне это нравится. Мне нравится, какую дикую смесь пробуждения я чувствую — унижение, позор, храбрость и бесстрашие одновременно. Извращенный парадокс эмоций. Независимо от того, что он приготовил для меня, я хочу этого. Я заслуживаю этого.

Волосы падают мне на лицо, скрывая от него. Я встряхиваю головой, перекидывая локоны на одну сторону, и смотрю на него через плечо. Я хочу, чтобы он увидел то, что я чувствую. Хочу, чтобы он знал, что заставляет меня чувствовать. Наши глаза встречаются. Он замирает, но камера продолжает щёлкать.

— Я завяжу тебе глаза, — говорит он нежно и тянется к столику, в котором, как я понимаю, его «игрушки». — Не двигайся, — приказывает он и достает простой белый шарф. У меня перехватывает дыхание, когда ткань касается моего лица. Выдох вырывается из моих уст против моей воли. И в один миг я ничего не вижу. Только темноту. Я громко сглатываю. — Согни колени под себя. Наклонись вперёд, пока не коснёшься щекой одеяла.

Меня будоражит грубый звук его глубокого голоса, и я скольжу руками по кровати, вытягиваясь вперед, пока не делаю так, как он просит.

В такой позе моя попка приподнята вверх. Я могу лишь представить, как выгляжу в данный момент. Впиваюсь пальцами в одеяло. Мои уши улавливают каждое его движение. Я ничего не говорю. Ничего не делаю.

Дженсен обходит кровать, но на этот раз, вместо того, чтобы проследить за ним глазами, я прислушиваюсь к его шагам. Это вызывает более сильные ощущения, чем раньше — ждать, не имея возможности видеть его и не зная, что произойдёт дальше. Это делает момент ещё более возбуждающим. Я чувствую это возбуждение между ног, и знаю, что он видит его. Его шаги резко прекращаются, и я слышу его дыхание, камера перестаёт щёлкать.

— Спасибо, Холланд, — произносит он нежно. — Можешь снять повязку.

Я возвращаюсь в сидячее положение, стаскивая шарф. Он задерживается на мне взглядом, оценивая, прежде чем поворачивается и возвращается к креслу.

Кожа горит. Тело болит из-за ожидания. Я чувствую ещё больше влаги между ног. Горячей. Скользкой.

— Выглядишь очень влажной, — мурлычет Дженсен. — Ты влажная, Холланд?

Я с трудом сглатываю и прочищаю горло.

— Да.

— Коснись себя, — выдыхает он. — Убедись в этом.

Это станет ещё одним первым разом для меня — позволить мужчине смотреть, как я ласкаю себя сама. Одна только мысль посылает холод по венам, и я чувствую, как кровь начинает бежать сильнее по венам. Он и это снимет на камеру?

Он с силой прикусывает нижнюю губу и глубоко вздыхает.

— Нерешительность и задумчивость вместе очень тебе идут.

Задумчивость, возможно, но точно не нерешительность. Я откидываюсь назад, разводя ноги. Его глаза прикрыты ресницами, рука медленно двигается вперед и назад по выпуклости на штанах. Наблюдение ща тем, как он ласкает себя, заводит меня ещё больше, усиливая мою убежденность.

Я веду пальцами по животу, минуя бёдра, и останавливаюсь как раз перед местом, где так рьяно хочу себя коснуться. Я не могу прочитать выражение лица Дженсена, но вижу вынужденную сдержанность.

Его челюсть крепко сжата, шея напряжена. Он вот-вот сломается. Я сломаю его. Выпущу наружу всё, что он пытается держать в клетке.

Я смыкаю другую руку на своей груди, разминая чувствительную плоть. Щипаю себя за сосок и прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать неожиданный стон. Просто знать, что он наблюдает, знать, что он так же близок к потере контроля, как и я, почти достаточно, чтобы отправить меня за грань дозволенного. Почти, но не совсем.

Я кладу руку между ног и скольжу одним пальцем по скользким складочкам, увлажняя себя ещё больше.

— Держи руку так, чтобы я видел. Покажи мне, насколько ты влажная для меня.

Мне нравится, как он говорит это. Я влажная для него. Будто моя киска — это подарок. Из моего горла доносится гортанный стон. Я скольжу рукой по себе, демонстрируя ему влажные пальцы. Из его груди раздаётся глубокое рычание.

— Ты потрясающая, — говорит он. — Твое лицо, твои глаза, твой рот… Исключительная красота. У тебя прекрасная грудь и задница, которую хочется отшлёпать. Но твоя киска самое потрясающее из всего, что я когда-либо видел. От неё невозможно оторвать глаз.

Я не знаю, что ответить на это. Мне никогда не делали таких грубых комплиментов.

— Очень благородно, — дрожащим голосом произношу я.

Он усмехается, но его взгляд по-прежнему прикован ко мне.

— Я не белый рыцарь. У меня лишь один меч, и поверь, применяю я его абсолютно не по-джентльменски.

Его ухмылка становится порочной, а тёмные глаза сверкают.

— Я не говорил тебе останавливаться. Кончай. Я хочу увидеть, как ты сама доставишь себе удовольствие.

На это я тоже не знаю, что ответить. Всё, что я знаю, это то, что как только слово »кончай» слетает с его губ, а глаза впиваются взглядом в мои, всё, что я хочу сделать — это кончить. Мне нужно освободиться от боли, которую я чувствую между ног, иначе она сведёт меня с ума.

Пальцы скользят обратно, раздвигая складочки и касаясь клитора маленькими быстрыми кругами. Другой рукой я впиваюсь в одеяло кровати, выгибаясь навстречу своей же руке.

Я слышу, как щёлкает камера Дженсена, и мой мир взрывается. Всё начинается медленно. Мягкий приступ наслаждения. Где-то глубоко-глубоко внутри, в самом центре моего тела. Он нарастает и нарастает. Становится сильнее. Могущественнее. Невероятнее. Поднимаясь всё выше и выше. Наружу. Разливаясь по всему моему телу. Моё тело напряжено. Я сосредотачиваюсь на этом блаженном чувстве. И ничто иное не имеет значения. Ничего. Никто. Эйфория поднимается во мне из самих глубин, окутывая всё моё тело. Я хочу удержать это чувство. Никогда не отпускать. Но всё заканчивается слишком быстро, оставляя моё тело истощённым и удовлетворённым, и всё же с желанием получить больше.

Я открываю глаза, встречая его голодный взгляд. Мы молчим, смотря друг на друга, и единственный звук в комнате — моё тяжелое дыхание.

А затем Дженсен поднимается, подкрадываясь к кровати, словно голодный разъяренный зверь.

Глава 7

Дженсен

Я снимаю туфли, залезаю на кровать, расположив ноги возле бёдер Холланд, и направляю камеру вниз. Она смотрит на меня снизу вверх, её волосы лежат на подушке, руки расслаблены над головой. Делаю несколько снимков, затем опускаюсь вниз, устроившись чуть ниже её восхитительной груди, и нажимаю ещё пару раз на кнопку.

Как только я немного распределяю на ней свой вес, она опускает руки на мои колени. Выражение её лица неуверенное, испуганное и решительное одновременно — просто бесценное. Я делаю ещё один снимок и убираю её пальцы от себя, вкладывая в руку камеру.