Любовный пасьянс

— Ну, красавица! — восхитилась тетя Инна. — Словно на тебя шили!

Катя смотрела на свое отражение и глазам не верила. Неужели эта шикарная дама — она?

— Тебе самой-то нравится?

— Очень… Спасибо, тетя Инна, — Катя поцеловала ее в щеку, — спасибо.

На Володю новый Катин облик тоже произвел впечатление.

— Даже не знаю, годится ли столь скромный кавалер сопровождать такую женщину, — протянул он.

— Не прибедняйся, — насмешливо сказала тетя Инна. — Ты тоже вполне ничего себе. Правда, с Катюшкой все равно не сравнить.

Из ресторана они возвращались далеко за полночь, очень веселые и чуточку пьяные. После долгих трезвонов в дверь Володя насмешливо сказал:

— Ну, все понятно. Мать выполнила свою угрозу и отправилась на дачу. Интересно, где наши ключи?

Он долго шарил в карманах пиджака, потом полез в брюки.

— Надо же, кажется, забыл! Что же делать? Напросимся ночевать к Андрею?

Андрей — Володин школьный приятель — жил неподалеку, через два дома.

— Нехорошо, конечно, вваливаться посреди ночи, но что делать! Ничего, переживет…

Катя, привалившись спиной к стене, смотрела на него. Он был на себя не похож — всегда такой подтянутый и собранный, сейчас расслабился, темный ежик топорщился на макушке, нижняя губа сердито оттопырилась… Мальчишка! Но все равно он самый любимый, самый желанный!

Еще немного понаблюдав за безуспешными поисками, она протянула ему ключи, зажатые в кулаке.

— Вот, держи!

Володя на секунду задержал ее пальцы в своей ладони:

— Катюша, ты прелесть! Избавила нас от поисков подходящего ночлега, а меня — от неизбывного чувства вины!

Он, конечно, дурачился, но как приятно, когда он держит ее вот так за руку…

Они вошли в темную квартиру. Володя хотел уже щелкнуть выключателем, но Катя вдруг остановила его:

— Подожди…

Она говорила шепотом, чуть слышно.

— Что? — он тоже понизил голос.

И тогда Катя набралась смелости и обняла его за шею. Сердце ее колотилось как сумасшедшее.

— Катюша, что ты, Катюша, — прошептал он, делая слабую попытку высвободиться.

Но она уже прильнула к нему всем телом, ее губы блуждали по его коже, грудь прижималась к его груди. У него перехватило дыхание. Не в силах сопротивляться неожиданному натиску, он крепко прижал ее к себе. Она потянулась вверх, запустила руки в его волосы, запрокинула лицо и нашла губами его губы…

Дальше все произошло так, как и должно было произойти, как много раз происходило в Катиных мечтах.

Проснулись они утром в одной постели, Катя лежала на Володиной руке и чувствовала себя совершенно счастливой.

Поженились они через три месяца, с полного согласия и благословения тети Инны, которая заявила, что всегда только этого и желала. А потом как-то само собой вышло, что Катя решила оставить институт — ну не могла она ни о чем думать, кроме Володи! Кое-как сдала одну сессию, потом другую, а когда пришла третья, Володя заболел тяжелой пневмонией и ей было не до экзаменов. Просто забрала документы, и все. В конце концов, в любой момент можно восстановиться, думала она.

И ни о чем Катя не жалеет. Пусть только всегда будет так, как сейчас.

3

Вика влетела в гримерную и с размаху плюхнулась на старенький диванчик у стены. Пружины жалобно заскрипели, словно на них опустили пудовую тяжесть, а не стройное тело двадцатипятилетней женщины. У Вики не было ни капли лишнего веса — пятьдесят пять килограммов при росте сто шестьдесят шесть, полное соответствие французским и международным стандартам. И сейчас эти пятьдесят пять килограммов роскошного Викиного тела блаженно расслабились на видавшем виды плюшевом диванчике. Хоть сегодняшний спектакль и не требовал особенных мышечных усилий — «Том Сойер» все-таки не «Маугли». В «Маугли» Вика играла Багиру и вынуждена была перед тем полдня разминаться — у Багиры очень сложный пластический рисунок роли. А Бекки Тетчер по деревьям не прыгала и за обезьянами не охотилась, и психологии особой для Бекки не требовалось. Пара-тройка песенок, наивное лицо, белокурые локоны, пышное розовое платьице и кружевные панталончики — вот вам и Бекки.

Следом за Викой в гримерку вошла Света Козлова, на сцене в спектакле — соперница Бекки, Эми Лоуренс, а в жизни — Викина приятельница и соседка по гримерке. На ней было такое же короткое пышное платье, как на Вике, только не розовое, а голубое.

— Что-то сегодня цветов никому не подарили, — сказала Света и опустилась на стул у своего зеркала. — Хотя понятно почему. Если бы Тома играл Лешка Вишняков, тогда его сырихи завалили бы сцену. А наш Петенька почему-то у девочек успеха не имеет Странно, вроде бы все при нем, и лицо, и фактура…

Света привычно посмотрела на свое отражение и принялась стирать грим.

— Петенька не обаятельный, — лениво отозвалась Вика. — Лешка обаятельный, а Петенька нет.

Этот необязательный разговор был чем-то вроде ритуала и повторялся после каждого «Тома Сойера».

Света осторожными движениями сняла накладные ресницы. Лицо ее сразу стало усталым и каким-то пожухлым. Бедная Светка, подумала Вика, уже скоро за сорок перевалит, а она все в детском театре, все школьниц изображает.

— Ты думаешь разоблачаться, или как? — спросила Света, не прекращая своего занятия. Кучка использованной цветной ваты на столике росла.

Вика потянулась:

— Кинь мне сигаретку. И зажигалку тоже.

Света выдвинула верхний ящик, достала пачку «Вог» и перебросила подруге:

— Курить вредно, кожу испортишь.

— Ага, — согласилась Вика, с наслаждением затягиваясь, — жить тоже вредно, а ничего, живем. И радуемся.

— Это уж кто как, — Света закончила заниматься лицом и стала стягивать через голову тесное платьице. — Кто радуется, а кто лямку тянет.

Лицо Светы скрылось складками платья, но в голосе послышались слезы. И точно — когда Светка высвободилась из многочисленных голубых оборочек, Вика увидела, что подруга еле сдерживается, чтобы не зареветь. Вика вздохнула: такие перепады настроения для Светки обычны. Только что вроде все было ничего, и вот здрасьте-пожалуйста! Что ж, актрисы — натуры нервные, тонкие, Вика и сама иногда устраивает истерики на пустом месте. Но редко, гораздо реже, чем другие. Опять небось кто-то проехался насчет «пионерки-пенсионерки» у Светки за спиной, а она услышала.

— Ну что ты, Свет, — успокаивающе сказала Вика. — Ты все принимаешь слишком близко к сердцу. Что случилось-то?

— Завтра вывесят распределение ролей на Ануя. — Света все еще старалась сдерживаться.

— Да ну! — Вика даже подпрыгнула. От расслабленности не осталось и следа. — Откуда ты знаешь? Анька шепнула?

Аня — секретарша директора — была близкой Светкиной подругой.

— Она.

— Ну и что?

— Можешь радоваться — ты играешь Антигону в третьем составе.

У Вики вытянулось лицо:

— Почему в третьем?

— Потому что в первом — жена режиссера, а во втором — дочка Фиалкина.

Да, дела… Фиалкин — знаменитый драматург и человек с громадными связями, тут не поспоришь… И черт дернул его дочку именно в этом году к ним распределиться! Что она забыла в детском-то театре? Хотя, конечно, — Лялечка Фиалкина такая бездарь, что ни в какой другой ее просто не взяли, даже при папочкиных связях.

Викино хорошее настроение как рукой сняло. Третий состав — значит, снова ее никто не заметит. Будь ты хоть Сара Бернар, миссис Сиддонс и Фаина Раневская вместе взятые, если ты в третьем составе, то в рецензиях не фигурируешь.

— А ты? — спросила она Светку больше из вежливости, чем из настоящего любопытства. Слишком она расстроилась из-за собственной неудачи.

— А я — во втором.

— И кого?

— Няню. — Светка не выдержала и все-таки разревелась, уткнувшись лицом в голубенькое платье Эми Лоуренс. — Ты представляешь, няню!

Вика сочувственно посмотрела на нее. Значит, все — Светку будут потихонечку переводить на возрастные роли второго плана. Бедная, она всю жизнь играет роли второго плана. Вот и талантом ее Бог не обидел, а карьера не сложилась!