Тридцать ночей (ЛП)

— Я подразумевал, розы, но приятно осознавать, что не пахну так, как это бывало после тренировки с моим командором.

Я покраснела достаточно, чтобы мои щёки окрасились цветом красной розы.

— Ох! Умм, да. Их аромат высококачественный — именно поэтому я их люблю. Только шесть сортов из пяти сотен имеют такую пороговую интенсивность. К тому же, в Кении ими торгуют на законной основе, и там они являются оплотом поддержки дикой природы.

Он замедлил свой темп до каденции.

— Компетентна даже в вопросе вида любимой розы, но не в типе мужчины, которому даришь себя.

Мои пальцы впились в его руку и шею.

— Не сейчас, Айден, — никогда, вообще-то.

Он поцеловал мои волосы. Я задрожала, поскольку он просто-напросто выжидал. Ожидая благоприятного момента, чтобы поставить точку во всём этом.

— Зачем ты все это делаешь? — поинтересовалась я в попытке отвлечь нас обоих. — Я обожаю всё это, но я была бы счастлива здесь даже просто с кружкой горячего шоколада и рядом с тобой.

Я начала выполнять шаг очо, но он остановился. Он вновь пристально смотрел на меня с той самой эмоцией на лице, определение которой я так и не смогла найти, V-образная складка меж его бровей прорезалась ещё глубже. Он опустил наши сплетённые руки.

— Сегодня ты попросила меня показать тебе каково это быть со мной, — начал он монотонным голосом.

Кровь отхлынула от моего лица, когда он подтвердил моё самое худшее опасение: этот прекрасный вечер был просто средством достижения цели.

— Пожалуйста, не надо! — слова со свистом вырвались из меня, подобно последнему вздоху.

Я пыталась, всерьёз, всецело пыталась бороться со слезами, до краёв наполняющих мои глаза. Как он может позволить себе все это разрушить? Всю эту жизнь, изобилующую внутри меня, поглотит тьма, если его не будет рядом. И то умиротворение, которое я дарила ему, оно тоже исчезнет.

— Элиза, оглянись, — сказал он. — Что ты видишь?

— Самую прекрасную ночь в своей жизни, — ответила я, не колеблясь.

Он кивнул, как будто именно такой ответ и ожидал.

— Я на это и надеялся. Но, детка, вот это — это лучшее, что когда-либо может случиться с нами.

Я нахмурилась, стараясь понять к чему он ведёт.

— Если это лучшее, к несчастью, ты потерпел неудачу в демонстрации того, почему я не должна быть с тобой.

Он покачал головой.

— Нет, не потерпел. Я могу делать всё это ради тебя. Привозить розы из любой точки мира, покупать тебе платья, которые никто кроме меня не увидит, брать в аренду книжные магазины для тебя. Но это всё, что я могу дать.

Я открыла было рот, чтобы выразить свой протест, но он нежно прикрыл его рукой. Его пальцы были холодными.

— Пожалуйста, послушай. В завершении каждого вечера, неважно каким бы красивым я его ни сделал, ты будешь спать в одиночестве, и это принесёт гораздо больше боли, потому как вечер был прекрасным. Во время дня, ты будешь разрываться на части, выбирая между семьёй и мной. Сначала это будут вечеринки в честь окончания учебы, и праздники, и дни рождения. Потом постепенно, тебе станет невыносимо в моём мире, в отдыхе здесь на природе, на вершине этого утёса со мной. Я не смогу дать тебе твою собственную семью. Я не дам тебе детей, лишь потому, что этот папочка может уничтожить их по несчастному стечению обстоятельств. Последовательно, ты начнёшь терять всё. И это лучший сценарий, если до этого я не причиню тебе вреда. Я не могу отказаться от своего уклада жизни, Элиза, и я отказываюсь принимать твою жизнь в дар, лишь для того, чтобы я смог украсть её у тебя.

Его глаза были сфокусированы, полны решительности. Его рука твёрдо прижималась к моему рту, но на этот раз, ему не требовалось утихомиривать меня. Я сама по себе остолбенела. Мир, как ни странно, стал пустым. Ни "Пинк Мартини", ни ветра. Даже аромат Aeternum увял. Леденящий холод его руки теперь распространялся по всему моему телу, и я задрожала.

Это могло бы показаться странным, что ни одно из его предупреждений о физической опасности не отпугнуло меня, тем не менее, данная картина изоляции, в итоге, достигла своей цели. Но когда я задумалась об этом, на самом деле, это не было странным для такой девушки, как я. Никакая травма, никакая серьёзная угроза моей жизни, ничего из этого не могло мне дать того, чего бы я не смогла пережить, и даже страстно желать этого раньше. Но потеря единственного подобия семьи — потеря моего второго шанса — как я смогу снова пройти через это?

По своей собственной воле серебристые Лубутены сделали шаткий шаг назад. Прочь от него. Он закрыл глаза и убрал руку. Возможно, он увидел перемены во мне, или может быть, перемена произошла в нём самом. Чем бы это ни было, мне надо было подумать. Я развернулась и выбежала из тента.

Ветер хлестко сёк волосами по моему лицу, когда я попыталась успокоить своё дыхание. Я посмотрела на его место уединения. Могла ли я быть с ним на этих условиях? И что случится, если я соглашусь на это? Я потеряю Солисов, Реаган, новых друзей, которых я ещё пока даже и не встретила, и в итоге, даже его. Нет! Я должна уйти. Я должна уйти прямо сейчас.

Всеми своими силами я попыталась сделать шаг вперёд, в сторону вершины утеса. Мои мышцы сократились от этой мысли. Мир снова стал пустым, как будто все мои чувства отреагировали на нависшую угрозу потери Айдена и отказывались признавать что-либо ещё, кроме него. Всё что я могла видеть в темноте этой ночи, так это красивого, терзающего самого себя, мужчину, который организовал доставку роз через весь континент только ради меня, который вернул меня к жизни, в полном смысле этого слова. Мои каблуки утонули в траве. Я не могла уйти. Как минимум, я должна попытаться. Возможно, если он позволит себе немного нормальных, счастливых воспоминаний, они нейтрализуют плохие, и со временем, заменят их.

Я сделала прерывистый вдох и вошла в тент. Он не сдвинулся ни на дюйм — его лицо, по-прежнему, было серьёзным. Широкими шагами я прошла через танцпол, прямо к нему, на удивление мои колени не подвели меня.

— Должен ли я отвезти тебя домой? — спросил он, его голос почти осип.

Я взяла его за руку.

— Не сегодня. Я хочу выяснить всё сама.

Его губы сжались в тонкую линию, и он прикрыл глаза.

— Я узнаю по опыту, а не по рассказам, Айден.

Когда он открыл глаза, они начали озаряться бирюзой. Его губы приподнялись в улыбке поверженного.

— Учёный до мозга костей.

— Значительный генетический изъян, по утверждению моей мамы.

— Так к чему нас это ведёт?

Я сцепила свои пальцы с его пальцами.

— Помню, как ты называл это "перемирием".

Я встала на цыпочки и поцеловала его шрам.

Он вздохнул, либо от испытанного удовольствия, либо от разочарования, я не знала. И на данный момент, мне не хотелось это выяснять. Я проследила поцелуями линию его напряжённой челюсти вплоть до уголка его рта.

— Поцелуй меня, — попросила я.

Теперь он искренне улыбался.

— Одна кратковременная победа, и ты уже отдаёшь мне приказы?

— Да, — я сжала в кулак его волосы, притягивая его ближе к себе. — А теперь, никаких разговоров с твоей стороны, за исключением, если они не похотливые!

Этого хватило для Айдена. Его рот приоткрылся, в этот момент "Пинк Мартини" распевал припев. Затем его взгляд потемнел, и он рывком, небрежно притянул меня к себе. Со стоном, подобному провозглашению капитуляции, его рот накрыл мой. Его язык и губы начали беспощадное танго на своих собственных условиях. Его хватка на моём лице была настолько крепкой, что я ощутила его мощь глубоко в самой сути себя.

— Ты хочешь грязных разговоров, Элиза, но я не могу произносить даже "чёрт" среди всех этих роз, — произнёс он между поцелуями. — Так что на этот раз, ты сама усложнила задачу.

В моих ушах пульсировала кровь, краем уха я уловила, как "Пинк Мартини" нараспев шептал "amado mio". Может быть, дело было в песне, или в кончике языка Айдена, который очерчивал линию моих губ, но последние остатки моего разума, запинаясь, твердили мне об очевидном, сгорая в огне страсти. И вот так просто, я познала слова, которые подначивали меня с того самого момента, как только я увидела это место.