Горбун

Если не хочешь с кем-то ехать, то будешь искать любые причины для отказа от поездки, а идея Иры была не так уж плоха. Вот мне вряд ли удастся отвертеться от знакомства с дядей горбуна.

— Как я его ненавижу! — воскликнула Ира.

Мне не надо было спрашивать, кого. Мы думали об одном человеке.

— Дружинина?

Ира кивнула.

— Интересно, что ему от тебя надо? Зачем он хочет отправить тебя на эти чёртовы бега?

Я пожала плечами.

— Ты же сама слышала, что он терпеть не может верховую езду. Наверное, ему тяжело смотреть, как люди гарцуют на лошадях, и помнить, что ему это недоступно. Его дядя этого недопонимает, иначе не тащил бы его на такие зрелища. Ты что?

Ира издевательски смотрела на меня и смеялась.

— Нашла несчастненького! — потешалась она. — Это ему-то недоступна верховая езда? Слышала бы ты, с каким восторгом Мартин рассказывал, как прекрасно Дромадёр держится в седле!

Мне пришлось ещё раз убедиться в отсутствии у меня всякой проницательности.

— Тогда почему он сказал, что ненавидит скачки? — поинтересовалась я. — Он и прежде это говорил.

— Не знаю. Поэтому держись с ним настороже.

— Может, не ходить? — нерешительно спросила я.

— Как хочешь. Его дядя — человек вполне приличный, так что тебе ничто не грозит, но я не понимаю, какие планы у нашего красавца. Разве что он хочет ещё раз услать тебя куда-нибудь со своим дядей, а сам…

Ира хладнокровно провела пальцем у горла, но, по-моему, взгляд у неё был испуганный.

— В следующий раз ему не удастся меня одурачить, — заверила я. — Во второй раз я не попадусь.

— Ну ладно, не попадайся, а я пошла на вокзал. Не забудь, что я опаздываю, а Нонка пусть не теряет времени даром и едет. Встретимся на месте.

— Я передам.

Ира ушла, а у меня прочно установилось самое мерзкое настроение из всех, какие я пережила за сегодняшний день. Ложь горбуна казалась бессмысленной, поэтому от неё было особенно тревожно и горько.

Звонок и взволнованный голос Нонны не способствовал поднятию духа.

— Нонн, мы с Ирой заболтались, и она вылетела в последнюю минуту. Если она опоздает, то поезжай одна, а то уже поздно. Встретитесь на месте.

— Я поняла, — сказала Нонна. — Могла бы сказать прямо. Если она позвонит, передай, что я уже уехала. До встречи.

Нехорошо получилось с Нонкой. Кто-кто, а уж она-то меньше всего заслуживала того, чтобы её обманывали.

Когда Ира позвонила, я ей прямо выложила всё, что думала о её выдумке.

— Ну и чёрт с ней, — грубо отозвалась она. — Сама напросилась. Значит, я вернусь послезавтра, а ты всё-таки будь поосторожнее. Мало ли что. Спутают тебя со мной, а мне отчитываться перед твоей мамой. Я не шучу.

Искренняя забота, даже если она облечена в такую форму, всегда приятна, поэтому я пообещала быть начеку и посоветовала ей самой быть поосторожнее, потому что, если ей мстит именно горбун, он будет всё это время рядом с ней.

— За меня не беспокойся: рядом со мной будет Ларс. Уж он-то проследит, чтобы Дромадёр ни к чему не прикасался. Если будет нужно, он глаз с него не спустит.

Я верила, что писатель сделает всё возможное, чтобы уберечь любимую, недаром он отпустил с ней жену, а может, сам попросил её поехать, но всё-таки тяжёлое чувство не покидало меня.

Чтобы развеяться, я решила сделать попытку хоть приблизительно понять, о чём же говорится в пресловутой повести Ларса. В крайнем случае, то есть в случае неудачи, всегда можно напомнить, что английского языка я не знаю, а раз горбун принёс мне свой перевод, то пусть хотя бы расскажет сюжет. Я подумывала о таком повороте событий, однако надеялась, что сумею справиться с текстом самостоятельно. Найти бы только англо-русский словарь.

Пока я раздумывала, где у Иры может быть словарь, затрещал телефон. Звонил Ларс. Он спрашивал, не страшно ли мне, убеждал покрепче запирать двери и окна и сетовал на слабость и головокружение, из-за которых ему пришлось отпустить женщин одних, а самому остаться дома. Его тоже томило беспокойство.

— Уверена, что к завтрашнему дню у вас всё пройдёт, — утешала я его, — а Ира обещала мне быть очень осторожной. К тому же, с ней будет Нонна.

Я сомневалась, что Ира вытерпит общество подруги, но Ларсу об этом, конечно же, не сказала.

— Хорошо бы! — вздохнул Ларс. — Я подумывал, не приехать ли к вам, чтобы вам не было одиноко, но чувствую себя… на последнем… Как же это?.. А, да!.. на последнем издыхании.

— Ничего, вечером заедет полицейский, привезёт всё, что он взял на экспертизу, так что мне скучно не будет.

Писателю было обо всём известно.

— Да, Ирина мне говорила об этом, — сказал он. — Вы будете его ждать?

— Конечно. Мне бы хотелось его подробно обо всём расспросить. Наверное, у него уже есть какие-нибудь догадки или подозрения.

— Как бы мне хотелось приехать! — продолжал вздыхать Ларс.

— Я вам расскажу о нашем разговоре, — пообещала я.

— Как вам понравилась моя повесть? — поинтересовался Ларс. — Вы её уже читаете?

До чего же эти писатели нетерпеливы!

— Я как раз ищу словарь, чтобы её прочитать. И почему Леонид не перевёл её сразу на русский?

На этом мы расстались, и я вновь принялась за поиски.

Словарь я нашла в стенке, а вот тетрадь бесследно исчезла. На столике в углу её не оказалось, не оказалось её на большом столе, на столике у телефона, в моей и Ириной комнате, словом, несмотря на то, что дом я обыскала очень тщательно, я её не нашла. Сразу же вспомнилось, какой недовольный вид был у переводчика, когда я упомянула о повести. Проклятый горбун! Наверное, он разозлился на меня за то, что я похвасталась его тетрадью перед Ларсом, и решил мне отомстить. Представляю, как он потешался, когда представлял мои усердные поиски. Интересно, что было бы, если бы я спросила у него, принесёт он тетрадь назад или нет? Вероятнее всего, он предложил бы мне меняться: он даст мне перевод повести Ларса, а я ему — свою повесть. Конечно, так и будет, недаром у него глаза разгорелись, когда я вынула содержимое сумки. Да-да, идея обмена возникла у него именно тогда, теперь я хорошо это понимала, но мою повесть он не получит никогда. Даже если бы в ней не действовал человек с его внешностью, я всё равно оберегала бы её от его глаз. И ещё я твёрдо решила, что о его тетради я вообще не буду упоминать, а если он заговорит о ней сам, буду давать неопределённые ответы, чтобы у него не было повода ни веселиться надо мной, ни добиваться моей повести. Если он поймёт, что я не обескуражена пропажей его тетради, то он же останется в дураках. Вот только для Ларса придётся что-нибудь выдумать, потому что объяснения будут выглядеть или глупо или мелочно.

Телефонный звонок заставил меня вздрогнуть.

— Жанна, у вас всё в порядке? — спросил Дружинин.

— Конечно, — вежливо сказала я.

— Ирина дома?

А вот её отъезд лучше всего было бы скрыть. Он сегодня туда уедет, но ведь остановится, наверное, не в одном с ней доме. А если и так, то её появление будет для него неожиданностью, и он не успеет что-либо предпринять.

— Ушла в магазин. Она вам нужна?

— Нет. Что вы делаете?

Какое ему до этого дело? Не могу же я признаться, что только что закончила поиски его тетради и размышляю о его подлом характере. Мало того, что он лжец, так он ещё и способен на такие шутки! Ничего, я ещё спрошу у него, умеет ли он ездить верхом, надо только выбрать подходящий момент. Но что же ему отвечать сейчас?

— Что я делаю? — переспросила я. — Если говорить откровенно, то разговариваю с вами.

— Когда вы говорите таким тоном, мне становится тревожно, — помолчав, сказал он.

— Ну, хорошо, признаюсь, что сейчас я наливала воду в графин. Специально для Иры.

Сама не знаю, почему я приплела сюда графин. Видно, я очень хотела подчеркнуть, что мои мысли очень далеки от литературы.

— Почему специально для Ирины? — не понял горбун.

Если уж я солгала, то приходилось идти до конца.