Еще один шанс

Харриет огляделась и поняла, что спрятаться негде. Укрывшись за деревом, она прижалась к стволу.

Она услышала, как хлопнула дверца машины.

Одна.

Она услышала шаги.

Никаких голосов.

Она закрыла глаза, стараясь стать невидимой.

— Харриет.

Она зажмурилась еще крепче. Не может быть, что это голос Джейка.

— Это я, Джейк.

Должно быть, он наклонился. Она почувствовала, как его рука гладит ее по волосам, так легко.

Харриет позволила себе открыть глаза. Он сидел на корточках лицом к лицу с ней. Золотые искорки в его темно-карих глазах сияли.

— Ты взял машину отца?

Он пожал плечами:

— Иногда мужчина должен делать то, что должен делать мужчина.

Ее сердце подпрыгнуло от этих его слов, но она приказала себе не искать скрытого смысла в этой фразе.

— Зачем ты искал меня?

Он сел на землю — рядом, но не касаясь ее.

— Помнишь, как я сказал, что ты боишься позволить кому-то любить тебя?

Харриет взглянула на его руки, такие сильные и нежные, потом снова на лицо Джейка.

— Я помню.

— Ты не единственная с таким диагнозом.

— Что ты хочешь этим сказать? — Если бы только он протянул руку и обнял ее.

— Я знал, о чем говорю, потому что то же самое можно сказать и обо мне. Мистер Никогда-не-оглядывайся-назад. Продолжай бежать, и ты никогда не узнаешь, что, может быть, упускаешь. — Он резко вдохнул. — Харриет, я скучал по тебе. Всю неделю мне все время хотелось поделиться моими мыслями, моими чувствами… черт, это совсем не похоже на меня.

— Зак говорил, что вы двое проводите вместе много времени.

— Харриет, речь не о Заке. Речь о нас.

— Нет никаких…

— Не говори так. — Джейк легко прикоснулся ладонью к ее губам. — Пожалуйста, не говори, что нет никаких «нас».

— Что ты хочешь этим сказать? — Она попыталась говорить сквозь его пальцы.

Он убрал руку, наклонился и поцеловал ее.

Она попыталась отодвинуться назад, но твердое неподвижное дерево мешало этому.

Он продолжал целовать ее. Потом он перестал, и она пожалела, что он это сделал.

— Харриет, ты нужна мне, — сказал он, притягивая ее к своей груди.

— Нуждаться не значит любить.

— Черт, какая ты упрямая.

— Эта черта всегда была мне на пользу, — сказала Харриет. Может быть, ей следует поцеловать его. Она вскинула голову, провела по линии его губ большим пальцем, а потом притянула его лицо к себе.

Поцелуй был более глубокий, страстный, жадный. Джейк застонал, и Харриет всосала его язык, отчаянно желая, чтобы он признал, что чувствует к ней то же, что она чувствует к нему.

Он отстранился, заглянул в ее глаза, коснулся ее пухлых губ.

— Харриет П. Роджерс Смит, я никогда не говорил ни одной женщине, что люблю ее. Любить — значит терять. Но сегодня я понял, что убегать от любви — это еще большая потеря.

— О, Джейк, я знаю, о чем ты говоришь. — Харриет погладила его по щеке.

Он поцеловал ее пальцы. Потом поднялся по запястью к краю рукава красного кашемирового пальто.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Ух ты! Как, оказывается, приятно говорить это.

— Ты можешь сказать это снова, — ответила Харриет.

Он привлек ее к себе.

— Я люблю тебя, Харриет, — А потом он поцеловал ее. После поцелуя, водя круги по тыльной стороне ее ладони, Джейк сказал: — Я только надеюсь, что однажды тебе захочется сказать эти слова мне.

Харриет внимательно посмотрела на него:

— Ты понимаешь, где мы?

Он огляделся:

— На озере. Или, если точнее, на том самом месте, где мы были в ту ночь, когда зачали нашего сына.

— Ты действительно помнишь! — воскликнула Харриет.

Он кивнул и крепче сжал ее руку.

— Я любила тебя тогда и люблю сейчас, Джейк Портер.

Он поцеловал ее снова и опустился на землю вместе с ней.

— Харриет, пожалуйста, скажи, что ты выйдешь за меня замуж.

Он просил ее об этом независимо от любых разумных причин. Просил ради любви. Ради того, чтобы разделить любые трудности, которые могут ожидать их в будущем.

Она сделала глубокий вдох, посмотрела ему в глаза и сказала:

— Да. Да. Да.

А потом они смеялись, и целовались, и катались по опавшим листьям. Как будто это снова была их ночь после выпускного бала. Они были молоды, беспечны и полны радости. Они использовали ее красное кашемировое пальто как одеяло, и, уютно свернувшись под ним, скрепили свои обещания сердцем к сердцу.