Быть вместе

Маргарет Пембертон

Быть вместе

Глава 1

— Папа! Папа! Пожалуйста, не умирай!

Харриет Латимер обнимала неподвижное тело отца, и слезы текли по ее щекам потоком. Вокруг, казалось, до бесконечности простиралась темнеющая пустыня, и только пальмы, под которыми они нашли укрытие, нарушали однообразие беспрестанно двигавшихся дюн.

Генри Латимер пошевелился и открыл потускневшие, невидящие глаза.

— Нил, — пробормотал он почти неразборчиво. — Прозрачные истоки Нила.

Затем в горле у него заклокотало.

Харриет бережно переложила его голову со своих колен и накрыла отца одеялом, которое было его единственной защитой от пронизывающего холода наступающей ночи. Ее охватил страх, еще более жуткий в своей безысходности. Они находились почти в тысяче миль от Каира, затерянные в бескрайних просторах Нубийской пустыни. Отец умирал. Собственная смерть ожидала ее через несколько дней. Оазис, который они считали своим спасением, оказался лишенным воды; последние продукты были съедены, надежда, поддерживавшая их столь долгое время, в конце концов умерла.

Когда одинокая газель приблизилась к пальмам в поисках воды, которой там не существовало, у Харриет забилось сердце. Газель означала еду, а еда означала новую надежду. Девушка сжала в руках отцовское ружье, быстро поднялась на ноги и прицелилась. Выстрел потряс безмолвие ночи, газель сделала спасительный прыжок, оазис остался таким же пустынным, как и прежде. Мечта об исследовании, сиявшая так ярко, превратилась в прах. Осталась только смерть.

Услышав звук ружейного выстрела, Рауль Бове остановил лошадь в облаке песка, его темные брови сошлись, образовав на лбу глубокую складку, ружье — это не оружие туземцев. Ударив каблуками по бокам лошади, он развернул ее и быстрым галопом поскакал в сторону далекого оазиса.

Глухой стук копыт проник сквозь отчаяние Харриет. Она тяжело вздохнула и, убрав руки с мокрых от слез щек, напряженно прислушалась. Это была не галлюцинация — наездник приближался. Надежда и страх начали в Харриет борьбу за то, что одержит верх. Если это европеец, то она и отец спасены. Если это один из туземцев, которые украли их верблюдов и провизию, то ее с отцом ждет еще более ужасная смерть, чем от голода и жажды. Харриет вскочила на ноги и трясущимися руками сжала ружье. Позади нее лежал беспомощный и безмолвный отец, и она, храбро встав перед его неподвижным телом, вскинула ружье к плечу. На фоне темного горизонта ясно различалось развевающееся свободное белое арабское одеяние, с губ Харриет слетело рыдание. Под таким одеянием она не найдет доброты, защитника у нее нет, и ее единственный шанс на спасение — это испугать и прогнать незваного пришельца. Даже в бархатной черноте ночи она могла рассмотреть тучи песка, летевшие вокруг него, и очертания сухощавого крепкого тела.

— Стойте! — дрожащим голосом выкрикнула Харриет, держа палец на взведенном курке. — Стойте, или я выстрелю!

Приклад ружья давил Харриет на плечо, вес оружия был мучительно тяжелым для ее ослабевших рук.

Последовало удивленное проклятие, и лошадь от резкой остановки встала на дыбы. А потом низкий голос снова выругался, и едва видимый наездник продолжил уверенно двигаться вперед.

— Стоп!

— Голос Харриет был полон страха и паники, а всадник дерзко и невозмутимо продолжал скакать в ее сторону. У нее в ушах стучала кровь, сердце бешено колотилось, она понимала, что у нее нет выбора, кроме как выстрелить. Мужчина был в пределах видимости, еще через несколько секунд он окажется рядом с ней, и тогда будет уже слишком поздно. Тихо застонав, Харриет закрыла глаза и нажала на курок.

Раздались звук удара тела о песок и пронзительное ржание испуганной лошади.

— О Боже! — всхлипнула Харриет и открыла глаза.

Одетая в белое фигура катилась между копытами лошади, а затем резко поднялась и бросилась вперед.

Харриет неумело старалась перезарядить ружье, но руки у нее дрожали, ладони покрылись потом, и она потерпела неудачу.

— Нет! Нет! — закричала она, когда ружье грубо забрали у нее из рук и отшвырнули прочь в темноту.

— Маленькая дурочка! Вы чуть не застрелили меня! — Голос дрожал от гнева. — Где ваши компаньоны… ваши носильщики?

— Низкий глубокий голос и английская речь с едва заметным акцентом остановили начавшуюся у Харриет истерику. Девушка постаралась перевести дух и взять себя в руки.

— Наши носильщики сбежали. — Вздохнув, она прижала руки к все еще колотящемуся сердцу. — Мы одни.

Она отступила в сторону, так что стал виден ее лежащий без сознания отец.

Быстро шагнув вперед, Рауль присел возле ее отца, и Харриет увидела у него на талии блестящий кривой кинжал, украшенный драгоценностями. Хотя он был одет как араб, он был совершенно другого происхождения, нежели туземцы, укравшие их верблюдов, и у нее снова робко затеплилась надежда.

— Вы нам поможете? — спросила его Харриет. — Мой отец болен и слаб, и я должна как можно скорее доставить его в Хартум.

Медленно поднявшись на ноги, Рауль посмотрел вниз на девушку, которая была такого маленького роста, что голова с золотыми волосами едва доходила до уровня его плеч. В ночной пустыне, освещенной сияющими звездами, он смог рассмотреть, что лицо девушки имеет форму сердечка, а слегка раскосые глаза обрамлены длинными ресницами.

— Отсюда до Хартума очень далеко, — сказал он со странной для его вида мягкостью. — Вам лучше вернуться на побережье.

— Мы не можем! — Защитное самообладание Харриет улетучилось, и сила воли чуть не изменила ей, когда она представила себе перспективу путешествия назад через безжалостную пустыню. — У нас нет провизии: ее украли туземцы. Мы, заблудившись, брели одни много дней… или недель… Мой отец умрет, если останется без приюта и лечения…

— Ваш отец уже мертв, — с состраданием сказал Рауль и, протянув к ней сильные руки, сжал ее плечи.

— Нет, — прошептала Харриет; чувствуя, как последние силы, какие еще оставались, покидают ее. — Нет. О нет!

В отчаянии она сделала несколько нетвердых шагов к отцу и, опустившись на колени, обняла его. Его мечты об открытии рухнули, но у него на губах осталась легкая улыбка, словно до самого конца он верил, что они осуществятся.

Раульс мрачным видом молча наблюдал за ней. Окольный путь займет несколько лишних дней. Он будет вынужден провожать ее до Хартума, и ему придется оставаться с ней, пока не найдутся подходящие сопровождающие, чтобы доставить ее обратно в Каир. Задача будет нелегкая, так как население Хартума составляли в основном турки и вероотступники — мужчины, которые продадут в рабство собственных сестер, если цена будет достаточно высокой. Он про себя грубо выругал мертвого мужчину, лежавшего в нескольких шагах от него. Кем бы тот ни был, он был дураком. Хартум середины девятнадцатого века — это не место для женщины. Самый далекий город мира был территорией беззакония, настолько удаленный от правительства, что законы для него вообще перестали существовать. Хартум был огромным торговым поселением, где несчастных африканцев покупали и продавали, как скот. Рауль сомневался, что убитая горем английская девушка имела хотя бы малейшее представление о том, что ждет ее впереди.

Она говорила о Хартуме так, словно, добравшись туда, покончит со всеми своими неприятностями. Даже его закаленное воображение избегало мысли о том, какова будет ее судьба в таком городе. Девушка не могла там оставаться. Ему придется принять меры, чтобы отправить ее немедленно: если только он сам не изменит свой маршрут и лично не проводит ее обратно в Каир.

Эту идею он в раздражении отбросил. На это понадобилось бы от шести до восьми недель, а такое время Рауль не мог потратить зря. Кроме тоге, он не нянька, и ее трудности не его дело.

— Нам пора в путь, — отрывисто сказал он. — Путешествовать легче ночью, чем по дневной жаре.

Вздрогнув от его резкого тона, Харриет повернула голову и с мольбой в глазах посмотрела вверх на него.