Самый хищный милый друг (СИ)

Я не удержалась и улыбнулась, вспомнив смешную фотографию и связанные с ней ощущения — нежный ветерок овевал мое голое пузо, под босыми ногами — трава и нагретая солнцем земля, руку оттягивает ведерко, а в нем — крупная блестящая клубника, целое богатство!

Как хорошо быть маленькой! А потом ты вырастаешь, и в голове у тебя свернулся клубок гремучих змей — мысли, мысли…

— Катюша, ты не будешь меня осуждать? — вдруг спросила мама.

— Что фотки отдала? Да ладно!

Кирилл, наверное, устроит выставку на рабочем столе, обложится по периметру фотографиями в рамках и будет ими любоваться.

Тут же накатила жалость, сердце придавило свинцовой плитой… Милый… Он столько для меня сделал всего хорошего… А что ему теперь осталось? Только рассматривать фотографии.

— Нет, я о другом… — нерешительно произнесла мама. — Я тут с мужчиной познакомилась. На работе. Вернее… Это наш заказчик.

— И? — насторожилась я.

— Ну… вот. Такой приятный мужчина. Познакомилась. Да. Ты не будешь меня презирать?

— Почему я должна тебя презирать?

— Всего три года прошло… после… после папы. Так плохо одной, Катя! Женское одиночество — это ужасно. Не знаю, как другие, сейчас все эмансипированные, мужчины им не нужны. Ты, вон, тоже эту песню завела. А для меня быть одной — каторга. Не могу! Ты же помнишь, какой папа был добрый и заботливый. С ним — как за каменной стеной. А что теперь? Я совсем не самостоятельная, ты же знаешь… В общем… Вот так.

— Мама, ну что ты оправдываешься? Как я могу тебя осуждать?

— Нет?

— Да все нормально!

— Правда? Ой, Катя, я так рада. Так ты не против с ним познакомиться? Его зовут Роман… Роман Петрович. Сорок лет, разведен. Олежка уже познакомился.

— И что сказал?

— Клевый чувак.

— О! Отлично. Так у вас все серьезно?

— Похоже на то.

— Мама, я очень за тебя рада.

…В понедельник поздно вечером раздался звонок в дверь. Я приникла к глазку. Кто там? Наверное, как всегда, Васе дома не сидится. Но нет, это был вовсе не мой волосатый соседушка.

— Екатерина? Держите! — объявил парень, протягивая мне огромную корзину цветов.

Композиция была необыкновенно красива — яркие крупные оранжевые розы, украшенные фисташковой зеленью и необычными глянцево-красными ягодами. Я такого еще не видела.

Сердце провалилось вниз, в преисподнюю, но уже через мгновение устремилось прямо в открытый космос.

Кирилл

На выходных Кирилл съездил на охоту с Михаилом Ивановичем и Виктором. Генеральный директор «Армады» пригласил на мероприятие в приказном порядке, сопротивляться желанию выгодного заказчика было невозможно.

Кирилл вооружился до зубов и отправился в лес, несмотря на завал в делах и траурное настроение. По ночам в пустой квартире ему хотелось выть. Но охота и баня предоставляли отличную возможность завязать новые контакты и укрепить старые. Поэтому Кирилл сто раз выпил «на брудершафт», с огоньком отхлестал всех березовым и дубовым веником и договорился о поставках техники. Никто бы и не догадался, что настроение у него ниже плинтуса, а в груди зияет рваная рана.

Все не зря — Михаил Иванович подтвердил, что купит даже не один башенный кран, а сразу два. Учитывая чудовищную стоимость французских агрегатов, это можно было считать удачной сделкой, Кирилл даже приободрился. Если бы еще отделаться от мстительной чиновницы… Но прошло уже два дня, а Гладышев так и не обозначился. Неужели не поможет?

Ослепительно-белый снег скрипел под ногами, на лесных полянках он был разрисован следами зверей и птиц. Хрустально-чистый, прозрачный, воздух в лесу звенел. Надышавшись в лесной чаще кислородом, даже и думать не хотелось о возвращении в город — в густую пелену промышленного смога.

Баня с клубами раскаленного пара была под занавес, а до этого Кирилл и Витя основательно замерзли, выслеживая кабана. Гендиректор обрядил всю команду в белые пятнистые комбинезоны. Под влиянием Михаила Ивановича парни уже свободно ориентировались и в кабаньих повадках, и в марках охотничьего оружия, а уж график гнездования дикой утки помнили наизусть.

— Что у тебя глаза такие голубые? — не удержался и наехал на друга Кирилл. Цвет ему решительно не нравился. Он смотрел на красавчика Витю и тут же вспоминал Вадима. Какой ужас плескался в голубых глазах негодяя, когда в офисе Кирилл сдавил ему горло!

— Уж какие есть, — удивленно буркнул Витя.

Изо рта у него шел пар, ресницы заиндевели. Парни в маскировочном обмундировании сидели под елкой, устроив засаду. Так распорядился гендиректор. Предполагалось, что их вот-вот осчастливит своим появлением грозный вепрь. Но кабан задерживался, и друзья уже дрожали от холода.

— На себя посмотри. Снеговичок, блин!

— Давно я твою Маргариту не видел. Ты ее прячешь, что ли?

— Не-а, — улыбнулся друг. — Не прячу.

Кирилл знал, что стоит лишь произнести волшебное сочетание звуков — Маргарита — и Витино лицо сразу же расцветет, хотя улыбка была редким гостем на вечно сосредоточенной физиономии друга. А Кирилл точно так же млел от другого женского имени. Но сейчас к нежности примешивались тоска и горечь.

Эх, Катюша, Катя…

— Ну, а ты-то когда со своей глазастой блондиночкой познакомишь? Все жду. Могли бы вчетвером устроить званый вечер. Не, лучше впятером. У Марго бабулька офигенная, я ее обожаю.

— У нас пока все сложно, — вздохнул Кирилл.

— Просто сложно? Или очень-очень сложно?

— Очень.

Витя посмотрел на друга с сочувствием, вытащил из-за пазухи руку, похлопал по плечу.

— Держись, братан. Девочки, они такие… Эмоционально затратные. Что случилось-то?

— Да так… Напугал крошку. Поколотил ее бывшего, отмутузил слегка.

— Слегка? В твоем понимании, предполагаю, это означает, что ты переломал ему не все кости, а только восемьдесят пять процентов?

— Да я ему всего семь ребер… Целых гораздо больше осталось.

— Всего! И твоя Катя это видела?

— Угу.

— Кирыч, ты совсем тупой?

Кирилл трагически вздохнул.

— Это зрелище не для девушек. Даже у меня душа в пятки убегает, когда ты в зале на меня прешь, как буйвол. А у меня нервы крепкие.

— Это у тебя-то нервы крепкие? Витя, да ты тот еще псих!

— Не отвлекайся. Сейчас мы обсуждаем не параметры моей нервной системы, а твое идиотское поведение. Смотри, что у меня есть, — Витя достал из-за пазухи плоскую фляжку. — Твой коньяк прихватил. Классный. Давай.

Друзья по очереди, как завзятые алкоголики, приложились к изящной серебряной фляжке.

— Зачем же ты на него набросился?

— Разозлился.

— Ну вот… Ладно, Кирилл, знаешь что? Ты не убивайся. Все у вас будет хорошо.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что твоя Катюша от тебя без ума.

— С чего ты решил? — удивился Кирилл.

— Я же вас видел во дворе. Она на тебя смотрела как на божество. Огромными восторженными глазами.

— Не сочиняй. Не может быть.

— Зачем мне сочинять? Я не слепой. Девочка, определенно, влюблена, и со стороны это очень заметно. Заявляю, как опытный маркетолог: твои акции котируются очень высоко.

— А я думаю, что не очень-то ей и нужен, — уныло пробормотал Кирилл.

— Ты ошибаешься, старик. Зря ты себя недооцениваешь. Возможно, Катя снесла тебе крышу. Но ведь и ты ей тоже. Давай, не раскисай, лучше действуй. Мне ли тебя учить? Цветы подари, извинись, стихи почитай.

— Стихи — это твоей части, Витя. Да и потом… Я обещал ее не дергать. Она хочет побыть одна, разобраться в себе.

— Что за глупости! Кир, пусть твоя блондиночка не выдумывает. И долго она в себе разбирается?

— Уже шесть дней.

— Кирыч, ты спятил! За шесть дней она себе такого насочиняет, потом целый год не разгребешь. Она же девочка. У нее фантазии, переживания, домыслы, страхи, нервы. Два часа на размышления — это максимум, что можно позволить. А потом ты включаешь тяжелую артиллерию, и все становится на свои места. Нельзя быть таким мягким, Кир!