Дочь роскоши

София кивнула, но ее прекрасные аметистовые глаза оставались задумчивыми.

– Деньги – еще не все, знаешь. Наверное, ты подумаешь, что забавно услышать это от меня. Да, нет сомнения, что они делают дорогу человека гораздо ровнее, а жизнь – намного удобнее, чем если бы их не было.

Но дело в том, что они также могут оказаться ловушкой. Если ты идешь в компанию, которая предлагает тебе исключительно высокую зарплату прежде, чем ты займешь в ней определенное место, ты окажешься привязанной к ней, хочешь ты этого или нет. «Я не могу все оставить и бросить, – так ты будешь говорить себе, – Это слишком хорошая работа». Особенно если у тебя есть обязательства перед семьей. Это нехорошо в любом возрасте, и особенно в молодом.

– Бабушка, мне двадцать три года.

София улыбнулась.

– Двадцать три! Вот если бы ты могла оценить, как на самом деле это мало, и смогла бы наилучшим образом воспользоваться своим возрастом! У меня не было возможности быть молодой – виной этому война. О Джулиет, прости меня. Мне не следовало бы тебе говорить, что делать. Я просто старушенция, которая во все вмешивается.

– Да нет, что ты! – сказала Джулиет. Она почувствовала что-то вроде звона, пробежавшего по спине, словно бабушка неосторожно коснулась каких-то тайных нервов. Как это так получалось, что она обращала внимание Джулиет на ее же собственные сомнения? Если бы она на все сто процентов была уверена, что ей надо устроиться на работу в «Дарби Грейс», то почему она еще не там? Почему она позволила себе отпуск и улетела на другой конец света, вместо того чтобы приступить к работе? И все же она и в мыслях не держала отказываться от работы. Все подряд – включая ее самое – утверждали, что это слишком хорошая возможность, чтобы упустить ее. Слишком хорошая, чтобы упустить. Именно. Разве не то же говорила бабушка? И вот теперь преимущества этой работы настолько плотно сложились вместе, что получилась темница, из которой почти невозможно удрать.

То же самое оказалось и с Сином. Даже не видя его, бабушка каким-то образом почувствовала неуверенность Джулиет, она ощутила, что этот хороший парень так же поймал ее в ловушку, как и хорошая работа, предлагаемая ей.

Джулиет могла бы возмутиться таким интуитивным пониманием ее характера Софией, и она могла бы расценить это как вторжение в свою личную жизнь. Но этого не было. Никогда раньше она так откровенно не делилась ни с одним человеком, и этот опыт для нее был скорее успокаивающим, чем наоборот. Джулиет любила мать с отцом, и все же с детских лет она чувствовала себя в стороне от них. Они не понимали ее, а она не понимала их. Почти то же, иногда думала она, как если бы они смотрели в разные концы телескопа. Но с бабушкой у них было полное взаимопонимание, а любовь между ними возникла так же естественно, какой естественной и нетронутой была местность между Ла Гранжем и морем. Джулиет не могла понять лишь одного: как София могла признаться, что убила собственного сына? Но интуиция – такая же интуиция, которая позволяла Софии столь ясно прочитать глубоко запрятанные чувства Джулиет, – подсказывала девушке, что София могла совершить все что угодно, но только не убийство.

Как будет чудесно, если я вернусь домой и расскажу родителям, что они были не правы! – мечтала Джулиет. Одним ударом я смету барьеры, которые разделяли их с бабушкой все эти годы. Как это будет здорово!

Эта мысль бурлила в ней, и она поспешила войти в паб. Несмотря на то, что было еще только половина первого, почти все столики оказались заняты.

– Хорошо бы прийти пораньше, – сказал ей по телефону Дэн. – «Виндмил» заполняется быстро, даже в это время года.

Сейчас она понимала, что он имел в виду.

Безотчетно волнуясь, она огляделась кругом. Она не видела Дэна среди множества людей. Но она же приехала куда надо! Ну конечно! Невозможно было ошибиться: на крыше паба возвышалась огромная ветряная мельница.

– Приветствую вас. Как добрались?

Она обернулась. Он стоял позади нее. На нем был темно-синий пиджак-джерси и серые брюки, и с легким удивлением она подумала, что он, оказывается, выше, чем она думала.

– Спасибо. Это оказалось не так трудно, как я воображала.

Она не добавила, как всего полчаса назад она все еще болтала с бабушкой и думала, как же ей объяснить исчезновение из дома во время ланча и при этом не говорить, что у нее назначена с кем-то встреча? Но на деле все оказалось гораздо проще. Она сказала: «Ты не будешь возражать, если я ненадолго выйду?» – и София только улыбнулась. «Конечно нет. Ты же знаешь, я хочу, чтобы ты относилась к Ла Гранжу, как к собственному дому. Поступай так, как тебе нравится, дорогая. Ты приедешь на обед?» Она кивнула, радуясь, что назначила встречу с Дэном на дневное время. Ей пришлось бы объяснять свое отсутствие за обедом!

– Если здесь нет свободного столика, мы можем подняться на галерею, – предложил Дэн.

– Звучит заманчиво.

– Может, сначала выпьем? Что вы будете?

– Пиво, – немедленно ответила Джулиет, а потом рассмеялась, увидев его удивление, которое он не мог скрыть. – Ну что же, я австралийка, хочу пить, сейчас полдень. А что, джерсийские девушки не пьют пиво?

– Некоторые пьют. Половину или пинту?

– О, половину. Хотя, думаю, попозже я выпью еще столько же, – зловеще добавила она.

Дэн купил два пива, и они понесли его на открытую площадку, которую он назвал «галереей». Там стояло много столиков, и это немного напомнило Джулиет старый чердак.

– По крайней мере здесь будет спокойно, – сказал Дэн. – Если, конечно, нас когда-нибудь обслужат!

Однако официантка подошла тут же. Дэн выбрал стейк и пирог с почками, Джулиет – креветки с чесночным соусом и салат.

– Я думаю, это не совсем то, к чему вы привыкли, – сказал Дэн, когда официантка поставила перед ними на стол бутылку с уксусом и соль.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, как одна из клана Лэнглуа, вы больше привыкли к изысканной кухне и предупредительным официантам, которые разворачивают у вас на коленях салфетку!

Джулиет не знала, чувствовать ли себя польщенной или разозлиться. Она совсем не привыкла жить в роскоши, во всяком случае не так, как он это себе воображал. На помощь пришло ее чувство юмора.

– Что ж, я ничего не имею против грубой пищи – ненадолго, – непринужденно ответила она, – тем более если это ради того, чтобы доказать невиновность моей бабушки!

Он засмеялся, восхищаясь, насколько ловко она поменялась с ним местами.

– Полагаю, это приглашение перейти к делу, – сказал он.

– Да, пожалуй. Не буду отрицать, что я очень волнуюсь – удалось ли вам хоть немного продвинуться?

Дэн замялся. Как журналисту и полицейскому ему не хотелось делиться своей информацией, но он понимал, что, если хочет завоевать доверие Джулиет и использовать то, что она – член семьи, чтобы выведать внутрисемейные подробности, он должен создать впечатление, что копает больше по своей инициативе, чем по ее просьбе.

– Я разговаривал с одним или двумя людьми, – уклончиво сказал он. – А вы?

– Боюсь, что мне не удалось слишком продвинуться, – призналась она. – Так трудно опять поднимать этот вопрос. Они все так скрытны. И притом я не хочу расстраивать бабушку.

– Но вам придется, если вы собираетесь выведать что-то новое.

– Думаю, да. Я надеялась, что вы…

– Вы надеялись, что я сделаю все это для вас? – холодно спросил он: в этом в очередной раз проявилась его профессионально жесткая черта расследователя.

Джулиет покраснела.

– Нет, это не так, – защищалась Джулиет. – Просто дело в том, что я по правде не знаю, с чего начать. Я подумала, что, если бы вы дали мне хотя бы направление, я не стала бы всем подряд наступать на любимую мозоль. Ну а с кем вы говорили?

– С полицейским.

– И что он сказал? Он-то считает, что бабушка виновна?

– Он сказал, что это не исключено. Но в равной же степени может быть виновен любой из остальных членов семьи.

Он услышал, как она чуть не задохнулась, а потом дыхание возобновилось вместе с коротким смешком.