От грехов до истины. Омар и Хатидже. (СИ)

Видя наполненные слезами глаза друга, я заметил, что Хаким что-то шептал мне. Подойдя чуть ближе к нему, чтобы расслышать его, Хаким сделал пару шагов назад и стоял впритык к краю.

- Ради Аллаха! Что ты говоришь, я не слышу тебя! Хаким, я прошу, иди сю…

Не успев договорить, я увидел, как Хаким резко сорвался вниз и исчез за стеной дома.

От неожиданности я резко выкрикнул и ударил себя ладонью по рту, пытаясь сжимать свои губы как можно сильнее. Медленно упав на колени, я покачивался и пытался прийти в себя. Снизу раздался крик Шамиля. В потоке бесконечного мата, я слышал, как Шома выкрикивал то моё имя, то имя Хакима. Больше я не соображал. Зачем он так сделал, для чего он так поступил. Я ничего уже не понимал. Сидя на крыше и пытаясь дышать, я не мог сдерживать эмоции. Сжимая руками свою арафатку, я начал кричать. Ещё один друг меня покинул и покинул самым мерзким образом. Я понимал, что мог бы схватить его или силой утащить, но я сглупил и не сделал этого. Я поднимал голову вверх и, смотря на синее небо, кричал. Мне было и обидно и противно. Боль и злость разрывали меня. Услышав звуки сирен, я увидел, как ко мне подходил Шамиль. Его рука и рубашка полностью были в крови. Обняв меня, он спрашивал, что произошло. Я не отвечал ему, я только схватил его окровавленную руку и прижал к себе. Как вместо луны приходит солнце, так и вместо наших слёз, приходит покой. Спустя сутки, вернувшись после похорон, мы с Шомой сидели на теплом песке, любуясь видом встречных волны. Смотря на блеск воды, я опустил голову вниз и спросил Шамиля:

- Зачем он так?

- Слабохарактерный. Не вынес потери близких.

- Он всегда говорил, что самоубийство страшный грех, не прощаемый Аллахом.

- Я не знаю, Омар. Я тебе не раз говорил, что он стал странно себя вести. А ты просил меня не судить его и оставить это на волю Всевышнего. Ну что? Оставил? Может если бы мы вмешались, он бы был сейчас рядом.

- Я почти всё потерял, представляешь? Всех кого я так сильно любил, я теряю так же быстро, как летит время. Но его поступок, это было совсем.

- Хорошо, что ты внизу не стоял. Я курил и вас ждал, как вдруг такой шлепок был. Я развернулся и вижу, лежит кто-то. Подбежав, смотрю Хаким. Изо рта фонтаном кровь шла, я его держал за руку, пытался как-то успокоить. А он что-то произнести хотел.

- Он ещё мог говорить?

- Без понятия, но мне казалось, он произносил молитву. Не знаю, вацок. Я так испугался, что сидел и молился рядом с ним.

- Я слышал, как ты матом орал.

- Это в начале, потому что я не понял, что произошло. Он так быстро дышал, тело явно сломано было, изо рта кровь ручьём и что-то шептал. Я уже понял, что ему не помогу и, подумав, что он молится, решил молиться вместе с ним.

- Будем надеется, что Аллах примет его.

- Надеюсь…

В это время мимо нас шли две девушки, приглядевшись, Шамиль стукнул меня по ноге и спросил:

- Смотри, это не твоя, Хати идёт?

- Да, это Хатидже.

Помахав им рукой, Хати и её подруга Мавиля, подошли к нам.

- Примите наши соболезнования, – сказали девушки. – Да простит и примет его Аллах.

- Аминь.

- Как так вышло, Омар? Как он так споткнулся? – спрашивала Хатидже.

- Не знаю, мы собирались слазить и тут он неудачно встал и споткнулся.

- Какой ужас, такая смерть, какая-то глупая даже. Так жалко его, он такой хороший был.

- А вы чего тут гуляете? Дома, не сидится что ли? – возмутился Шамиль.

- Да мы просто, решили по пляжу пройтись и…

- Нечего тут ходить, на хату идите.

Девушки повесили головы и, засмеявшись, убежали.

- Ты чего это? – спросил я Шому.

- Да ходят тут, красуются. Нечего, пусть дома сидят.

Улыбнувшись Шамилю, я снял с себя одежду и, решив немного искупаться, побежал к воде.

Тем временем девочки дошли до дома и уселись в комнате у Хатидже. Снимая с себя платок, Мавиля улыбалась и говорила Хати:

- Видела, как он прогнал нас?

- По-моему, он кого-то ревнует. Тебе так не кажется? – кокетливо спросила Хатидже свою подругу.

- Не знаю. Всё может быть.

Хати открыла шкаф и достала оттуда большую коробку.

- Что это?

- Смотри, – сказала Хатидже и вынула из коробки роскошный наряд для танца.

- Вау, вот это платье. Ты хочешь станцевать в нём?

- Хочу, но смогу ли. Надо сделать так, чтобы нога не была видна.

- Сестра моя, тебе не обязательно выплясывать для Хамада, обойдётся.

- Нет, Мавиль! Я не хочу, чтобы ему чего-то не доставало, чтобы он себя ощущал мужем калеки!

- Ну что ты такое говоришь?! Он тебя любит, а на танцовщиц и в барах насмотрится.

- Никогда! Он мой и смотреть будет тоже только на меня.

Сказав это, Хати полезла в шкаф и стала искать ласины. Надев их на себя, она стала примерять платье.

- Ну, как? Сильно ужасно смотрится?

- Вообще нет, даже сочетается, как будто таков костюм и есть.

- Честно? Не видно ногу?

- Нет-нет. Вообще не видно. Идея с ласинами отличная, ничего не понятно. Надень ещё балетки и вообще ничего не видно.

- А как моё тело? Спина, грудь? Красиво?

- Тут уже, подруга, даже сам Хамад не устоит. Как бы не съел тебя, всю такую аппетитную, – засмеялась Мавиля.

- Теперь, надо ещё суметь станцевать.

Неделями, Хати то и делала, что пыталась научиться красиво и плавно танцевать. Периодически падая и плача от боли и обиды, Хатидже всё равно не останавливалась. Спустя пару месяцев, она уже с лёгкостью исполняла танец живота. Ещё через некоторое время, мой отец разрешил мне сватать Хатидже. Для начала мы решили не играть большую свадьбу, так как я не хотел пировать после смерти друга. Сделав никях, при свидетелях и по всем правилам ислама, отец подарил мне отдельный дом, а так же слуг Раджу и Наифа. Полностью переехав с Хати в наш общий дом, мы любовались свободными комнатами, решая, какой ремонт там делать.

- А тут, сделаем кинотеатр. Как думаешь? – спросил я Хати, внимательно смотря на просторную комнату.

- Омар, я так счастлива. Наконец-то незачем прятаться, незачем переживать. Теперь я твоя жена, а ты мой муж.