Одиночество вдвоем (СИ)

Моральный урод.

И как меня ещё Земля носит?

Зеленый. Лениво возвращаюсь в нормальное сидячее положение, вновь нажав на педаль газа. Нехотя берусь за руль обеими руками, в уставших глазах пульсирует давление. В последнее время я только и делаю, что сплю. Каждый день изматываюсь, теряю все силы, истощаюсь физически и морально до такой степени, что даже обычный вдох становится неимоверно тяжелой затеей.

Нет. Не только я чувствую потребность в постоянном сне. Эви так же всё время спит, даже сейчас, сидя позади, она скрывает лицо, ибо её веки прикрываются. Она надеется, что ей хватит секунды, чтобы вновь распахнуть их, но ей нужно больше. И, как бы странно не было сейчас о подобном думать, но я рад, что девушка спит в моем присутствии. Значит, кое-как, но доверяет мне, хоть это доверие и мизерное. Эви пытается натянуть ткань кофты и длинной, большой для неё, футболки на голые, покалеченные ноги, прячет тело, покрытое отметинами, и всё время ерзает на сидении, меняя положение ног, рук, туловища, ведь наверняка боль ещё не стихла. Не представляю, как она терпит это. Ладони прячет то в карманы, то сжимает между ногами, когда боль достигает своего апогея. Не смотрит на меня, всё это время, пока находимся в салоне, девушка даже косо не посмотрела на меня, не одарила злым взглядом, полного осуждения.

И мне больше нечего добавить.

Смотрю на руки, щуря веки. Потные, холодные, испачканные в крови.

[флешбэк]

Она не выходила из ванной комнаты на протяжении всего дня, и Дилан впервые оставил это без внимания, держа обиду за неприятный утренний разговор, которого, как такового не было, Дженни просто игнорировала все его слова, сказанные по другую сторону двери, так что, собрав остатки своей гордости, парень не думал первый выходить на контакт. Но время шло. Два ночи, а парень всё ещё не спит, пытаясь понять новую тему по физике, которую терпеть не может, и сейчас его голова вовсе не формулами забита. Он бросает взгляд в сторону двери, прислушиваясь в шуму, что исходит с первого этажа. Грохот и голоса. Отец вернулся, и, наверняка, он не трезв, а это значит, что мужчина направится в ванную, чтобы принять холодный душ, и уснет там. Дженни должна помнить, что ему не нравится, когда кто-то препятствует его «расслабляющей ванне», она должна уже выйти.

Дилан закатывает глаза, бросая учебник на стол, и поднимается с кровати, выходит в коридор, понимая, что вернулся отец не один, значит, ещё есть время освободить комнату. Подходит к двери, начиная стучать. Громко, не думая вести себя мирно, ведь всё ещё злится на сестру, которая не дает ответа.

— Дженни, там отец вернулся, — оповещает, опираясь кулаком одной руки на стену. Хмурит брови, ругнувшись под нос, ведь думает, что сестра опять игнорирует, и это, мать твою, так злит, постоянно выводит из себя. Когда Дженни успела стать такой?

Включает и выключает свет, зная, что это её злит, но сейчас никакой реакции. Уже напряженно стучит, слыша, как на первом этаже что-то бьется. Опять бросается посудой? В честь чего на этот раз?

— Дженни, отец выпил, — этих слов всегда было достаточно, чтобы девушка выскочила из ванной в одном полотенце. Никто не горит желанием пересечься с человеком, который становится сам не свой, когда употребляет алкоголь, не зная рамок.

Дилан нервно оттягивает нижнюю губу пальцами, дернув за ручку двери, которая, как ни странно поддалась. Парень замер, немного задумавшись. Дженни постоянно закрывается, даже если просто чистит зубы, быть может, она уже давно уехала, а он просто не услышал?

С осторожностью открывает дверь, заглядывая в помещение с разбитым зеркалом, поверхность которого покрыта алыми пятнами — отпечатками от пальцев. Темный взгляд скользит по измазанным стенам, красным каплям, что стекают по бледной плитке, оставляя следы.

И уже в следующее мгновение О’Брайен растворяется. Он спотыкается о порог комнаты, рванув к белой ванне, переполненной светлой алой жидкостью, поглощающей тело бледной худой девушки, тело которой было изрезано в разных местах.

— Дженни? — зачем он произносит её имя?

У Дилана шок. Он плохо понимает, что происходит, не может поверить в реальность того, что видит перед собой.

Много красного. Он ненавидит красный цвет.

— Дженни, — повторяет, опустив свои руки в холодную воду, чтобы приподнять её тело. Голова девушки запрокидывается, а синие губы приоткрываются. Она не дышит. Впалые щеки, темные круги под расслабленными веками. Дилан впервые видит её такой умиротворенной. Его начинает неприятно трясти, что мешает двигаться, но он не сдается, полностью поддается панике, поглощающей его. Берет лицо сестры, начиная трясти:

— Дженни?! — моргает, начиная понемногу осознавать, что это происходит на самом деле, что с её губ не срываются вздохи.

— Черт возьми, — оглядывается, видя, что отец с незнакомыми мужчинами поднимается по лестнице. Они пьяны, но уже начинают всматриваться. Дилан гладит сестру по мокрым волосам, прося:

— Вызовите скорую! — хотя это безнадежно. Машине не добраться так быстро к этому захолустью, оторванному от социума, но сейчас Дилан не думает об этом. Он просто потерян. Шок мешает принимать решения, парень сжимает кровоточащие запястья Дженни, роняя стон с губ, полный какого-то жалкого отчаяния и растущей в груди ноющей боли, что усиливается при каждом сжатии рук сестры, которая не реагирует на его прикосновения.

И Дилан погружается в этот растущий на глазах хаос, он пока не полностью осознает, что вот он — конец его и без того ненормальной жизни. Парень не может оторвать свой взгляд от Дженни. Боится моргать, боится шевелиться. Он замер, застыл во времени.

Поэтому не слышит слов отца, который переглянулся с мужчинами, холодно произнеся:

— В озеро скинем? — единственное, что его напрягло, — денег на похороны не хватит, а спина слишком болит, чтобы закапывать в землю, так что это одно из самых простых решений. Собутыльники пожали плечами, не видя смысла спорить с ним, и уже через секунду безжизненного Дилана оттаскивают от ванной, заставляя отпустить руку Дженни, в кожу которой он вонзил пальцы.

— Нужно поскорее убрать труп, а то вонять будет, - вот, что говорит отец, отпивая ещё пива из бутылки, после чего закатывает рукава, спокойно помогая мужику поднять тело девушки. О’Брайен медленно провожает их взглядом, начиная дергать руки, которые держат два незнакомца, переговариваясь между собой.

— Вы, что, вы… — Дилан медленно осматривается, ловя каждое кровавое пятно взглядом. Помещение перед глазами начинает качаться, из-за чего парень теряет равновесие, валясь на холодный мокрый пол, хлопая ладонью по красной луже у половичка. Мужчины спокойно покидают ванную комнату, решая, что выпить сегодня вечером и где лучше заночевать, а Дилан сутулится, сидя на коленях. Смотрит на стену перед собой, всё так же находясь в себе.

И парень сидит там около двух суток, не шевелясь, среди кровавых пятен и запаха сигарет, смешанного с ароматом геля для душа.

Дженни впервые не закрыла дверь.

Девушке не хотелось умирать.

На самом деле, она ждала, что кто-то найдет и поможет ей.

Она ждала Дилана.

[конец флешбэка]

***

«Убежище» Дженни — место, в котором она скрывалась неделями, пропадала, и о котором знал только я. Приезжал, завозя ей продукты и предметы первой необходимости. Ей стоило только попросить — и я уже мчался к ней, радуясь, что могу лишний раз увидеть её, так как дома среди пьяных оров мне безумно не хватало Дженни, но и звать девушку обратно не хотел, так же, как и тревожить своим присутствием, хотя её отдаленность от меня злила. Я чувствовал себя брошенным. Не самое приятное чувство, согласитесь, да и возвращаться сюда не намеревался. Но порой мне хотелось уединения, так что заваливался сюда, куря травку и выпивая, расслаблялся, ведь точно знал, что никто не найдёт меня.

Этот старый автодом — дом на колесах — отец приобрел ещё в молодости, но не стал им заниматься, не находил времени, так что даже не заметил его исчезновения из гаража. Мы с Дженни уехали, решив использовать трейлер, как место для нашего уединения. После ухода матери только там и тусовались, вовсе не думая об её предательстве. Это было нашим местом, впоследствии ставшим убежищем для Дженни.