Пожар страсти

Совсем не так давно два человека лежали в гамаке и наблюдали за темными волнами, пока не взошла луна и все вокруг не засеребрилось. Говорят – забудется, но когда? Когда тебе стукнет девяносто и у тебя не будет никаких желаний? «Я обидела его, – подумала Гиацинта. – Я обидела Уилла. Для нас обоих было бы лучше, если бы мы никогда не лежали в гамаке или даже никогда бы не встретились.

Опять-таки было бы лучше, если бы я не подала Арни надежды. Он мне так много дал! Конечно, я не просила его ни о чем, но и не отказывалась, о чем весьма сожалею. И все же я не могу притворяться, что люблю его, не могу такой ценой покупать душевный покой. Нет, я не сделаю этого.

Боже милостивый, есть ли способ как-то исправить мою жизнь?»

– Красивые дети, – заметил человек, сидевший на соседней скамейке.

Пожилой мужчина с приятными манерами наблюдал за тем, как Францина фотографировала Джерри и Эмму, а после – за тем, как они направились к конюшням.

– Я тоже так считаю, но это вполне понятно, поскольку я их бабушка.

– Я прихожу сюда пару раз в неделю и часто вижу этих детей. Они хорошо смотрятся в седле.

– Они взволнованы предстоящим шоу, которое состоится через месяц. Хотят надеть сегодня новые костюмы, вельветовые шапочки, новые ботинки и прочее. Для объездки, сказали они, как будто я знаю, что это такое.

– Объездка – это парад, когда проезжают по кругу. Прекрасное зрелище! Моя жена собирается тоже присутствовать на этом шоу. Она и сейчас на репетиции. А я здесь, потому что у меня перелом ноги.

Только теперь Францина заметила костыль, прислоненный к скамейке.

– Ах, как печально! – посочувствовала она.

– Сломать ногу для человека все-таки не так страшно, как для лошади. Это такие хрупкие создания, хотя вам так не кажется, когда вы стоите рядом с огромным жеребцом.

– Вы правы, – ответила Францина и, решив, что незнакомец слишком разговорчив, взялась за книгу.

– Вы слышали о Диамонде?

– О Диамонде?

– Да, о знаменитом Диамонде. Вернее, некогда знаменитом, потому что он умер, бедняжка. Попал ногой в лунку для гольфа и сломал ногу. Его пришлось усыпить. Вчера это всех потрясло. Хорошо, что инцидент произошел не на этой территории.

– Простите, вы имеете в виду лошадь Арни… доктора Риттера?

– Да. Доктор Риттер всегда был отличным знатоком лошадей. Много лет назад мы ездили с ним вместе в Техасе. Это было прекрасно! Я видел его здесь вчера – он ничуть не изменился с тех пор!

– Меня очень огорчила эта печальная история. Однако Арни не обмолвился о ней ни словом.

– Полагаю, он был слишком расстроен вчера, чтобы говорить об этом. Ну, поскольку вы собираетесь читать книгу, я просмотрю газету. Хочу узнать, что происходит в мире.

День тянулся не очень медленно. Францину беспокоила поездка Гиацинты с Арни. Хотя есть ли основания для беспокойства? Ради детей Гиацинта наверняка примет разумное решение.

Спустя некоторое время Францина поднялась и направилась к полю, где тренировались младшие ребята. И действительно, они были там: Эмма с роскошными косами и сверкающими из-под вельветовой шапочки глазами, Джерри с горделивой осанкой. «Они очень повзрослели», – подумала Францина.

Она любила всех своих внуков, но дети Гиацинты занимали особое место в ее сердце. Францине всегда казалось, что они чувствуют себя заброшенными. Они трепетно относились к прошлому. Джерри, например, до сих пор помнил номер телефона в их прежнем доме. Минувшим летом в ее доме дети вспоминали, где собирали землянику с Джимом, хотя эта поляна теперь заросла дикой травой.

Да, то, что собирается сделать сейчас Гиацинта, совершенно правильно. Ей нужен покой и защита. И как только она выдержала такое непосильное бремя – и чувство вины за смерть пожарника, и потерю Уилла, и, конечно, неестественную ситуацию с детьми.

Но сейчас они будут с матерью. Арни позаботится об этом. До чего же подло обошелся с ней Джеральд! Только теперь Францина поняла, почему Гиацинта так долго скрывала от нее все. Дочь была в ужасе и в панике. Но Арни все знает и будет добр к ней. Гиацинта обретет с ним покой и чувство безопасности.

Гул самолета раздражал Гиацинту. Францина за все это время не проронила ни слова. Она уже определенно обо всем высказалась. Сейчас мать смотрела в иллюминатор.

Внезапно она повернулась к Гиацинте.

– Ты взрослая, и это твоя жизнь. Не хочу тебя пилить, но уверена, что ты совершаешь ошибку. Ты не слушала меня, когда речь шла о Джеральде, и теперь ты снова не веришь мне. Не знаю, как убедить тебя.

– А я не знаю, как заставить тебя понять, что я чувствую.

– Мне жаль всех. Тебя, детей и Арни. Для него выдалась кошмарная неделя – лошадь, потом ты.

– Лошадь? Какая лошадь?

– Его гордость. Диамонд. Его рысак.

– А что случилось?

– Диамонд сломал ногу, и его пришлось усыпить. Об этом мне рассказал вчера один мужчина. Арни тоже надломлен и подавлен.

– Но он ни слова не сказал мне об этом! Откуда это известно какому-то мужчине?

– Он видел вчера Арни. Они знают друг друга со времен Техаса.

– Мне очень жаль. Я позвоню ему вечером.

– Выразишь ему сочувствие по поводу лошади, а как насчет остального? – не выдержала Францина.

– Это не телефонный разговор. Арни прилетит в Нью-Йорк через месяц-другой, и тогда я ему все скажу как можно деликатнее. Я всегда относилась к нему с огромным уважением и останусь его другом, но не могу… Ах, ты сама все знаешь!

– Да-да, знаю.

Мать была раздражена упрямством дочери. «Как неверно я судила о матери в молодости, – размышляла Гиацинта. – Францина оказалась во многом права. Тяжело разочаровывать ее снова. И тем не мене ничего не поделаешь».

Остаток путешествия они молчали. Когда ехали из аэропорта в такси, Францина попросила высадить ее у Центрального вокзала. Они наскоро поцеловались и расстались.

Телефон зазвонил, едва Гиацинта вошла в квартиру. Взяв трубку, она услышала знакомый бодрый голос.

– Это Арни. Просто хотел удостовериться, что вы долетели благополучно.

– Да, у нас все отлично. Это была славная неделя. Но Францина сообщила мне печальную новость о Диамонде. Почему ты ничего не сказал?

– Не хотел портить настроение.

– Как жаль! Диамонд был твоей гордостью и радо-стью.

– Да, это был первоклассный жеребец. Все произошло в Кентукки. Я рад, что меня там не было и я этого не видел. Произошел разрыв кишки.

– Вот как! А Францина говорила, что Диамонд сломал ногу.

– Кто же это ей сказал?

– Какой-то мужчина поблизости от конюшни. Он знал тебя еще со времен Техаса.

– А как его зовут?

– Не знаю.

– Не понимаю, кто это. Ну ладно, хватит об этом. Что было, то было. Сейчас меня занимает другое. Детям остается до окончания семестра всего несколько недель. Чего мы ждем? Что, если нам упаковать чемоданы и отправиться в путешествие? Детям это придется по душе. Увидеть мир – да это гораздо больше расширяет кругозор, чем несколько недель занятий в школе! Я вышлю тебе брошюры и путеводители завтра же, экспресс-почтой. Только выбери место. Любое, какое пожелаешь.

Сердце у Гиацинты упало.

– Ты слишком спешишь. Потерпи немного.

– Зачем? Приняв решение, я должен действовать. Такова уж моя натура.

Гиацинта вздохнула.

– Я так устала от полета, у меня слипаются глаза.

– Ну что ж, ложись. Я хотел бы сейчас оказаться рядом с тобой.

Эти слова разозлили Гиацинту. Мысль о том, что ей придется проводить каждую ночь в одной постели с Арни, испугала ее. До сих пор она не задумывалась об этом.

Она не могла ни открыть глаза, ни заснуть. Что-то беспокоило и мучило ее.

Арни был сегодня совсем другим. Прежде он не проявлял ни поспешности, ни настойчивости, напротив, вел себя всегда покладисто. Конечно, обдумав свое предложение, Арни понял, что в его жизни произойдут изменения. Однако Гиацинта еще не сообщила ему о своем отказе, поэтому Арни так спешил.