Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало

— Это чистые эмоции? — заинтересовалась Екатерина Дмитриевна? — Или имеются какие-то факты?

— Доказательства, милая, доказательства… И эти доказательства мне стоили закрытия счета.

— Пятьдесят тысяч евро! — с болью повторила жена.

— Вот именно. Дешевле письмо не продавалось.

— Какое письмо? — насторожилась Екатерина Дмитриевна и придвинулась к столу. Что и говорить, новости, нарытые мужем, были атомной бомбой, и она жадно ловила каждое его слово.

— Серия вторая.

Сергей Владимирович несколько раз активно свел лопатки, устав от долгого сидения на стуле с неудобной спинкой. Встал и принялся размеренно шагать по комнате, как лектор перед аудиторией.

— Я, естественно, цепляюсь к последним словам, и говорю, что пока еще не встречал человека, которому нравится его мачеха. Папаша-Клод немного поплевался и сказал, что мачеху он бы как-нибудь переварил. Но шлюху!

И рассказывает мне, что был у нее любовник. Да не простой, а золотой. Денег она на него тратила больше, чем на себя. Жан Девиллье был далеко не дурак, за расходами следил строго, но она умудрилась его обвести вокруг пальца. Папаша-Клод, тогда еще совсем молодой человек, клянется, что несколько раз выслеживал мачеху в маленьких гостиницах, где сдаются комнаты с почасовой оплатой. Два раза пытался привести отца, чтобы тот полюбовался собственными глазами. Но тете Дуне, как ты знаешь, сам дьявол ворожит… Не получилось у Клода поймать мачеху с поличным. Отец рассердился на сына еще больше. Решил, что тот просто ревнует его к мачехе и трясется за наследство. Я, кстати, сильно подозреваю, что на нищей полячке этот дурачок женился назло папаше, так сказать, дал ему полюбоваться на собственное отражение. Только одного не учел идиот: в чьих руках находятся семейные финансы…

И Сергей Владимирович выразительно покрутил пальцем у виска.

— Так вот. Папаша-Клод мне рассказал, что однажды стащил у мачехи кольцо, подаренное его отцом. А колечко оказалось имитацией. То есть когда-то было из золота, с настоящим камнем, а сейчас оказалось бижутерией, которой грош цена. Хотел он сгоряча заложить мачеху, но потом опомнился, понял, что она может снова выкрутиться. Скажет, к примеру, что он специально умыкнул кольцо для того, чтобы сделать копию и подставить ее под удар. Поэтому Клод поступил хитрее. Незаметно вернул кольцо на место и стал таскать ювелирам на оценку другие украшения, подаренные мачехе отцом. И что же? Третья их часть оказалась муляжами! Любовник-то денег стоил!

— И? — спросила Екатерина Дмитриевна, которая слушала мужа, затаив дыхание.

Сергей Владимирович начал негромко смеяться себе под нос.

— Я понимаю, что она снова выкрутилась, — нетерпеливо сказала жена. — Я не могу догадаться, как ей это удалось?! Сережа, прошу тебя, не тяни!

— Я всегда знал, что она ведьма, — ответил муж. — Но что она такая ведьма! Короче, сынок прибежал к папаше и сообщил ему о своем открытии. Естественно, разразился страшный скандал. Девиллье-старший потребовал отчета, топал ногами, обещал засудить жену и тому подобное. Тетушка все это молча выслушала, после чего на минуту удалилась и принесла все подлинники! И разложила их перед мужем в гордом молчании.

— Господи! Как ей это удалось?

— Не знаю. Возможно, тетушка поняла, что пасынок потихоньку таскает ее украшения на оценку. Поэтому она подготовилась к скандалу: выкупила свои настоящие драгоценности, или взяла их в аренду, или просто договорилась с теми, кому их продала… Я не знаю! Но факт есть факт: к моменту разборки все подлинники были налицо.

— А муж не спросил, зачем она сделала с них копии?

— Милая, ну это же так просто! Чтобы не подвергать себя риску быть ограбленной на улице! Даже у нас состоятельные персоны теперь так поступают. Но папаша-Клод имеет свою версию событий. Мне она кажется не очень убедительной, но вполне вероятной. Уж слишком хорошо я знаю тетю Дуню.

— Ну-ну! — поторопила мужа Екатерина Дмитриевна.

— Он уверен, что после истории с исчезновением кольца тетушка догадалась, что затевает ее пасынок. Она специально сделала муляжи своих непроданных драгоценностей и буквально подсунула их пасынку. Клод говорит, что все время поражался тому, как легко ему удавалось уводить украшения. То шкатулка на видном месте окажется, то шкафчик в туалетном столике не заперт… В общем, режим наибольшего благоприятствования любому вору. Сначала он решил, что мачеха так беспечна потому, что хорошо знает: цена этим драгоценностям сто франков в базарный день. Но потом, после всего случившегося, он передумал и сделал другой вывод: она знала, что пасынок пытается ее подставить, и подставила его. Сознательно подпихнула ему муляжи, а оригиналы преспокойно лежали в сейфе. Она знала, что Клод все расскажет своему отцу. Знала, что муж устроит скандал. Знала, что оправдается в любой момент и с легкостью. И, конечно, рассчитала самое главное: реакцию мужа на второй прокол сына. И не ошиблась.

Сергей Владимирович на мгновение остановился посреди комнаты.

— Его выгнали из дома.

— Вот как!

— Именно после этого начался процесс превращения имущества в наличные. Жан Девиллье обратил все в деньги и устроил спектакль для свидетелей. Сидел ночами в казино, создавал видимость крупных проигрышей… Хотя на самом деле, деньги, скорее всего, спокойненько переехали куда-нибудь в Швейцарию. В спортивной сумке или чемодане…

— Через границу? — ужаснулась Екатерина Дмитриевна. — Но это невозможно! Вспомни, как нас проверяли на французской таможне…

— Милая, нас проверяли потому, что мы граждане такой нецивилизованной страны, как Россия, — перебил ее муж. — Для нормальных людей из нормальных стран у них другая система досмотра. Знаешь, как проходят франко-швейцарскую таможню их граждане? Подъезжают, к примеру, на машине к хлипкому шлагбауму, который символизирует границу. Из будочки выходит пограничник, вооруженный значком патрульного Шенгенской зоны, наклоняется к окошечку водителя и просит предъявить паспорт. Получает нормальный документ нормальной страны, козыряет, возвращает паспорт и поднимает шлагбаум. Иногда, правда, спрашивает, не везет ли господин что-то запрещенное, типа наркотиков. А иногда когда обстановка требует особой бдительности, даже проверяет багажник у каждой десятой машины!

— А если бы у него проверили? — спросила Екатерина Дмитриевна.

— Ну и что?

— Деньги бы нашли…

— Чьи деньги, Катя? Он, что, банк ограбил? Это его собственность, понимаешь! Его! Святая! Конституционная! Частная! Собственность! Проверили бы и извинились. А возможно, выплатили бы моральную компенсацию. Так что… Он ничем не рисковал. Абсолютно.

— Ну, как же? А налоги?

— Какие налоги? Милая, все, что ему полагалось, французское государство законно скушало при продаже господином Девиллье своих акций и своих заводиков. Так что никаких долгов перед Родиной он не имел. И переводить ему деньги за рубеж через банк или везти наличными в чемоданчике — это его частный выбор. Конечно, полицию бы немного удивила такая экзотика: путешественник с чемоданами денег. Возможно ведь случайное ограбление… Но не более того.

— Понятно.

— Да. Но мы отвлеклись. В общем, после того, как сын дважды попытался подставить его жену, Девиллье-старший сына сильно невзлюбил. Думаю, тетушка этой нелюбви талантливо поспособствовала. Возможно, немного поплакала потихоньку: так, муж услышал. Возможно, улеглась в больницу с малоизученным нервным заболеванием… Наверное, она кротко уговаривала мужа все простить сыну: и его отвратительный характер, и глупую женитьбу на польской прислуге, и склонность к вранью… В общем, зная свою тетушку, я не сомневаюсь, что все было сделано по высшему разряду. Она стравила отца и сына так незаметно, что они и сами не поняли, как оказались смертельными врагами. А она оказалась третьим-умным, а не третьим-лишним. Как это у «ABBA» поется? «Победитель получает все».

Сергей Владимирович подошел к столу, налил себе минералки. Залпом выпил воду, с громким стуком впечатал стакан в скатерть и продолжал: